Дальше она рассказала о предложении, которое сделал Крэмптону Люциус Кинсэйд, и о сожалениях Крэмптона из-за того, что ему придется отказаться от этого предложения. Пока она говорила, ее осенила хорошая идея.

– Мистер Монфорт, утром вы сказали ректору, что и дальше собираетесь помогать его благотворительной деятельности. Он, бедный, так перегружен делами. Нельзя ли учредить оплачиваемую должность инспектора «Щедрого стола»? Тогда Крэмптон сможет занять эту должность, а мисс Маркс будет его помощницей. Мистер Кинсэйд сосредоточится на пастырских обязанностях, а им поручит дела, связанные с бесплатной столовой. У всех троих прошло бы подавленное состояние, и они стали бы гораздо счастливее.

И Кэрол продолжила:

– Таким образом вы окажете благодеяние и миссис Кинсэйд – ей тоже не придется так много работать. Сейчас именно она организует работу столовой. А если вы будете финансировать «Щедрый стол», Кинсэйдам не придется тратить столько своих денег на столовую, и Абигайль сможет хотя бы иногда покупать новую одежду для себя и для детей, а не ходить на распродажи.

Кэрол кончила, придя в совершенное волнение.

Ответ Николаса был полон энтузиазма:

– Вот оно, то самое творческое мышление, которого я от вас ожидал! Мисс Симмонс, я действительно думаю, что мы с вами составим прекрасную команду.

Потом Кэрол, Николас и Крэмптон обследовали весь Марлоу-Хаус сверху донизу. Крэмптон указывал, какие ремонтные работы необходимо произвести, а Кэрол все это записывала.

– Просто стыд, что исконное здание разделили надвое, – сказала Кэрол. – Старый Марлоу-Хаус был такой красивый и просторный.

– Таким он и должен быть. – Николас смотрел на нее, словно спрашивая, откуда ей известно, каким был Марлоу-Хаус изначально.

– Ходят слухи, – сказал Крэмптон, – что срок договора об аренде соседнего дома, который когда-то был частью Марлоу-Хаус, скоро истекает. Эта информация может оказаться полезной для ваших планов на будущее, мистер Монфорт.

– Благодарю вас, Крэмптон, – задумчиво ответил Монфорт.

В воскресенье вечером и утром в понедельник слабые навыки Кэрол в печатании на машинке подверглись серьезному испытанию. Под руководством Николаса она составила список необходимых ремонтных работ в доме, а затем напечатала предложение об учреждении фонда помощи «Щедрому столу» при церкви святого Фиакра.

– Я уверен, что леди Августа хотела бы внести часть своего состояния, чтобы вступить в этот фонд, – сказала она Николасу.

– Чтобы разобрать ее дела, нужно время, – заметил он. – Поэтому мы начнем с моих денег.

– Но может быть, тогда вы учредите этот фонд в память о ней?

– Какая вы настойчивая! И как вы уверены в том, чего хотела бы моя тетка. Хорошо, назовем его «Попечительский фонд памяти леди Августы Марлоу». Как по-вашему, такое название достаточно пышно?

– Превосходное название. Я знаю, ей понравится.

– Где бы она ни находилась, – добавил Николас сухим тоном, к которому Кэрол уже привыкла.

Освободившись наконец от служебных обязанностей, Кэрол поспешила на кухню. Она боялась, что мисс Маркс, особа весьма раздражительная, расстроена: в доме после приезда помощников Николаса будут жить трое, и работы будет невпроворот. А еще нужно готовить завтра обед на шесть персон. Но, к удивлению Кэрол, эти трудности вызвали у кухарки прилив энтузиазма. Она просто расцвела, загоняв своими указаниями Хетти так, что бедная девушка совсем запуталась, и чуть не сведя с ума Нелл, требуя, чтобы обед сервировали лучшим серебром, хрусталем и китайским фарфором и чтобы каждый предмет был вымыт и вытерт до блеска.

– Я вижу, что вы контролируете ситуацию, мисс Маркс, – заметила Кэрол.

– Настало время старому дому снова ожить, пусть даже не надолго, – ответила мисс Маркс. – Я продемонстрирую мистеру Монфорту несколько фейерверков – кулинарных фейерверков! Я еще не готова проститься со своей работой, нет. Завтра у нас будет большой пир. Хетти, где же медная миска?!

Уильям и Джоанна Бэскомы оказались, как и ожидала Кэрол, современным вариантом тех Бэса и Джо, которых она встретила в будущем. Она узнала их сразу, хотя они, как и Николас, ее не узнали. Билл Бэском напоминал также лакея графа Монфорта, того, кто так неохотно впустил ее в дом графа однажды декабрьским днем в далеком прошлом.

МНЕ НУЖНО НЕ ЗАБЫТЬ И СПРОСИТЬ ОБ ЭТОМ У ЛЕДИ АВГУСТЫ. ВСЕГДА ЛИ БЫВАЕТ ТАК, ЧТО ОДНИ И ТЕ ЖЕ ЛЮДИ СОБИРАЮТСЯ ВМЕСТЕ СНОВА И СНОВА НА ПРОТЯЖЕНИИ ВЕКОВ? ЕСЛИ ДА, ПОЧЕМУ В ПРОШЛОМ ПЕНЕЛОПА ХАЙД ЛЮБИЛА ЭЛВИНА СИММОНСА, ПЕН ЛЮБИЛА ЭЛА В БУДУЩЕМ, А СЕЙЧАС ОНА ЗАМУЖЕМ ЗА ЛЮЦИУСОМ, КОТОРЫЙ КОГДА-НИБУДЬ ПРЕВРАТИТСЯ В ЛЮКА? КАКАЯ-ТО ПУТАНИЦА.

К радости Кэрол, Билл и Джоанна Бэскомы вскоре болтали с ней так, будто они старые друзья. Они отдали должное раннему обеду, а затем вновь прибывшие ушли к себе, сославшись на сдвиг во времени, связанный с долгим путешествием из Гонконга.

– Мы остановились на Майорке, – сказала Джоанна, – навестить моих родителей, которые поселились там, выйдя на пенсию, поэтому мы и не приехали вместе с Николасом.

Спустя какое-то время Кэрол поднялась из кухни, где совещалась со слугами насчет завтрашнего дня. Все еще улыбаясь при мысли о мисс Маркс, помолодевшей от бурной деятельности, она вошла в главный холл, затем остановилась и прислушалась. Из самой отдаленной части дома – библиотеки – доносились звуки хорошо знакомого вальса. И Кэрол быстро пошла на эти звуки.

Николас сидел за письменным столом и читал какие-то бумаги. Он включил стереопроигрыватель леди Августы и поставил одну из старых записей. Когда вошла Кэрол, он поднял глаза.

– Какие-нибудь проблемы? – спросил он, глядя на нее поверх оправы очков.

Лукавое выражение его лица показалось Кэрол неотразимым. Если бы осмелиться подойти к нему, положить руки ему на плечи, может быть, сесть к нему на колени и опустить голову на грудь! Какое бы это было чудо, если бы он ласково ее обнял! Как она тосковала об этом! Приказав себе не забывать, что с этим Никола-сом Монфортом они чужие, Кэрол ответила на его вопрос по возможности прохладней, а знакомая музыка неотвязно звучала у нее в ушах.