Как было бы ужасно, если бы он, уничтожая следы, которые выводили на убийцу Бена Брюера, оставлял улики для предъявления обвинения ему самому! Сам набрасывал на себя тонкую сеть фактов, которые поставят его в безвыходное положение, без всяких возможных объяснений с его стороны, и никакое последнее слово правды не сможет его спасти.

Против могущества полиции защиты не было. Она четко делает свое дело: устанавливает факты и буквально вытягивает выводы из самых незначительных вещественных доказательств, о существовании которых дилетант даже не подозревает. А возможность того, что он оставил против самого себя улики, более чем вероятна. Им бы очень понравилась ситуация, когда он любит Дафну, та дает слово с ним бежать, а затем приходит к выводу, что не сможет этого сделать. Это было бы признано отличным мотивом для убийства мужчины, который стоял между ними, мужчины, за которого Дафна через несколько часов должна была выйти замуж.

Эта мысль вовсе не доставляла удовольствия. И единственным утешением служила надежда, что он не наделал ошибок.

Деннис помедлил. Лучше всего было бы еще раз вернуться в комнату, чтобы проверить все самым исчерпывающим образом. Однако он сумел перебороть себя и повернул к лестнице.

Серьезность сделанного была ему понятна. В случае предъявления обвинения они становились соучастниками. И это не самое худшее; о том он вообще и думать не хотел. Они препятствовали деятельности полиции и затормозили ход расследования. К тому же они уничтожили важные улики, которые оставил настоящий убийца.

И тем не менее, другого выбора не оставалось. Конечно, если бы не появился Роули...

Ведь эта история с Роули, который обнаружил их склонившимися над трупом Бена, не могла бы не насторожить полицию. Как, собственно, и то обстоятельство, что Роули так быстро оказался на месте происшествия.

Кто же убил Бена Брюера?

Ах да, опять все та же третья ступенька!

Он засмотрелся назад и едва не ступил на нее; пришлось хвататься за перила, чтобы не рухнуть вниз.

В холле тем временем становилось все светлее. Вот почему он разглядел на дереве, под самой рукой, красноватое пятно.

Деннис нагнулся, пригляделся, и каждый нерв в его теле напрягся.

Это была кровь.

Высохшая кровь.

Пятно находилось примерно на том месте, где кто-то, как он, испугавшийся скрипа ступеньки, схватился за перила.

Не его ли напугал ночной шепот Дафны?

Он, как зачарованный, пристально разглядывал маленькое красноватое пятнышко, будто пиктограмму всех кошмаров прошлой ночи.

И тут ему, наконец, стало ясно то, что до сих пор оставалось только возможностью. Тот, кто оставил этот отпечаток, жил в этом доме...

Деннис с трудом взял себя в руки: ведь, собственно, он всегда знал об этом – или, по крайней мере, догадывался.

Из кухни долетел какой-то шум. Он поднял голову и внимательно прислушался. Возможно, это спозаранок вернулся домой Лейн? Деннис ничего не видел, но вспомнил, что сам он по-прежнему в смокинге... и в таком опасном соседстве.

Итак, он все-таки нашел кровавый отпечаток пальца, наверняка принадлежавший убийце. И что же теперь делать? Ведь оставалась вероятность, что отпечаток на старых перилах оставил Роули или он сам...

Если Роули, вся история упрощалась – по крайней мере для Дафны и для него самого. Но если это был его собственный след, о возможных последствиях Деннис даже боялся подумать. Подобных улик вполне хватило бы присяжным заседателя, чтобы признать его виновным.

Тут из кухни снова донесся шум из – как будто захлопнулась дверь.

Кровавое пятно вполне могло оказаться единственным следом, оставленным действительным убийцей. Его ничего не стоило смыть.

Но решиться на это Деннис не мог.