– Я вижу, вы неплохо осведомлены о численности наших войск, господин Ерубуцу, – сказал Юкио, посмеиваясь. – Воины Страны Восходящего Солнца превосходят монголов по численности в сто раз. Но монголы – мастера стратегии и тактики, поэтому я уверен, что мы можем научиться у них этому. Они постоянно будут находиться в нашем распоряжении.

– Я думаю, мой отец не представляет, какое количество войск вы могли бы разместить на нашей земле, если бы он разрешил, – сказал Ерубуцу. – Эти дикари берут все, что хотят, бесплатно. Они пасут своих лошадей везде, где хотят. Несколько наших крестьян были ранены в стычках с варварами.

– Как я уже говорил вашему досточтимому отцу, мы оплатим все расходы, – поклонился Юкио. – У нас есть золото, серебро, медь и большое количество товаров.

– Крестьяне, лишившиеся урожая риса, не будут есть медь, – проворчал Ерубуцу.

– Хватит, Ерубуцу! – вспыхнул Хидехира. – Я еще не собираюсь умирать и пока еще являюсь главой клана.

Он выпрямил спину, и его сын и слуги семьи разом поклонились ему.

– Я прекрасно знал, что господин Юкио собирается держать в наших владениях большую армию, – продолжал Хидехира. – Я горжусь тем, что борьба за освобождение Священных Островов от Такаши началась здесь, в Хирайдзуми, в Осю. Ерубуцу, ты, по-моему, забыл, сколько вреда принес нам Такаши. А что касается монголов, то какая разница, откуда они пришли! Только дурак не примет во внимание десять тысяч хорошо вооружённых, опытных воинов. Я бы воспользовался услугами даже волосатых айну в борьбе против Такаши, если бы от них была польза. Господин Юкио уже великодушно оплатил нам расходы по содержанию войска. Твои жалобы абсолютно беспочвенны, Ерубуцу. Если ты не нажил ума в этом возрасте, то у тебя его уже не будет.

Тяжело дыша, Хидехира снова сел и взглянул на своего седовласого сына.

«Лишь в одном случае не нужно быть вежливым – когда бранишь сына», – подумал Дзебу.

Морщинистое лицо Хидехиры было таким же красным, как и у Ерубуцу.

– Я прошу прощения, досточтимый отец, – пробормотал Ерубуцу, – я лишь пытался защитить наш клан.

– Вбивая клин между нами и нашими давними союзниками?

– Я не знаю, имеет ли право господин Юкио принадлежать к этому союзу? Его требование, касающееся главенства рода Муратомо, – лживо.

– Кто сказал, что мое требование бесчестно? – Юкио наклонился вперед, готовый к прыжку.

– Ваш брат Хидейори – глава клана Муратомо, мой господин, – сказал Ерубуцу с торжествующей улыбкой, – Я сомневаюсь, что он приветствует вашу попытку узурпировать его власть.

Юкио посмотрел на Дзебу.

– Я думал, Хидейори умер. Мы слышали, что Согамори казнил его! – Он повернулся к Ерубуцу, неожиданно расплывшись в улыбке: – Это великолепная новость!

– Я не думаю, что ваш брат посчитает призыв к мятежу и передачу вам главенства в клане столь великолепным, – недовольно отметил Ерубуцу. – Кроме того, клан Шима продолжает держать его в Камакуре заложником Такаши.

Юкио повернулся к Дзебу:

– Мы сейчас же должны послать известие Хидейори!

– Вы должны еще кое-что сделать сейчас же, – зло проговорил Ерубуцу. – Мы хотим, чтобы вы отвели свою армию насколько возможно дальше от Хирайдзуми до того, как войска, посланные против вас Согамори, прибудут сюда. В течение двухсот лет земля Осю является фактически нашим королевством. Я не позволю, чтобы оно было уничтожено войной, которую начинали не мы!

Юкио поднял руку успокаивающим жестом:

– Воины, которых я привел, особенно монголы, не имеют опыта сражений в гористой местности. Я бы предпочел встретиться с Такаши где-нибудь к югу отсюда.

Он встал.

– Извините меня, господин Хидехира, господин Ерубуцу.

Юкио поклонился. Дзебу встал и поклонился вместе с ним. Ерубуцу поднял вверх палец:

– До того как вы уйдете, я просмотрю все расчёты, которые ведутся моими слугами. Вы заплатите нам полностью за весь провиант и снаряжение, взятое у наших людей. Я определю сумму, которую вы нам должны. Я был в провинции и знаю существующие цены лучше, чем вы.

– Я уверен, что ваше решение будет справедливым, – вновь поклонился Юкио.

Уставившись в пол, старый Хидехира бормотал:

– Очевидно, век великодушных самураев ушел в небытие.

На окраине Хирайдзуми стоял храм Тюсондзи – гордость Северных Фудзивара. Ансамбль из сорока строений был так же богато украшен, как и любой из больших храмов Хэйан Кё. Предметом его гордости были две знаменитые статуи Будды и многочисленные произведения искусства. Самое красивое здание храма – Кондзикидо – было покрыто чёрным лаком и золотыми пластинами.

Танико и Дзебу сидели на подстилке из сосновых иголок на лесистом холме, обозревая Тюсондзи. Дзебу был полон дурных предчувствий и напряжен сильнее, чем во время сражения. Он решил, что должен рассказать Танико тайну, которая стеной стояла меж ними, в тот же день.

– Юкио хочет, чтобы я поехал в Камакуру повидать его брата Хидейори, – начал Дзебу. – Если будет нужно, я вытащу его из рук твоего отца. Я должен передать ему известие о том, что Юкио претендовал на роль главы клана, ошибочно полагая, что Хидейори мёртв.

Танико наклонила голову:

– Это я подвела Юкио! Если между братьями ляжет вражда, то я буду отвечать.

– Ты рассказала нам то, что знала, – покачал головой Дзебу. – Я предупреждал его, чтобы он не поступал необдуманно, рассылая эту прокламацию.

Танико улыбнулась ему. В это утро её красота была такой же ослепительной, как и блеск золотого храма внизу. С тех пор как они вернулись в Страну Восходящего Солнца, красота Танико приобрела особую прелесть. Она была подобна растению, которое слишком долго находилось в комнате и завяло, но после того, как его вынесли наружу, принялось расти с новой силой.

– Я надеялась, что везде ты будешь со мной, – сказала Танико.

– Нам придется ехать быстро. Опоздание на день может обернуться смертью для Хидейори. Ты должна быть готова сегодня в полдень.

Дзебу забеспокоился, не чувствует ли она напряженность в его голосе, который он старался сделать спокойным. Он сейчас должен рассказать ей… С каждым днем увеличивается вероятность того, что вмешавшиеся обстоятельства не позволят ему сказать ей, что это он убил Кийоси.

Сейчас, когда Дзебу уже обдумывал начало разговора, страх почти парализовал его. Он вспомнил, что, являясь зиндзя, он должен просто высказаться и предоставить обстоятельствам разобраться, что к чему. Какова бы ни была ее реакция – это будет то, чего он добивался, а следовательно – правильная реакция.

– Я буду готова, когда ты скажешь, – сказала Танико, слегка улыбнувшись. – Монголы научили меня быстрой езде. Они считают, что госпожа, имеющая чувство собственного достоинства, должна ехать по суше. Мы можем до Сэндай ехать верхом, а там наймем лодку, чтобы добраться до побережья в Камакуре. Это сбережёт нам уйму времени.

– Как ты думаешь, что твой отец сделает с Хидейори?

Она нахмурилась.

– Это будет зависеть от разных обстоятельств. Я знаю, что после того, как Кийоси был убит, Согамори приказал моему отцу прислать ему голову Хидейори. По некоторым причинам отец отказался повиноваться. Хидейори жизнью обязан моему отцу.

При упоминании имени Кийоси Дзебу внутренне содрогнулся. Танико посмотрела на него с любопытством: она была настороже.

– Дзебу-сан, ты привел меня в это прекрасное место не для того, чтобы сообщить мне, что ты собираешься взять меня в Камакуру.

– Ты права, я должен кое-что тебе сказать. Я предпочёл бы это забыть, возможно, мы оба могли бы это забыть, но вечно скрывать это невозможно.

Как сказать ей? Он лихорадочно подыскивал слова, которые не нанесли бы ей столь сильный удар. Наконец он сдался. Сказать по-простому и наиболее понятно, как это сделал бы зиндзя!

– Танико, это я убил Кийоси!

Он почувствовал облегчение от того, что наконец произнес то, чего не мог сказать так долго. Но выражение её лица повергло Дзебу в отчаяние. Это был недоверчивый взгляд, который он видел сотни раз на лицах убитых им воинов. Он хотел устремиться к ней и рассказать обо всем, что случилось в тот день в водах залива Хаката, но сдержался. Сначала он должен выяснить, о чём Танико хотела бы узнать. Но она просто переспросила: