Фрост открыл глаз, попытался пошевелиться, но левый бок пронзила острая боль. Странно, но во рту не было обычной при ранении сухости. В воздухе стоял какой-то приятный и нежный цветочный запах. Хэнк повернул голову и с удивлением заметил под ней свежую наволочку. Он перевел взгляд вниз и увидел укрывающую его светло-розовую простыню. Капитан приподнялся, с радостью осознавая, что может двигаться, и сел на постели. Он оглянулся по сторонам и понял, что находится в небольшой каюте. Его догадку подтвердило легкое покачивание койки, на которой он сидел.

Запах цветов, простыни и их странный цвет удивили его. Фрост опустил ноги на пол и внимательно присмотрелся к аккуратно забинтованной груди. Видно, повязка была наложена совсем недавно. Он взглянул на часы. Если их календарь не врал, то прошло двое суток с того дня, когда… Его желудок охватили спазмы при одной мысли об акулах и о том, что случилось с Нонни и Цуном.

— Будь прокляты эти твари, — прошептал он. Капитан встал, придерживаясь за стенку. Из одежды на нем совершенно ничего не было. Он провел рукой по лицу: щетина исчезла, даже усы были аккуратно подстрижены.

Немного шатаясь от слабости, он подошел к зеркалу, закрепленному на переборке, и взглянул на свое изображение. Лицо сильно загорело, а на висках как будто прибавилось седины.

— Ведьма! — произнес он, и сам испугался звука своего голоса.

Значит, его кто-то вытащил из воды? И что это за корабль или яхта, на борту которой он находится? Все эти простыни, запах — здесь явно чувствуется присутствие женщины. Красивой женщины, судя по аромату духов.

Наверное, его спасли яхтсмены, которые случайно проплывали мимо перевернутой шлюпки.

Повязки на лице не было, он нашел ее выстиранной и аккуратно сложенной на прикроватной тумбочке. Хэнк вспомнил еще кое-какие подробности: выстрелы и парус, призрачно качающийся в двухстах ярдах от его разбитой лодки. Выстрелы?

Кто-то на борту этого судна умеет очень хорошо стрелять.

Он открыл встроенный шкаф в надежде найти что-нибудь из одежды. Ее там было много, но только не на него — какие-то шорты, юбки, блузки, даже один женский халат. Но в углу шкафа Капитан увидел то, что его очень заинтересовало. Дорогой ружейный футляр. В таких хранили свое оружие большие шишки, чьим хобби было сафари.

Он вынул его, щелкнул замками и открыл крышку. Внутри, в бархатном углублении, находилась снайперская винтовка “стейр-манлихер” с мощным оптическим прицелом. Фросту приходилось раньше иметь дело с такими, и он считал их самыми точными и надежными винтовками в мире.

Он повертел ее в руках, отстегнул пятизарядную обойму, проверил патронник, щелкнул затвором и положил палец на спусковой крючок. Винтовка так и просилась, чтобы из нее выстрелили.

— Калибр семь шестьдесят два, — неожиданно раздался за его спиной женский голос, он резко повернулся, вскинув винтовку наизготовку, и только потом вспомнил, что она разряжена.

— Значит, из всей одежды вам больше всего понравилась винтовка?

Фрост улыбнулся.

— Там нет подходящей для меня одежды, только женская. Я проверил. Судя по содержимому шкафа, вы одна на судне.

— А вдруг не одна?

— Тогда на борту должна быть еще одна девушка, вашего размера.

Он взглянул более внимательно на стоящую в узком дверном проеме девушку, на ее привлекательное загорелое лицо, длинные темно-каштановые волосы, струящиеся в потоке падающих сзади солнечных лучей. Из одежды на ней был лишь темно-синий купальник, который мало что скрывал и еще более оттенял бронзовый цвет кожи. Она сделала шаг в каюту, и Хэнк обратил внимание на ее ножки, чью стройность подчеркивали босоножки на каблучке, и плавный изгиб бедер. Ее шею обвивала тонкая золотая цепочка и, насколько он мог рассмотреть на таком расстоянии, на лице не было никакого макияжа.

— Вы полезли в шкаф, потому что хотели найти одежду? — Нет, просто из-за любопытства, — ответил Фрост, укладывая винтовку в футляр.

— Из-за любопытства?

— Да, хотелось знать, кто и из чего попал в акулу на расстоянии двухсот футов.

— Я, из этого, — показала она на винтовку.

— Отлично. Я очень рад, что вы не промазали.

— Ну ладно, оденьтесь во что-нибудь и давайте поднимемся на палубу. Расскажете мне о себе.

— К сожалению, не мой стиль, — махнул рукой Хэнк в сторону шкафа.

— Здесь где-то мой брат держит свои рубашки, шорты и кроссовки. Посмотрите вон в той тумбочке. Наверное, вы стесняетесь наготы…

— Чьей — моей или вашей?

— Своей, о моей, может быть, поговорим попозже, — отрезала девушка, повернулась и вышла из каюты.

Фрост долго смотрел ей вслед в непонятном оцепенении, затем стряхнул пелену странного очарования, подошел к тумбочке и достал из нее одежду, о которой говорила девушка. Морщась от боли, он натянул легкую рубашку с вышитым на груди крокодилом, джинсы и кроссовки, которые оказались немного тесноваты.

Приодевшись таким образом, он поднялся по трапу на палубу. Солнце уже садилось, и его раскаленный край несмело касался поверхности моря далеко-далеко на горизонте, словно пробуя, не холодная ли вода.

— Добрый вечер, — обратился он к девушке, которая стояла у поручня и смотрела на закат. — Как вас зовут? Она повернулась к нему и улыбнулась.

— Констанца.

— А я — Хэнк Фрост. Вам что, пришлось выковыривать из меня свинец? — показал он на забинтованную грудь.

— Да, но я знаю, как это делать, приходилось раньше… Мой брат был ранен и не хотел, чтобы об этом знал наш дядя.

— Понятно, — кивнул Хэнк и окинул взглядом приличных размеров яхту, — Ваша?

— Да. Вернее, моего дяди, но это все равно. Я нашла у вас в кармане зажигалку и пачку размокшего “Кэмела”. Хотите закурить? У меня тут их полно.

Она протянула ему пачку дорогих сигарет и щелкнула золотым “Данхилом”.

— Хэнк Фрост… Красиво. Вашим товарищам, которые были в шлюпке, я уже ничем помочь не могла. Вы говорили о них, когда были без сознания. И еще выкрикивали имя какой-то женщины, Евы, как будто вы собирались ее убить. Это правда?

— Да. Ее зовут Ева Чапман.

— В горячке вы шептали и другое имя — Бесс. С этой вы, похоже, в бессознательном состоянии занимались любовью.