– Ох, нет. – Лин растерялась. – Я не могла их купить. Денег хватает только на еду.

– Подожди здесь. – Ник побежал к Марлоу-Хаус и исчез за грудами камней и кирпичей, сбежав по ступенькам во двор. Он скоро вернулся, неся маленькое сахарное деревце – одно из тех, что Пен купила на рынке.

– В День Солнцеворота у всякого малыша должно быть сладкое, – сказал он, протянув Сью деревце. Сняв толстые перчатки, он провел пальцем по нежной щечке ребенка. В его голосе было столько осторожной ласки, что у Кэрол сжалось сердце. Сью засунула основание деревца в рот, и Ник засмеялся, глядя, с каким явным удовольствием она пробует угощение.

– Спасибо, Ник, – начала было Лин.

Но он прервал ее:

– Убедись, что она в безопасности. Обе женщины поняли двойной смысл его предупреждения. Лин участвует в восстании, и ребенка нужно оставить на таких людей, Которые скроют, чья это дочь, если мать убьют или схватят.

– Завтра вечером я отведу ее к подруге, – сказала Лин.

Глядя ей вслед, Ник обнял Кэрол за плечи.

– Какие они страшные, эти гвардейцы, – сказала Кэрол. – Ник, их начальник уставился прямо на меня, и его взгляд привел меня в ужас. Я почти слышала, как у него в голове поворачиваются колеса. Он понял, что я нездешняя. Может ли мое присутствие причинить вам неприятности?

– Вряд ли. Жители пригорода приходят на праздник Солнцеворота. В это время на площади всегда много пришлых людей. Одним больше, одним меньше – это дела не меняет.

– Я кричала на него, я его выругала, – настойчиво продолжала Кэрол. – Он узнает меня, если еще раз встретит.

А про себя подумала: «И я узнаю его. Почему меня охватывает ужас при мысли об этом?»

– Не о чем беспокоиться. Ты замерзла, устала и расстроилась, когда чуть не зашибли ребенка. – Ник направился к Марлоу-Хаус, увлекая Кэрол за собой и по-прежнему обнимая ее за плечи. – Пойдем в дом. Джо напихала в печку столько дров, будто у нас про запас куча бревен, а не остатки сломанной \1Ьбели. Ты быстро согреешься, а стакан вина и сытная еда поднимут тебе настроение.

Кэрол охотно пошла с ним, от всей души радуясь возможности согреться. Войдя в кухню, они обнаружили, что курица, которую БЭС поставил в печь рано утром, почти готова. Пока женщины готовили салат из зелени, купленной Пен накануне, а Люк с остальными мужчинами накрывали стол. Ник повел Кэрол на самый нижний, подземный этаж дома.

– Здесь был винный погреб, – рассказывала Кэрол. – Он запирался, и ключи хранились у лакея Крэмптона. Он охранял вино так, будто это золото. Я никогда не бывала в этом помещении.

– Я думаю, оно использовалось во время войны как бомбоубежище. Этим винам меньше ста лет – по отношению к твоему времени они сделаны не очень давно. – Ник помолчал, высоко подняв масляный светильник, который принес с собой. Найдя нужное отделение, он передал светильник Кэрол, а сам протиснулся между пыльными стеллажами и достал две бутылки.

Он появился, высоко подняв руки, держа в каждой по бутылке. С дьявольским хохотом и нарочито плотоядным взглядом он прижал Кэрол к каменной стене, которая являлась частью фундамента Марлоу-Хаус. И поцеловал.

– У тебя явно потребность играть с огнем, – заметила она, подняв светильник так, что пламя оказалось на расстоянии дюйма от его подбородка. – Сначала свечки, теперь вот это.

– Убери его в сторону, и я поцелую тебя более обстоятельно.

– Если масло прольется, свет погаснет, и мы будем блуждать здесь до бесконечности.

– Вряд ли, – засмеялся он, – все страшно голодны и не будут ждать вина к обеду дольше пяти минут.

– Значит, нужно идти сейчас же.

– Не сейчас же. Я ждал этого весь день. Через мгновение она опять почувствовала его губы на своих и вся растворилась в его поцелуе и пылкой страсти, жалея только, что его руки заняты бутылками и он не может ее обнять.

– Ник, – раздался сверху голос Пен, – мы умираем с голоду. Празднества еще не кончились, и нам нужно поесть и выпить, если мы хотим их продолжать.

Ее перебила Джо, которая прокричала сверху, заглушив нежный голос Пен:

– БЭС просит передать вам, что он раскладывает курицу, и если вы хотите есть, поторопитесь. Иначе ее съедят без вас.

– Она права, – сказала Кэрол, тоже рассмеявшись, – курица не ахти как велика.

– Ты требуешь от меня немыслимой жертвы. – Он прижал ее к себе. – Но не думай, я не буду удерживать тебя.

Он опять поцеловал ее «обстоятельно», потом отпустил и жестом велел освещать дорогу наверх.

Никогда еще Кэрол не попадала в общество людей, которые, за исключением двух-трех человек, были ее ровесниками и которые шутили и посмеивались друг над другом и не скрывали взаимной привязанности. Дружеские насмешливые замечания, которыми собравшиеся встретили ее с Ником, когда они наконец появились в кухне, сначала вогнали ее в краску, а потом заставили почувствовать себя совершенно счастливой оттого, что она сюда попала. Всей душой она погрузилась в атмосферу праздничной трапезы.

Угощение было обильным, чему она очень удивилась. Каждый из двенадцати человек, сидящих за столом, получил кусочек курицы, много овощей и свежий хлеб, испеченный Джо еще до рассвета. Голодным не остался никто. Вино добавило праздничной атмосферы. Никто ни словом не обмолвился о том, что им предстояло после праздника. Обсуждали в основном, кто чем будет заниматься вечером.

– На площади будут еще торжества, – сказала Пен, – кое-кто пойдет в гости навестить друзей. Пойдем с нами? Мы вернемся очень поздно.

– А кое-кто, – сказал Люк, доканчивая второй стаканчик, – кое-кто не вернется до утра. Кое-кто пойдет навещать своих дам. – Он засмеялся, а вместе с ним засмеялись еще двое мужчин, у которых здесь не было пары.

– Но до вашего ухода, – сказала Пен, не реагируя на это заявление, – до вашего ухода нужно съесть на десерт сладкое.

Пен принесла поднос, на котором заранее соорудила небольшую рощицу из сахарных деревьев, каждое из которых обнимало ветками оранжевый шар. Она поставила поднос перед братом и торжественным жестом сдернула с него салфетку.

– Ой, – разочарованно вскрикнула она, – кто-то взял одно деревце. Кто же мог это сотворить?