Эта цитата из романа Михаила Афанасьевича Булгакова «Мастер и Маргарита», которую я вынес в заглавие вступительной статьи, стала крылатой фразой. Она вошла в наш обиход естественно и быстро, подкупив ёмкостью и точностью, так свойственными всему творчеству Мастера. Но очень скоро мы начали постигать её многозначительность и глубину. Изречение древних «Ars longa, vita brevis» [>>>], пройдя через века и границы, трансформировалось в чисто русскую стилистику: истинное Творение переживает своего Творца.

«Рукописи не горят» – этими словами я хочу начать свой рассказ об «одном-единственном литературном волке» и его «романе о дьяволе». Именно так называл Булгаков самого себя и свой роман «Мастер и Маргарита».

Итак, «за мной, читатель».

Интерес к творчеству выдающегося русского писателя Михаила Афанасьевича Булгакова стремительно растёт и в нашей стране, и за рубежом. В последние годы состоялось знакомство читателей со многими его произведениями, дневниками, письмами. Вышло много книг, брошюр и статей с разбором известных сочинений художника. С трудом, но всё-таки создаётся летопись его жизни. Публикуется различная мемуарная литература, дневники и воспоминания современников. Поток разнообразных изданий о популярном писателе особенно усилился в юбилейный 1991 год – год столетия со дня рождения М. А. Булгакова. Важно отметить и такой факт: произведения писателя, выпускаемые огромными тиражами, расходятся мгновенно. Это свидетельство не только яркого художнического таланта Булгакова, но и неоспоримое доказательство актуальности его творчества. Булгаков – один их самых читаемых авторов в нашей стране.

И всё же справедливости ради надо заметить, что глубокое исследование объёмного, многообразного, чрезвычайно сложного в своей многоплановости творческого наследия писателя только ещё начинается. Достаточно указать на недавно вышедший пятитомник его сочинений, в который включена лишь часть произведений писателя. По существу – это сборник избранных произведений Булгакова. Это и неудивительно, поскольку ещё не закончена работа по выявлению и атрибуции многих его очерков, рассказов, фельетонов, не говоря уже о статьях, письмах и других материалах. Не опубликованы до сих пор такие работы, как пьеса «Сыновья муллы», либретто к опере «Дружба народов» и другие. Неизвестно местонахождение принципиально важных рукописей – части текста последней редакции романа «Мастер и Маргарита», заключительной части романа «Белая гвардия», нескольких тетрадей дневников Е. С. Булгаковой…

Но я хотел бы обратить особое внимание на то, что до настоящего времени остаётся неопубликованной большая часть редакций и вариантов почти всех произведений Булгакова. Это – наиболее убедительное свидетельство того, что огромное рукописное богатство, оставленное нам писателем, ещё не изучено. Разве можно, например, дать объективную оценку мировоззренческих взглядов писателя по опубликованному варианту романа «Мастер и Маргарита», если неизвестными остаются многочисленные предыдущие редакции и варианты? И как в этой ситуации можно проследить, например, за изменением сюжетной линии романа, над которым автор работал двенадцать лет? На эти и множество других вопросов нельзя дать достаточно убедительный ответ без тщательного исследования и сопоставления всех редакций и вариантов романа. А между тем чаще всего на основе именно этого главного произведения вырабатываются те или иные суждения о творческой и жизненной позиции писателя. Эти тривиальные замечания уместны по той хотя бы причине, что Булгаков относится к той категории художников, творчество которых вызывает ожесточённые споры не только среди исследователей его творчества, но и в широком кругу читателей.

Следует также указать в связи с этим на одну важную черту творчества Булгакова: первые наброски, варианты и редакции произведений писателя зачастую представляют не меньший творческий интерес, нежели тексты, которые принято считать каноническими по дате их написания, то есть завершающими работу над сочинением. Самые первые рукописи Булгакова по своему содержанию, как правило, более созвучны авторскому замыслу, поскольку они не были ещё подвергнуты самоцензуре – ни первичной, ни последующей.

Для восполнения существенного пробела в издании творческого наследия Булгакова и подготовлена эта книга – «Великий канцлер».

Выбор именно этого названия объясняется прежде всего тем, что так озаглавлен первый достаточно полный и завершённый автором рукописный текст, значительно отличающийся по структуре и содержанию как от первоначальных черновых вариантов 1928-1929 годов, так и от последующих редакций романа. Кроме того, по нему можно проследить изменения в сюжетной линии романа.

К написанию «романа о дьяволе» – так чаще всего условно называлась автором рукопись романа, получившего в ноябре 1937 года окончательное наименование «Мастер и Маргарита», – Булгаков приступил в 1928 году. Именно в этом печально знаменитом году, после запрещения пьесы «Бег», окончательно выяснилось его положение как писателя: творчество его не принималось, осуждалось, признавалось враждебным новому строю. Ему предлагалось «перестроиться», то есть превратиться в писателя «услужающего». Предложения подобного рода он отвергал, а это вызывало недовольство не только у высокого руководства и его окружения, но и у той массы чиновников, писателей и критиков, которые «услужение» почитали за норму. Для них Булгаков был живым укором. Поэтому травля писателя в этот период приобрела характер неистовой и грязной брани. После отрицательной оценки творчества Булгакова И. В. Сталиным в феврале 1929 года (правда, с оговорками, которые не меняли сути отрицательного «заключения» вождя) травля писателя в прессе ещё более усилилась и приняла характер официальный. Не имея возможности подробно описать сложившуюся вокруг писателя в тот период атмосферу, мы ограничимся лишь некоторыми примерами, которые неизвестны широкому читателю.

Изощрялись в выпадах против Булгакова не только политические деятели и чиновники, литераторы и критики, но старались вовсю и «поэты», сатирики и прочие. Так, небезызвестный поэт-сатирик А. М. Арго в своей новогодней пародии «Сон Татьяны» («Вечерняя Москва», 30 декабря 1928 года) поместил такие «безобидные» строки:

Ещё более «известный» писатель и драматург Ф. Ф. Раскольников, возглавлявший в те годы журнал «Красная новь», напечатал в той же газете 5 января 1929 года «перспективы» работы журнала, в которых, в частности, говорилось: «Во всех своих отделах «Красная новь» будет вести непримиримую борьбу с обострившейся правой опасностью и с усилившимся натиском буржуазных тенденций и антипролетарских настроений. В одном из очередных номеров журнала будет напечатана критическая статья, вскрывающая реакционный творческий путь такого типичного необуржуазного писателя, как Михаил Булгаков».

Помимо бесчисленных ругательных публикаций в прессе имя Булгакова постоянно склонялось на различных заседаниях, совещаниях, собраниях.

Кстати, особое рвение в травле Булгакова проявляли драматурги, видевшие в нём опаснейшего творческого соперника. Один из них – В. М. Киршон не упускал ни одной возможности, чтобы не нанести удар по Булгакову. Так, 3 июня 1929 года в «Вечерней Москве» он писал: «Сезон 1928/29 года не был блестящ, но – думается мне – весьма поучителен. Прежде всего, отчётливо выявилось лицо классового врага. «Бег», «Багровый остров» продемонстрировали наступление буржуазного крыла драматургии». И тут же, в этом же номере газеты, эту «мысль» Киршона развивал мечтавший о лаврах лучшего драматурга страны Ф. Ф. Раскольников, занявший к тому времени кресло начальника Главреперткома (незадолго до этого именно Булгаков разгромил его пьесу «Робеспьер» на творческом диспуте). Раскольников определил место театра как «важнейшего орудия классовой борьбы» и назвал огромным достижением минувшего сезона тот «сильный удар, нанесённый по необуржуазной драматургии закрытием «Бега» и снятием театром Вахтангова «Зойкиной квартиры». Любопытным является высказывание и ещё одного критика и драматурга, позднее занявшего пост начальника Главреперткома, – О. С. Литовского, травившего Булгакова в течение нескольких лет. Он категорически утверждал, что «в этом году мы имели одну постановку, представлявшую собой злостный пасквиль на Октябрьскую революцию, целиком сыгравшую на руку враждебным силам: речь идёт о «Багровом острове» («Известия», 20 июня 1929 года).