Ребенок, который всю жизнь провел один, внезапно оказался в самом центре большой семьи. Впервые в жизни каждую ночь у него была крыша над головой, собственная комната, достаточно еды в животе, собственная одежда в шкафу и новые ботинки на ногах. Он был слишком слабым, чтобы принимать участие в домашних делах, которыми занимались остальные члены семьи, но Мэри сразу начала уроки с новым сыном, чтобы подтянуть его до уровня Зейна, так как ребята были приблизительно одного возраста. Ченс прилип к книгам, как голодный щенок к животу матери, но во всех других отношениях решительно держался на расстоянии вытянутой руки. Умный, настороженный взгляд ловил все нюансы семейных отношений, как бы сравнивая увиденное с известным по книгам.

Наконец мальчик расслабился настолько, что открыл Маккензи свою кличку – Сунер[3]. Настоящего имени у него не было.

Марис беспомощно посмотрела на названного брата.

– Сунер?

Его рот слегка искривился, он казался намного старше своих четырнадцати лет.

– Ага, как дворняжка.

– Нет, – не согласился Вульф, потому что имя было «говорящим». – Ты же знаешь, что произошел от индейцев. Может тебя назвали Сунер, потому что ты из Оклахомы, а значит, скорее всего, – чероки.

Мальчик настороженно, не отрываясь, смотрел на мужчину; в нем появился внутренний свет – надежда, что, возможно, его не приравнивали к беспородной собаке.

Отношение новичка с членами семьи складывались не просто. Он старался держаться подальше от Мэри, но не мог. Она заботилась о нем так же, как об остальных членах семьи, что жутко пугало мальчика, но не мешало наслаждаться и жадно впитывать заботу любящего человека. Вульфа мальчишка опасался, как будто каждую минуту ожидая, что огромный мужчина накинется на него с кулаками и тяжелыми ботинками. Наученный опытом работы с дикими животными, Вульф исподволь «одомашнивал» мальчика. Дал ему время привыкнуть, понять, что бояться нечего, а затем собирался предложить дружбу, уважение и, наконец, любовь.

Майкл уже покинул родной дом и учился в колледже, но когда приехал на каникулы, выделил в семейном круге местечко для нового брата. С самого начала Сунер свободно вел себя с Майклом, чувствуя его молчаливое признание.

С Джошем они поладили быстро, но не поладить с весельчаком и заводилой Джошем еще никому не удавалось. Джош взялся обучать Сунера, как справляться с бесконечными и не всегда приятными делами на лошадином ранчо. Учил его ездить верхом, хотя бесспорно слыл худшим наездником в семье. Это совершенно не значило, что Джош плохо сидел в седле. Просто другие, особенно Марис, были лучше. Джош не обижался, его сердце давно принадлежало самолетам, как в свое время случилось у Джо. Возможно, поэтому он был терпимее к ошибкам Сунера, чем остальные братья и сестра.

Марис очень походила на Мэри. Бросив один взгляд на мальчика, она немедленно взяла его под свое крыло и защищала с неистовой силой, хотя брат весил вдвое больше. К двенадцати годам Марис так и не доросла до пяти футов и весила всего семьдесят четыре фунта. Это не играло никакой роли – Сунер стал ее братом и точка. Она доводила его своей болтовней, шуточками и зубоскальством, и скоро он шарахался от Марис, как положено брату бегать от надоедливой младшей сестры. Сунер не мог придумать, как вести себя с Марис, как не мог ничего придумать по отношению к Мэри. Иногда он смотрел на Марис, как на бомбу с взведенным пусковым механизмом, но именно она заставила его впервые улыбнуться. И именно Марис вовлекла его в семейные беседы, обучая, как общаются в семье, как задают вопросы и получают ответы. Потом дело пошло легче. Марис продолжала приводить приемного брата в бешенство и срывать его улыбки чаще, чем кто-либо в семье. Какое-то время Вульф думал, не возникнет ли между ними романтического интереса в будущем, но этого не случилось. Они стали просто братом и сестрой.

С Зейном получилось намного сложнее. Как и Сунер, Зейн по-своему был осторожен и скрытен. Вульф знал воинов, сам был одним из них, но то, что он видел в младшем сыне, не могло его не пугать. Молчаливый, крепкий, бдительный. Зейн двигался как кот – бесшумно и плавно. Всех своих детей, включая Марис, Вульф обучил приемам самообороны, но с младшим сыном их занятия были особыми. Мальчик обучался так быстро, словно надевал растоптанные ботинки – он был создан для борьбы. Когда дело дошло до обучения стрельбе, у Зейна оказался глаз снайпера и бесконечное терпение.

Зейн сразу же проявил качество воина – защищать. Он ополчился против незваного гостя, вторгшегося в святые пределы семейного очага.

Нет, он не вел себя ужасно по отношению к Сунеру. Не подкалывал и не проявлял недружелюбия, это было не в его характере. Однако Зейн держал новенького на расстоянии, не отвергая, но и не приглашая. Они были приблизительно одного возраста, поэтому признание нового брата Зейном оказалось критическим. Сунер отреагировал на холодность младшего Маккензи тем же самым. Мальчишки игнорировали друг друга.

Пока дети устанавливали связи, Вульф и Мэри делали все возможное для законного усыновления Сунера. На вопрос согласен ли он, получили привычный для мальчика односложный ответ: «Конечно». Приняв это за пылкую мольбу, Мэри удвоила усилия по усыновлению Сунера.

Так уж случилось, что весть об успешном продвижении дел по усыновлению пришлась на тот день, когда Зейн и Сунер выяснили отношения. Внимание Вульфа привлекла туча пыли. Сначала он не придал этому значения, потому что рядом с тучей на верхней перекладине ограды сидела Марис и невозмутимо наблюдала за происходящим. Подумав, что одна из лошадей катается в пыли, Вульф вернулся к работе. Однако через пару секунд его натренированное ухо уловило какое-то хрюканье и звуки, похожие на удары.

Вульф пересек двор и подошел к загону. Зейн и Сунер выбрали место за углом, где их не могли заметить из дома, и яростно молотили друг друга. С первого взгляда Вульф заметил, что, несмотря на силу ударов, мальчишки держались в рамках кулачного боя и не шли на быстрый путь грязных приемов, которым он их тоже обучал. Вульф оперся руками о верхнюю планку ограды рядом с Марис.

– За что бьются?

– Выясняют отношения, – лаконично ответила девочка, не отрывая глаз от действия.

Вскоре к группе у ограды присоединился Джош, и они все вместе наблюдали за ходом боя. Зейн и Сунер оба были высокими, мускулистыми и очень сильными для своего возраста. Они стояли нос к носу, поворачиваясь только для того, чтобы ударить кулаком в лицо противника. Когда один из них падал, то быстро поднимался и снова бросался в драку. Бились молча, раздавались только звуки непроизвольных хрипов и ударов жестких кулаков по живой плоти.

Мэри заметила сбор у ограды и подошла глянуть, в чем дело. Она встала рядом с Вульфом и просунула ладонь под его руку. При каждом ударе он чувствовал, как она вздрагивала, но когда посмотрел ей в лицо, то увидел, что Мэри надела непроницаемую маску школьного учителя. Значит, скоро Мэри Элизабет Маккензи призовет класс к порядку.

Она дала драчунам пять минут. Справедливо решив, что выяснение отношений может продолжаться часами – оба мальчишки были слишком упрямыми, чтобы признать поражение – Мэри взяла дело в свои руки. Твердым, четким, учительским голосом она объявила:

– Ну ладно, мальчики, пора заканчивать. Ужин будет готов через десять минут.

После чего невозмутимо направилась в сторону дома, совершенно уверенная, что разрядила напряжение в загоне.

Так оно и случилось. Она низвела серьезную битву до уровня домашних дел, предоставив мальчишкам время и причину закончить драку. Оба сверкнули глазами вслед удаляющейся худощавой женщине с идеальной осанкой. Затем Зейн повернулся к Сунеру. Синяки под глазами мешали серьезно относиться к ледяному взгляду синих глаз.

– Еще один, – безжалостно сказал он и впечатал кулак в лицо Сунера.

Сунер поднялся с земли, встал в стойку и ответил тем же.

Зейн встал, отряхнул пыль с одежды и протянул руку. Сунер сжал ее, хотя оба вздрогнули от боли в сбитых до крови пальцах. Они потрясли сжатые руки, глядя друг другу в глаза и признавая равенство, и пошли домой отмываться. В конце концов, ужин почти на столе.