Вполне вероятно, что он сумасшедший, подумал Шафт. Надо сойти с ума, чтобы жить такой собачьей жизнью и подставляться под пули. И ради чего? Ради какой-то выдуманной им революции. Он слишком недооценивает белых, ведь среди них тоже полно сумасшедших.

Их высокомерие забавляло Шафта. Но его-то они не звали на баррикады. Зато звали многих других, и те приходили. Неудивительно, думал Шафт, если эта милейшая несчастная мать Буфорда хранит под матрасом автомат. А ее славный сынок говорит ей, кого пришить. Он переводил взгляд с одного лица на другое: враждебность, подозрительность, ненависть. Все хорошо одеты. Его собственный новый костюм выглядит, наверное, сейчас как половая тряпка. Шафт прислонился к пыльному подоконнику. Все ждали.

– Послушайте, я хочу купить у вас информацию об одной маленькой девочке, которая потерялась. Вы больше других общаетесь с народом и, возможно, кое-что знаете.

Они еще больше насторожились.

– На белые деньги? – поинтересовался Доттс.

Шафт не обиделся. Наверное, оттого, что очень устал.

– Ты просто идиот, – спокойно сказал он Доттсу. – Или дальтоник. Все деньги зеленые. Почему бы сначала не узнать, что я хочу купить, прежде чем сказать, что ты этого не продаешь?

Буфорд подскочил к нему и заорал:

– Ты пришел не по адресу, приятель! Тебе надо в полицейский участок!

Шафт не был уверен, что у него получится уложить всех четверых, но уж извозить в грязи их костюмчики он сможет. Эти недружелюбные болваны ему надоели.

– Сейчас вы мне все расскажете, – зловеще пообещал он, выпрямляясь.

Внизу ухнул взрыв. Послышались крики, ругательства и выстрелы. Тра-та-та-та – как в кино застрекотал ручной пулемет. Как на войне. Буфорд и его болваны так и подскочили на месте.

– Да чтоб вас! – зарычал Шафт. Он выглянул в окно посмотреть, нет ли там какой-нибудь веревки, громоотвода, куска арматуры или выступа. Чего-нибудь такого, за что можно было бы уцепиться и сбежать. Нет, пять этажей чистого суицида.

С лестницы доносились проклятия, топот ног, стрельба. Кто-то отстреливался и отступал наверх, его преследовали. Стволов очень много. Ах, какие нехорошие звуки! Шафт снова выглянул в окно и снова увидел только голую стену. Раз так, нужно встречать гостей.

– Где оружие? – заорал он.

Четыре удивленных лица повернулись в его сторону.

– У нас нет оружия, – ответил за всех Ньюфилд.

Шафта чуть не хватил удар. "Нет оружия"! Что же это получается?! Чертовы олухи умеют только глотки драть, а воевать не умеют?!

Дверь вдруг распахнулась, и в комнату ворвался человек, увитый патронташем и с пистолетом в руке. Это был мальчик лет восемнадцати в кожаной куртке и берете. От ужаса его глаза чуть не выскакивали из орбит.

– Уходите! – закричал он, опасно размахивая стволом. – Скорее!

– Что там происходит? – спросил Буфорд.

– Да не знаю я! Они пришли, мы спросили, кто такие, а они начали стрелять.

– Проклятье! Это ЦРУ, – сказал Ньюфилд.

Буфорд не поддавался панике. Глаза шарили по углам, но лицо по-прежнему было злое и спокойное. Ньюфилд испугался. Капли пота выступали у него на лбу, катились по щекам, заливали козлиную бородку. Лонни Доттс посерел от страха, но еще хорохорился. Злой и трусливый, он был обижен на весь мир. Заносчивое выражение не сходило с его лица, покупал ли он пачку сигарет, бутылку виски или готовился умереть. Мерзавцы, которые собирались его сейчас прикончить, были везде, и везде одни и те же. Престон Пирс, немного ниже и крепче остальных, был, похоже, наиболее надежным из всех. В его маленьких глазках не было страха. Он застыл на месте, словно ожидая собственного решения или приказа со стороны.

Времени на раздумья не оставалось. Шафт схватил мальчишку за плечо, развернул и подтолкнул к двери. То ли повинуясь Шафту, то ли по собственной воле, тот выскочил из комнаты с пистолетом наготове.

– Надо убираться отсюда, – заметил Ньюфилд.

– Наверх! На крышу! – воскликнул Лонни Доттс.

Последнее слово было за Буфордом.

– Ладно, – наконец согласился он, – уходим по крыше.

Доттс, Ньюфилд и Пирс выбежали на лестницу, Буфорд хотел последовать за ними, но Шафт удержал его за руку:

– Подожди. На крышу нельзя.

– Пусти, мерзавец! – зашипел Буфорд.

Шафт вцепился в него намертво. Чтобы освободиться, Буфорду пришлось бы вырвать себе руку.

– Идем со мной. – Шафт поволок Буфорда на площадку.

Бой шел где-то между третьим и четвертым этажами, на лестнице клубился дым, и адски ревели автоматы. Но там был единственный путь к спасению. Шафт устремился вниз, таща за собой Буфорда. Революционер извивался, силясь выдернуть руку.

– Нет! – голосил он. – Нет! Там меня убьют!

Терпение у Шафта было на исходе, да и время тоже. Лишь на мгновение он задержался, чтобы обернуться к Буфорду и со всей силы врезать левой ему в подбородок. Даже сквозь оружейный грохот было слышно, как хрустят кости и рвется плоть. Череп Буфорда задергался на тонкой шее, тело обмякло и рухнуло на ступеньки. Тогда Шафт, взвалив на спину сто семьдесят фунтов ненависти, стал спускаться.

Именно через Бена Шафт собирался проникнуть в мир, который существовал внутри мира черных, чтобы найти там ответы на вопросы Нокса Персона. Глупо было бы отпустить такое сокровище на открытую плоскую крышу, откуда его как миленького в два счета снимут.

– Паршивый сукин сын, – бормотал Шафт, сходя с тяжелым грузом на плечах по хлипким ступенькам в ад.

На крыше их ждали. Лонни Доттс умер с руками, воздетыми как в мольбе – черный Христос, пригвожденный пулями к ржавой телевизионной антенне. Голова Престона Пирса испарилась в огненном облаке взрыва. Беймен Ньюфилд сложился пополам, точно бумажная кукла, от автоматной очереди. Двое часовых, пытавшихся их защитить, лежали внизу на тротуаре. Но Буфорд уцелел, и Шафт тоже.

Шафт знал, что у них всего три минуты. Стрельба прекратилась, шаги на лестнице стихли. Через три минуты приедет патрульная машина, и копы начнут прочесывать дом. Три минуты на спасение.

Он выполз из-под кровати, скользя локтями по линолеуму, и вытащил Буфорда. Торчащая пружина впилась ему в пиджак повыше плеча. Чертыхнувшись, Шафт дернулся и порвал ткань. Секунду спустя он встал и рванул Буфорда за лацканы пиджака, заставляя и его подняться на ноги.

Женщина, сидевшая на краю постели, имела больной вид. От ужаса и смятения она впала в ступор и едва не сошла с ума. Она не понимала, что происходит. Ее разбудила стрельба на лестнице. Двое мужчин ворвались в ее квартиру. Вернее, ворвался один. Второй был труп. Она не кричала – она слишком испугалась. Они были черные. Один сказал, чтобы она вела себя тихо и все будет хорошо. И залезли к ней под кровать. В коридоре стреляли, кричали, кто-то бегал вверх-вниз по лестнице. Теперь они вылезли. Нет, это все неправда. Ничего не было. Она спала, и ей приснился самый ужасный кошмар в ее жизни. Это сон.

– Просыпайся, приятель, – сказал Шафт, похлопывая окосевшего Буфорда по щекам. Одной рукой он держал его за грудки, чтобы тот не свалился. – Давай, нам нужно уходить.

Буфорд таращил глаза, покачивался и пытался отпихнуть Шафта.

– Не валяй дурака, – приказал ему Шафт. – Вечеринка закончилась, мы идем домой.

Буфорду удалось наконец сфокусировать взгляд на Шафте. Он горел ненавистью. Это заняло у него двадцать секунд.

– Спорить некогда. Я только что спас твою вонючую жизнь. Они ушли. Теперь и нам надо уходить. Ты сам пойдешь или мне тебя понести?

Шафт собрался было опять схватить Буфорда, но было нечто в наступившей тишине, в его понуканиях, что заставило Бена превозмочь свою враждебность. Он кивнул. Шафт вытащил из кармана несколько банкнотов и положил их на колени женщины:

– Забудьте, что вы нас видели.

Она бы очень хотела, но не забудет их никогда.

Осталась одна минута. Если у тех хватило мозгов подождать у подъезда, все пропало. Если нет – то это единственный путь. Нельзя отдавать Буфорда копам. Шафт отвернулся от женщины, которая таращилась на помятые банкноты, зеленеющие на фоне ее розовой ночной рубашки. Теперь он не мог следить за ним. Они побегут вместе, но каждый сам по себе.