И теперь… я чувствую себя настоящей Сашей. Это должно заставить меня улыбнуться, но вместо этого заставляет почувствовать ностальгию по жизни, которая у меня была. Это, может, и не было чем-то особенным для других людей, но для меня явно было.

Мне плевать на рыбалку или охоту. Я могла ходить, а могла бросить уроки по разбиванию лагеря или выживанию. Но дело в том, что все это я делала с моим отцом. Из-за него все это казалось особенным.

А теперь его не стало… ну… я больше не хочу этого делать. Не хочу даже, чтобы моя нога ступала в лес. Не хочу стрелять из пистолетов или луков. Не хочу разбивать лагерь или выживать.

Я просто хочу свести счеты, и чтобы после этого все оставили меня в покое.

Поворачиваюсь спиной к магазину и иду назад к себе. На дальнем столе обрывки оберточной бумаги и ленточка с последнего дня, когда я была здесь. Рождество. В тот день Мерк пришел купить пистолеты, а Форд — за подарками. Я позволяю себе маленькую улыбочку при мысли о Форде, а затем короткий смешок застает меня врасплох, пока ладони накрывают мои глаза.

Я реагирую ударами локтей по ребрам нападающего.

— О, — мычит он. — Сдаюсь! Сдаюсь!

Его ладони опускаются с моих глаз, и я оборачиваюсь с удивлением и возбуждением.

— Ник!

Он придерживает меня за плечи, а затем притягивает в крепком объятии.

— Боже, я волновался за тебя, как проклятый.

— Я в порядке, — произношу я в его рубашку, пока он близко удерживает меня. — Правда, — я отталкиваю его назад. Мне нравится Ник. И думаю, я тоже ему нравлюсь, но не так, как он нравится мне. То, как он прикасается ко мне, заставляет меня нервничать, и это пугает до чертиков.

— Саша, — он держит мое лицо в своих руках, и на мгновение меня охватывает паника, что он поцелует меня, а затем паника сменяется сожалением от того, что не поцелует. — Ты выглядишь хорошо, ребенок. Намного лучше, чем я представлял все эти месяцы.

Я ныряю под его руку и выворачиваюсь из его хватки, заставляя его повернуться.

— Ты тоже хорошо выглядишь. Намного лучше для парня, который находится в бегах почти год.

Он ухмыляется мне, и на мгновение я думаю, что он флиртует. Но затем он хлопает по переднему карману и вытаскивает пригоршню леденцов. Таких, какие пожилые леди раздают у себя в магазинчиках.

— Ты, наверное, прикалываешься надо мной. Ты принес мне конфетку? Мне что, шесть лет?

— Посмотри, — произносит он, играя ими, — они со вкусом ириски. Твои любимые.

Оооу. Может, я немного и растаяла. Он знает мой любимый вкус. Я беру их, и он хватает одну для себя, а затем отдирает зубами обертку и выплевывает ее на пол.

Я просто пялюсь на его губы, пока он кладет леденец себе в рот и начинает говорить о том, что остановился на стоянке для грузовиков по дороге в город… о, черт. О чем он говорит? Я все еще пялюсь на его рот.

Он смотрит на меня выжидающе.

— Что? — спрашиваю я.

Он вытаскивает леденец изо рта и протягивает мне.

— Держи, я не хочу.

— Тогда зачем ты его взял? — спрашиваю я, смеясь. Я беру леденец, неуверенная, что с ним делать.

После он наклоняется в мое личное пространство и скользит руками в мои волосы.

— Просто хотел лизнуть его до того, как это сделаешь ты.

До нас доносится звук взвода курка, и мы оба медленно поворачиваем головы.

— Ты уберешь свои руки от моего Смурфа и отойдешь, бл*дь, от нее нахрен.

Ник смеется, но Джеймс не выглядит тем, кто шутит. По факту, сейчас Джеймс выглядит как Тет.

— Смурф? — Ник снова прыскает со смеху, только громче на этот раз. — Во-первых, Шесть, если этот Смурф и принадлежит кому-то, то это мне,— он смотрит на меня. — Правда, Саш?

Господи, как же плохо я выбираю стороны. Так что я колеблюсь. Но все в порядке, потому что Джеймс подступает к Нику и смотрит на него сверху-вниз. Джеймс на два сантиметра выше Ника или что-то около того, так что ему удается это сделать.

— Ей тринадцать лет, Ник. Если ты прикоснешься к ней хоть минутой раньше, чем ей исполнится восемнадцать, я нахер отрежу тебе яйца.

Ник отодвигает дуло пистолета и фыркает.

— Не будь дураком. Она — ребенок, — и затем, будто это не последний гвоздь в мое сердце, он добавляет: — что напоминает мне о том, что у меня есть девочка, в которой ты можешь быть заинтересован.

Я прекращаю слушать. Я просто выбрасываю леденец в мусорное ведро и ухожу. Мерк протягивает руку, чтобы перекрыть мне дорогу, когда я прохожу несколько шагов, но я наклоняюсь вниз. Он снова хватает меня и удерживает за футболку.

— Останься здесь, Саша. Тебе больше не разрешается находиться одной.

— Какая девочка? — спрашивает Джеймс.

Ник смотрит на меня и подмигивает. Я не уверена, что это означает, но Джеймс принимает это за сигнал о том, что у нас с Ником есть секреты. Но прежде чем я могу начать отрицать это, Ник продолжает говорить:

— Я с удовольствием расскажу тебе, но сначала, где, мать твою, моя сестра? — Ник осматривается вокруг, будто она окажется здесь, прячась от него вместо того, чтобы в первую очередь визжать его имя.

Не думаю, что когда-либо видела, как Джеймс проглотил язык.

— Где, мать твою, моя сестра?

— Мне пришлось отвезти ее назад на яхту.

У Ника даже нет слов, чтобы ответить на это. Пораженный, он замолкает.

— Один, чувак. Я, бл*дь… — Джеймс пытается найти слова. Но как объяснить такую погрешность? — Он вышел из тени, ввел Харпер наркотик. Он дал ей слишком много…

Мы пялимся на Джеймса в тишине.

А затем Ник набрасывается на него. Это глупый ход, потому что Джеймс пригибается, хватает его за ноги, наваливается всем телом на него и опрокидывает на пол перед моим магазинчиком.

— Полегче, чувак. С ней все в порядке. Я оставил ее с Адмиралом, пока искал тебя.

— Какого хера с тобой не так? — рычит Ник и переворачивает Джеймса под себя. Они оба подрываются на ноги и начинают ходить по кругу. — Ты тупой? — кричит он на Джеймса. — У тебя хоть есть понятие, что ты, бл*дь, наделал?

Никто не отвечает, и он ничего не говорит нам. Джеймс просто разворачивается и уходит в заднюю часть магазина моего отца.

В домике Мерка есть странная книжная полка, наполненная винтажной научной фантастикой, поп-культурой хиппи под ЛСД из семидесятых и американской классикой. Я вдруг пожалела, что оставила свой «Маленький домик» в магазине. Это детская книжка. Больше подходит для десятилетних, нежели для меня. Но в ней есть невинность и простота, которые можно немного использовать в моей жизни.

Я беру с полки роман в жанре научной фантастики, когда новая песня включается в моих наушниках. Идея Мерка, чтобы мне не удалось подслушать мужской разговор, который ведется в другом конце комнаты. Я бросаю быстрый взгляд через плечо и улавливаю Ника в полудвижении. Его кулак с треском впечатывается в челюсть Тету, а затем все начинается сначала.

«Он не примет этого просто так. — Вот, что сказал Мерк, когда дал мне айпод и наушники. — Но не вмешивайся в это, ребенок».

А затем ушел.

Ник, не принимающий это просто так — это недооценка года. Количество их драк скоро уже пойдет на десятки, и они весьма громкие. Короткие, но нехватку их продолжительности компенсирует их интенсивность. Мы до сих пор не знаем, почему Ник в ярости. По меньшей мере, я так и не услышала объяснения с тех пор, как мы попали в этот домик за пределами города. Может, Ник сказал Мерку, когда они ехали вместе? Я ехала с Джеймсом, а Джеймс ни черта не говорил за рулем.

Мерку нравится Taking Back Sunday, и мне тоже нравится эта песня, так что я подпеваю ей, пока читаю с обратной стороны обложки книжки:

Тысяча лет после того, как на Земле наступил Апокалипсис, и люди построили купол…

Ага. Не-а, спасибо.

Я кладу ее обратно и вздыхаю. Треск мебели заставляет меня посмотреть через плечо во второй раз, и теперь Мерк становится на колени, чтобы разнять Ника и Тета.