– Юкио чувствует себя в безопасности под охраной армии, – коротко бросил Хидейори. – Давайте обедать, А вы оба можете рассказать мне о Китае и монголах.

Хидейори слегка кивнул Бокудену, и отец Танико хлопнул в ладоши.

Ширма шози была отодвинута, слуги внесли блюда и поставили их на столы. После того как Хидейори бросил на Бокудена второй взгляд, Бокуден, уняв свой гнев, приказал поставить стол для Танико. Танико рассказала Хидейори историю своей жизни в Китае, придуманную ею. Бокуден и Хидейори, возможно, знают, что Хоригава, беря её с собой в Китай, имел и другие цели, кроме дипломатической миссии. Но, по её мнению, они не хотели показаться невежливыми, потому не возражали ей.

Хидейори пытливо выспрашивал о личности Кублай-хана, стратегии и тактике монголов и их военной политике. Он по очереди спрашивал Дзебу и Танико. Для Танико это был вечер воспоминаний о ее первой встрече с Кублай-ханом, когда он задал ей кучу вопросов о Стране Восходящего Солнца.

– Как вы думаете, планируют ли монголы завоевать наши острова? – спросил Хидейори.

– Как они доставят через море огромное войско? – рассмеялся Бокуден.

– Юкио сделает это, – спокойно возразил Хидейори.

– Да, господин, но армия господина Юкио высадилась на дружественной территории, где легко можно достать провизию, – сказал Дзебу. – И эта армия не настолько большая. Они высаживались постепенно, в течение месяца. Но монголы являются частью основной силы, готовой выступить против Такаши.

Они закончили обед. Танико отослала прислугу и сама подавала мужчинам саке.

– Очень хорошо, – произнес Хидейори. – Прекрасно, когда наши чашки наполняет человек, которого мы знаем и которому можем доверять.

Он взял письмо Юкио, снял печать с бамбуковой трубки и медленно и внимательно прочитал текст.

– Он извиняется за свою промашку. Что ж, это его право. Юкио поступил глупо, написав прокламацию столь поспешно, даже не выяснив, жив я или нет. Он даже не представляет, что он расшевелил. Я напишу ему, и вы отвезёте письмо. Наши усилия должны быть спланированы таким образом, чтобы все удары обрушились на Такаши одновременно.

– Вы же не собираетесь ввязываться в войну, господин Хидейори? – в глазах Бокудена промелькнул страх.

– Лучшего времени для этого не будет никогда. Армия Юкио движется вниз по западному побережью, восстание охватывает столицу; наша армия движется с востока. Не хотите же вы, чтобы я сидел здесь и ждал, пока Согамори решит, что он достаточно силён, чтобы прийти за мной?

– Восстание в столице? – эхом отозвалась Танико.

– Внук Согамори, Антоку, четырёх лет, сейчас носит ожерелье императора, – сказал Хидейори. – Принцу Мочихито, его дяде, было отказано в троне, хотя его претензии являются более основательными.

Танико кивнула. Она об этом знала.

– Тайная оппозиция Согамори образуется вокруг Мочихито, – продолжал Хидейори. – В нее входят Фудзивара-но Мотофуза, бывший регент, часть дворцовой стражи и бывший император Го-Ширакава, а также князь Сасаки-но Хоригава.

Хидейори взглянул на Танико.

– Извините меня за резкие слова, мой господин, – сказал Дзебу, – но если я когда-нибудь встречу князя Хоригаву, то я убью его.

– Почему? – нахмурился Хидейори. – Какую обиду он вам причинил?

– Я не могу сказать! Он поступил неслыханно и непростительно по отношению к человеку, которого я люблю.

– Я всегда думал, что монахи-зиндзя являются в высшей степени независимыми и беспристрастными, – сказал Хидейори.

– Я проведу остаток жизни в раскаянии, пытаясь стать независимым, после того как убью Хоригаву, – горько улыбнулся Дзебу.

Лицо Бокудена приобрело мертвенно-белую окраску.

– Князь Сасаки-но Хоригава друг этого дома и всегда им был. Я не потерплю угроз в его адрес в моем присутствии.

Он повернулся к Танико:

– Он твой муж!

В Танико вспыхнула зависть к Дзебу. Это её право, а не Дзебу угрожать смертью Хоригаве. Если Дзебу убьет Хоригаву, это будет сделано лишь от её имени. Почему женщины должны заставлять мужчин совершать из-за них убийства? Уверенность отца в том, что ей следует защищать Хоригаву, потрясла ее. Она ответила, смягчив действительное положение вещей:

– Князь плохо обращался со мной!

– Твой долг – быть верной ему! – воскликнул ее отец. – Как он с тобой обращался, не имеет значения!

– Князь Хоригава помог мне, даже несмотря на то, что однажды я пытался убить его, – сказал Хидейори. – Госпожа Танико знает, что много лет назад я привел самураев клана Муратомо в его загородное поместье, чтобы убить его. Он успел уйти. Через несколько лет, когда Кийоси был убит людьми Юкио, Согамори так рассвирепел, что приказал брату господина Бокудена, Риуичи, казнить меня.

Танико не могла не взглянуть на Дзебу. Последний спокойно глядел на Хидейори с напряжённым, ничего не выражающим лицом.

– Хоригава попросил Риуичи предоставить ему возможность казнить меня. Затем Хоригава написал письмо господину Бокудену с повелением не убивать меня, а, наоборот, защитить. Он посоветовал ему, на что можно сослаться в письме к Согамори. Хоригава помог убедить Согамори, что я безвредный, преданный человек, осуждаю преступления Юкио и что убивать меня бессмысленно. Теперь вы видите, что, когда мой брат чуть не уничтожил меня, убив Кийоси, – злость сделала лицо Хидейори безобразным, – мой давний враг Хоригава спас мне жизнь.

– Вы были последним главой клана Муратомо в стране, – сказал Дзебу. – Почему Хоригава решил спасти вас?

– Он почувствовал, что «течение меняется». Тот, кто пустил стрелу в грудь Кийоси в бухте Хаката, умертвил дом Такаши. Если бы Кийоси был жив, помогал Согамори советом и, очевидно, преуспел в этом, то правление Такаши продлилось бы навечно. Кийоси был единственным, кто соединял в себе доблесть воина и искусство управлять государством. Согамори – просто бушующий тиран. Другие его сыновья глупы и надменны. Такаши – гибнущая семья. Они властвовали слишком долго. Нажили себе слишком много врагов, Хоригава видел все это и почувствовал, что я – именно тот человек, который может свергнуть Такаши.

– Но почему он хотел, чтобы Такаши были свергнуты? – спросила Танико. – Мне кажется, он посвятил свою жизнь процветанию Такаши!

– О, у него были свои причины, – смеясь, сказал Хидейори. – Он хотел, чтобы самураи были уничтожены, а старые придворные фамилии, такие как Сасаки и Фудзивара, вновь руководили государством. Он надеется, что крупные кланы самураев уничтожат друг друга, – улыбнулся Хидейори. – Я дам ему войну, которую он хочет, но исход будет отличным от его желаний.

– Извините меня, – сказал Дзебу. – Мне кажется, господин Хидейори, что вы обвиняете господина Юкио в том, что он подверг угрозе вашу жизнь. Я принимал участие в битве, когда погиб Кийоси. Господин Юкио не имел никакого отношения к его смерти. Сейчас господин Юкио предоставляет себя в ваше распоряжение и предложит двенадцать тысяч опытных воинов, сражающихся в войне последние семь или более лет, в то время как Такаши успокаивается. Я уверен, что вы примете его братскую помощь.

Хидейори сжал губы.

– Меня чуть было не лишили головы из-за него! Он вернулся сюда, считая, что я умер, и провозгласил себя главой нашего клана. Теперь он не сам приехал, чтобы разрешить наши проблемы, а посылает посланника с письмом, – я не хочу обидеть вас, шике. Я приму его помощь, но между мной и Юкио ещё остаётся много нерешённых вопросов.

Слова Дзебу о войсках Юкио, находящихся в боевой готовности, напомнили Танико, что Хидейори вел пассивную жизнь в Камакуре с пятнадцати лет. Все это время он испытывал постоянный страх, что Согамори может в конце концов казнить его. Бокуден и Хоригава должны иметь надёжных защитников. Жизнь в страхе в течение такого длительного периода несомненно внесла смятение в душу Хидейори, но какого рода смятение?

– Я пошлю письмо брату, – сказал Хидейори. – Я напишу ему, что готов поднять армию и немедленно вступить в бой. Прикажу ему ударить с северо-запада вниз по дороге Хокурикудо, а я спущусь на Токайдо с востока. Одновременно Мочихито и его сторонники поднимут восстание в столице, – он поднял чашку с саке и пристально поглядел в глаза Танико. Она почувствовала, что краснеет.