Я взглянул на дальнюю стену пещеры, у которой находилось множество устройств непонятного мне назначения.

— Я здесь, — сказал я и поднял ледоруб.

Когда его острие коснулось стены пламени, разразилась настоящая огненная буря, и я, ослепленный, попятился назад. Когда же зрение вернулось ко мне, я увидел перед собой огненного ангела.

— Ты не сможешь здесь пройти.

— Это из-за нее ты хотел, чтобы я повернул назад? — спросил я.

— Да. Возвращайся.

— У нее может быть другое мнение по этому вопросу.

— Она спит. Возвращайся.

— Я это заметил. Почему?

— Она должна. Возвращайся.

— Почему она сама появлялась передо мной и так странно вела меня за собой?

— Я исчерпал все устрашающие формы, которые знаю. Они не сработали. Я вел так странно потому, что ее спящий интеллект оказывал влияние на мои создания. Ее влияние было особенно сильным, когда я использовал ее собственное обличье, так что даже получилось противоречие с директивой. Возвращайся.

— Что за директива?

— Ее необходимо сохранять от всех существ, которые будут подниматься по горе. Возвращайся.

— Почему? Почему ее нужно охранять?

— Она спит. Возвращайся.

Разговор вернулся к исходной точке. Я засунул руку в рюкзак и вытащил плоскую блестящую коробочку Дока. Я направил луч на нее, на ангела, и тот медленно растаял. Пламя стало отклоняться назад под воздействием коробочки Дока. Я подносил коробочку все ближе к пламени, а оно клонилось и клонилось назад и, наконец образовался узкий проход. Я прыгнул вперед, и оказался по другую сторону от стены огня, но мой защитный костюм почернел, как у Малларди.

Я подошел к капсуле, напоминающей гроб, в которой спала она.

Я положил руки на край капсулы и посмотрел на нее.

Она была хрупкой, как лед.

Собственно, она и была льдом…

Машина у стены засветилась разноцветными огнями, и я почувствовал, что ее мрачное ложе начало вибрировать.

Потом я увидел мужчину.

Он полулежал на металлическом стуле у машины.

Он тоже был ледяным. Только искаженные черты его лица посерели. Он был в черном, и он был мертвецом, в то время, как она была сияющей статуей.

И ее цветами были — белый и голубой.

В дальнем углу стоял пустой гроб…

Но что-то происходило вокруг. Пещера постепенно наполнилась воздухом. Да, именно воздухом. Он с шипением выходил из отверстий в полу, образуя огромные клубы. Затем резко потеплело и клубы воздуха начали таять. Вокруг стало светлеть.

Я вернулся к капсуле, чтобы получше рассмотреть черты девушки.

Интересно, как будет звучать ее голос, если она когда-нибудь заговорит? Что скрывается за ее белым алебастровым лбом? Как она мыслит, что любит, а чего нет. Какими будут ее открывшиеся глаза, и когда это произойдет?

Я думал обо всем этом, потому что видел — пройдя сквозь стену пламени, я разбудил силы, которые постепенно вернут ее к жизни.

Она оживала.

А я ждал. Прошло около часа, а я продолжал ждать, наблюдая за ней. Она начала дышать. Ее глаза, наконец, открылись, но еще некоторое время ничего не видели.

А потом их голубой огонь обжег меня.

— Седой, — сказала она.

— Да.

— Где я?..

— В самом маловероятном месте, где кого бы то ни было можно найти.

Она нахмурилась.

— Я вспоминаю, — сказала она и попыталась сесть.

У нее ничего не вышло. Она упала назад.

— Как тебя зовут?

— Линда, — сказала она и добавила, — ты мне снился, Седой. В странных снах… как такое может быть?

— Это сложно, — сказал я.

— Я знала, что ты придешь, — сказала она. — Видела, как ты сражался с чудовищами на горе, высокой как небо.

— Да, мы находимся рядом с ее вершиной.

— У т-тебя есть вакцина?

— Вакцина? Какая вакцина?

— От чумы Доусона, — сказала она.

Мне стало плохо. Мне стало плохо, потому что только сейчас я понял, что она спала здесь вовсе не как пленница, а для того, чтобы отдалить смерть. Она была больна.

— Вы прибыли сюда на корабле, который летел со скоростью превышающей скорость света? — спросил я.

— Нет, — ответила она. — Столетия были потрачены на то, чтобы добраться сюда. Мы находились в анабиозе. И я сейчас лежу в такой капсуле. Я заметил, что ее щеки становятся ярко красными.

— Все начали умирать от чумы, — сказала она. — От нее не было спасения. Мой муж — Карл — врач. Когда он понял, что я тоже заразилась, он сказал, что оставит меня здесь, в капсуле, при очень низкой температуре, до тех пор, пока не будет найдена вакцина. Иначе, ты ведь знаешь, через два дня наступает конец.

Тут она посмотрела на меня, и я понял, что это вопрос.

Я встал так, чтобы загородить от нее мертвое тело: я боялся, что это ее муж. Я попытался проследить ход его мыслей. У него было совсем мало времени, так как он, очевидно, заболел раньше нее. Он знал, что вся колония погибнет. Он, наверное, очень сильно любил ее и был к тому же весьма умен — сочетание, которое помогает сдвинуть горы. Хотя, конечно, главное — его любовь. Он знал, что колония погибнет, и он понимал, что пройдут столетия, прежде чем появится другой космический корабль. У него не могло быть источника энергии, который способен был бы обеспечивать холод так долго. Но здесь, на вершине этой горы было почти также холодно, как и в открытом космосе, так что в энергии не было необходимости. Каким-то образом он доставил сюда Линду и все остальное. Его машина укрывала силовым полем пещеру. Работая в тепле и атмосфере, он погрузил ее в сон и стал готовить капсулу для себя. Потом, когда он выключил силовое поле, безо всякой дополнительной энергии им будет обеспечено долгое ледяное ожидание. Они могли проспать целые столетия на могучей груди Серой Сестры, охраняемые компьютером-защитником. Видимо программировался компьютер в спешке, так как Карл умирал. Он понял, что уже не сможет присоединиться к ней. Он торопился закончить защитную программу, и это ему удалось, только вот блокировку защиты он сделать не успел, выключил силовое поле и начал свой путь по темным и странным дорогам вечности. Таким образом компьютер-защитник атаковал всех, кто пытался подняться на гору, своими огненными птицами, змеями и ангелами, вздымал передо мной стену огня. Карл умер, а компьютер защищал ее холодный сон ото всех, в том числе и от тех кто мог помочь. Мое появление на горе выключило защитную систему. Мое проникновение сквозь огненную стену вызвало Линду к жизни.

— Возвращайся! — услышал я голос машины, которая через ангела обратилась к Генри, вошедшему в пещеру.

— Боже мой! — послышался его голос. — Кто это?

— Давай сюда Дока! — сказал я. — Быстрее! Я все объясню потом. Дело идет о жизни человека! Спускайся до тех пор, пока не сможешь связаться с нашими по коммуникатору, и скажи ему, что это чума Доусона — тяжелое местное заболевание. Торопись!

— Я уже в пути, — сказал он, выходя из пещеры.

— Там есть врач? — спросила она.

— Да. Всего лишь в двух часах хода отсюда. Не беспокойся… но все равно мне совершенно непонятно, как сюда можно было подняться, не говоря уже о доставке всего этого оборудования.

— Мы на вершине большой горы — сорокамильной?

— Да.

— А как ты попал сюда?

— Я взобрался на нее.

— Ты действительно забрался на вершину Чистилища? Снаружи?

— Чистилище? Так вы называете ее? Да, я взобрался по внешним скалам.

— Мы думали, что это невозможно.

— А как же иначе можно попасть на вершину?

— Она огромная внутри, — сказала Линда, — там огромные пещеры и туннели. Сюда было очень просто добраться на вакуумном лифте. Самая обычная развлекательная поездка. Два с половиной доллара в один конец. Доллар за прокат термокостюма и часовая прогулка до вершины. Отличный получался выходной. Красивый вид?.. — Она глубоко закашлялась.

— Я себя не очень-то хорошо чувствую, — сказала она, — у тебя есть вода?

— Да, — сказал я, и отдал ей все, что у меня осталось.

Пока она пила воду, я молился, чтобы у Дока оказались нужные лекарства, или, в крайнем случае, он мог бы снова усыпить ее, пока нужная вакцина не будет доставлена. Я молился, чтобы Док пришел быстрее, потому что даже два часа, глядя на ее жажду и разгорающийся румянец, казались слишком долгим сроком: