Когда сражение идет не на жизнь, а на смерть, обычно мало кого интересует, куда именно приходятся удары: лишь бы противник поскорее был выведен их строя. А зря, так как у человека есть по крайней мере одно место, которое лучше не задевать, чтобы не нарваться однажды на совершенно непредсказуемые последствия.

Это место — голова.

Уже вдвойне опасно бить по голове людей авторитетных, а тем более — облеченных властью. Тут уж остается только надеяться, что удар убьет такую значимую личность на месте или, на худой конец, нарушения окажутся столь заметными, что медицина сочтет нужным вмешаться. Но когда сдвиг оказывается настолько незаметным, что сложно сказать, бы ли он, — вот тогда жди беды…

Рана на голове Бишопа была заметна сразу. Крюк оторвал с теменной кости и затылка лоскут кожи — но только это и смог установить врач. Даже компьютер-томограф не обнаружил в мозговых тканях серьезных изменений.

Едва убедившись, что жизни его ничего не грозит, Бишоп встал с диагностического кресла.

— Вы куда? — обеспокоился офицер-врач.

— У меня есть работа, — отрезал Главный Конструктор.

— Но…

— Никаких «но»! — голос Бишопа стал жестким. — Кровотечение остановлено, первичная регенерация завершена, ведь так?

— Да, но… — на лице медика застыл вопрос.

— Вот и все. Хотя я и не монах, чтобы носить тонзуру, но и не плейбой, так что она мне не помеха…

«Ведь мы еще не знаем о наличии „тонких“ изменений!» — подумал офицер, однако высказать эту мысль вслух не решился.

Он был и остался единственным, поставившим под вопрос психическое здоровье Главного Конструктора. Впрочем, он мог ошибаться: сложно утверждать, что без этой травмы Бишоп повел бы себя как-то иначе. Все это не важно — главное, что вскоре был отдан и исполнен некий приказ.

Нечто, упакованное в герметические сосуды, было доставлено на корабль. Вслед за тем был совершен полет к планете НОР-272, специализирующейся на производстве оборудования для биологических, биохимических и биофизических лабораторий.

После этого корабль-станция отправился в открытый космос.

Последнее решение было принято уже не Бишопом — роль Главного Конструктора ограничилась тем, что он представил на комиссию свои соображения по поводу обеспечения секретности некоего проекта, условно названного «Гроу-апп». Впрочем, его предложения были одобрены без корректив.

Итак, согласно решению комиссии, «в целях избежания проникновения на объект посторонних», что, по мнению Бишопа, неминуемо произошло бы, расположись лаборатория непосредственно на планете, корабль постоянно должен был находиться в пути. Его курс пролегал вдоль «фирменных» трасс Компании: звездолет не должен был слишком удаляться от принадлежавшей ей планете. Более точный курс знал только корабельный компьютер.

Опять-таки, в целях увеличения секретности и избежания возможных эксцессов, персонал лаборатории состоял из несемейных одиночек.

Единственной представительницей женского пола, попавшей в этот коллектив, оказалась некая Бренда Стимм, пятидесятилетняя старая дева, для которой вопрос пола как таковой вообще не существовал. Кроме того, на верхней губе у нее пробивались весьма солидные усики.

Из всего этого можно сделать вывод о доминирующих в коллективе взаимоотношениях.

Поскольку ничего интересного между членами экипажа и учеными не происходило, а сам проект оказался засекречен слишком сильно, можно пока выпустить космическую лабораторию из виду — пусть себе полетает, пока несчастье само не призовет ее…