– Доктор Грегори! – резко позвала Нина.

Мы сделали несколько шагов, пока она не остановила нас предупреждающим жестом руки с пистолетом. В ее взгляде можно было прочесть явное неудовольствие – кажется, ей не понравилось, что моя рука лежит на плечах Натали. Но я не стал убирать руку.

– Мы совершим небольшое путешествие, доктор Грегори. Есть люди, которые хотят вас видеть, чтобы задать несколько технических вопросов. Не поймите превратно – они не нуждаются в вашей помощи, но есть несколько аспектов в ваших исследованиях, которые делают не совсем понятной цель поиска. Вы будете рады сотрудничать, ведь от этого всецело зависит здоровье и жизнь вашей жены.

Я внимательно взглянул на нее. Глаза тоже, как у ее напарника, ярко блестели, и она выглядела почти красивой, несмотря на неуклюжую одежду и грязное пятно на лбу.

– Так на скольких же людей вы работаете, Испанка?

– На всех людей в мире. И когда-нибудь настанет день, когда они поймут нас и запомнят тех, кто спас их от тирании и эксплуатации.

– Как вы можете нести такую чепуху!

– Может быть, я так действительно думаю. А может быть, настолько хитра, чтобы встать на сторону тех, кто выигрывает. Но это не имеет значения. Мартинес!

Темный мужчина, не поворачивая головы, отозвался:

– Сеньорита?

– Следи за этими двумя, особенно за мужчиной. Он считает себя ловким, большим и сильным.

– Хорошо, сеньорита.

Мартинес повел пулеметным дулом в нашу сторону, а Нина, задержав на мгновение взгляд на мне, повернулась к группе людей, опустив руку с пистолетом вниз. Доктор Фишер выступил вперед:

– Мисс Расмуссен, в чем дело?..

– Ты – старый маньяк, – тихим голосом перебила она, – тебе нравится убивать, верно? Ты только и ждал, когда тебя начнут убеждать в необходимости этого. Насколько я помню, тебя долго не приходилось уговаривать. Но тебе недостаточно было посылать глупых юнцов убивать несогласных с тобой людей “во имя спасения человечества”. Нет, ты начал думать о себе как о сверхчеловеке, самом умном, имеющем право судить и наказывать других. Что сделал Тони, чем заслужил смерть?! – вдруг крикнула она. – Кто дал тебе право убить его?! Ты, старый дурак, неужели и вправду думаешь, что получил на это разрешение свыше? Стой на месте!

Она легким движением подняла пистолет. Доктор Фишер смотрел на дуло своим странным, непрозрачным, невидящим взглядом. Потом пошел прямо на пистолет, бородатое лицо застыло, не выражая никаких чувств. Она всадила пулю ему точно в переносицу. Звук выстрела не был громким в маленькой комнате из-за ограниченности пространства. Пистолет почти не дрогнул в ее руке. Фишер от удара не пошатнулся, пуля застигла его в тот момент, когда он делал следующий шаг. Ученый умер сразу, рухнув на пол как подкошенный.

Девушка с пистолетом некоторое время смотрела на убитого. Потом резко повернулась к остальным, держа их под прицелом, хотя никто даже не пошевелился.

– Вперед, – скомандовала она, убрав палец со спускового крючка и держа пистолет так, как обычно в жизни, а не в кино держат оружие со взведенным курком.

Мы вышли из комнаты, служившей кабинетом доктору Фишеру. В коридоре сильнее ощущался запах гари. Мартинес остановился в начале наклонного тоннеля, который вел наверх и откуда меня привели накануне вечером. Мы шли с Натали первыми, за нами Нина. Немного погодя мы услышали позади гулкий выстрел. Спустя некоторое время – еще два. Люк на верху лестницы был открыт.

– Подождем здесь Мартинеса, – сказала Нина.

Мы остановились. Я видел, как Нина напряжена. Наверх тянулся поток воздуха, пахнувший дымом. Я старался не смотреть на отверстие в потолке. Там был выход на свет.

– У меня есть хорошие новости для вас, миссис Грегори, – заговорила Нина отрывисто, – сообщили в новостях по радио рано утром. Вас больше не подозревают в убийстве. Прошлой ночью Ларри Деври сдался полиции и признался в убийстве Джека Бейтса.

Натали с удивлением повторила:

– Доктор Деври?

– Это вас удивило? Не впервые муж убивает любовника своей жены.

– Но... – Натали вопросительно взглянула на меня, видно было, что она изумлена. – Вероятно, он захотел взять на себя вину Рут.

– Это невозможно, исходя из их поведения в тот вечер, когда мы виделись последний раз, принцесса. Вспомни, ведь Ларри Деври никогда не замечал, во что одета его жена или другая женщина, верно?

– Что ты хочешь этим сказать?

– Выходя из дома и заметив на дне шкафа валявшийся шарф, что он должен был подумать? Разумеется, что это шарф Рут! Он взял его и потом повесил на дерево в том месте, где убил Джека Бейтса. Ларри хотел, чтобы каждый знал, почему он это сделал. Он признавался сам и обвинял свою жену в измене – но оказалось, что шарф твой! Когда Ларри пришел ко мне, застав нас с Рут вместе, он заговорил о шарфе намеками и со злобой. Он не обвинял жену, нет, Ларри давал понять, что это он убил Джека и я тоже получу свое, если не отстану от его жены...

Из тоннеля послышался топот бегущих ног. Нина чуть отступила и подняла пистолет. Но, увидев, как из тоннеля появился Мартинес, успокоилась. Он сторожил нас, пока Нина поднималась по лестнице. За ней двинулась Натали, потом я. Нина держала нас на прицеле, пока не поднялся Мартинес.

– Займись исполнением приговора, – сказала Нина, когда Мартинес остановился рядом. – Можешь не торопиться, готовь запалы как следует. Мы подождем снаружи.

– Да, сеньорита.

Мы пошли к выходу из шахты, и это расстояние мне показалось гораздо короче и заняло меньше времени, чем вчера.

Неожиданно мы увидели свет – конец пути. Никогда еще солнечный день не казался таким замечательным. Мы постояли, моргая от яркого света. Прошлая ночь казалась ночным кошмарным сном, несмотря на реальное присутствие за спиной девушки с пистолетом. Небо было голубым и без единого облачка. Даже унылая скалистая пустыня показалась прекрасной. Сегодня, при дневном свете, я мог рассмотреть окружающий нас мир. Мы находились в глубоком ущелье с обрывистыми стенами и плоским дном, в центре этого ущелья находился маленький самолет. Пропеллер крутился так медленно, что можно было разглядеть очертания лопастей. К фюзеляжу прислонился человек, покуривая сигарету.

Нина приказала нам немного спуститься по склону и остановила нас под прикрытием скалы.

– Мы полетим в Аризону и подождем там до темноты, перед тем как пересечь границу Мексики. Пока это все, дальнейшие планы мне неизвестны. Не тратьте время впустую, пытаясь бежать. Ваш друг Ван Хорн, возможно, уже напал на след и скоро будет здесь, но будет считать, что вы находитесь под землей. Северный выход уже завален многотонными камнями, и Мартинес сейчас позаботится о втором, южном. Даже если ваши друзья доставят нужное оборудование, чтобы разобрать завал, и пролезут внутрь, они не найдут там живых, и некому будет рассказать, что вы ушли. И они подумают, что вы похоронены под обломками, и прекратят поиски.

Натали посмотрела на нее и содрогнулась.

– Вы хотите похоронить их заживо, всех? Только затем, чтобы скрыть свои следы?

– Разве они были живыми до этого, миссис Грегори? – улыбнулась Нина. – Они давно исчезли, укрывшись от мира в своем маленьком убежище. Пусть там и останутся.

Натали продолжала смотреть на нее, потом перевела взгляд на вход в тоннель наверху, над нами. Закрыла руками лицо. Я обнял ее:

– Сядь, принцесса, и постарайся успокоиться. Никто из тех, кто там остался, не станет потерей для человечества, и ты это знаешь.

Она позволила отвести себя в сторону и присела на камень. Я сел рядом и размял правую ногу через проклятый ковбойский сапог. Нога начала затекать, все мускулы, кости и лодыжка ныли. Ведь я не снимал эту неудобную обувь в течение двух суток.

– Лично мне безразлично, что с ними будет. Это всего лишь кучка безумных никчемных сумасбродов.

– Но они – люди, не так ли? – Натали не смотрела на меня. – Правы или нет, но они не заслужили...

Земля содрогнулась, и столб пыли вылетел из входа в шахту. Оттуда выбежал Мартинес, и сразу же вслед раздался еще один взрыв, на этот раз ближе к выходу, и третий, еще ближе. Мартинес скатился по склону к нам со своим ручным пулеметом. Он посмотрел на Нину, оскалив зубы. Оскал можно было считать за довольную ухмылку. От четвертого взрыва, самого ближнего, град камней, вылетев из входа в шахту, обрушился вниз по склону. Потом настала тишина. Пыль медленно оседала.