- От Кадырова пока ничего не’требуется. Мы толкуем сейчас лишь о подготовке к массовому выходу, а основная ее тяжесть ляжет на нас. Я уточню проект нового водохранилища. Иван Бо- рисыч выведет на передовую свою технику. А вы, Айкиз, займетесь поселками. Договорились? Как ты на это смотришь, Иван Борисыч?

- Я что же… Я всегда - за! - пробасил Погодин. - Раньше начнем - лучше приготовимся. А подготовиться надо хорошенько. Поднять целину - не волос из теста вынуть.

Все рассмеялись, а Погодин махнул рукой:

- Да ну вас! С вами и говорить нельзя.

Смирнов отправил в рот желтоватую, вкусом похожую на мед, дольку дыни и даже зажмурился от удовольствия.

- Ох и вкусна!

- Скоро свежие будут, - сказал Умурзак- ата и показал на огород. - Вон их сколько.

Айкиз посмотрела на гряды с дынями, нежившимися под лучами полуденного солнца, и предложила:

- Надо,бы посадить дыни и на новых землях. Пусть колхознику, работающему на целине, будет чем освежиться в жаркий день.

- Опоздала, Айкиз! - торжествующе хохотнул Погодин. - Я уже присмотрел место под бахчу.

Беседа продолжалась долго. Солнце с неохотой начало свой ниспадающий путь к горизонту. Зной отяжелел, обрел давящую плотность, словно с неба лились не солнечные невесомые лучи, а расплавленный металл. Но здесь, на супе, жара чувствовалась меньше, от затененного водоема, над которым густым шатром нависли ветви тала, тянуло прохладой, да и сама супа стояла в тени - со всех сторон ее окружали пышнокронные деревья, и движение дня сказывалось лишь в том, что тень одного дерева сменялась тенью другого.

Друзья допивали уже третий чайник. Погодин в десятый раз доставал платок, чтобы вытереть со лба испарину, когда Смирнов наконец поднялся и, поблагодарив хозяев, сказал:

- Ну, кажется, все ясно. Вам, Айкиз, надо бы завтра собрать председателей колхозов, договориться с ними обо всем, доложить, как мы предполагаем организовать работы, связанные с массовым выходом. И - за дело.

Глава седьмая

ПЕРЕД НАСТУПЛЕНИЕМ

Бывают праздники, наполненные заботами, хлопотами, творческим вдохновением.

Алтынсайцы, как большого праздника, ждали дня, когда они выйдут поднимать целину. В домах - точили кетмени, лопаты, шили рабочую одежду, чинили обувь. Комсомольцы писали лозунги, хлопотали над специальным выпуском стенгазеты.

Больше всех доставалось, конечно, Смирнову, Айкиз и Погодину. Они все должны были предугадать, взвесить, обдумать, правильно распределить ресурсы и силы; предусмотреть все мелочи, чтобы никакая неожиданность не застигла врасплох.

Смирнов основательно потрудился над проектом реконструкции водохранилища. Его непрестанно грызло беспокойство: точны ли расчеты, все ли предусмотрено? Днем Смирнов пропадал на участках, где предстояло возвести круговую дамбу и соорудить водораспределители. Осматривал трассу будущего канала, по которому с легким, радующим слух звоном устремится к целинным землям живительная вода. Совещался с прорабами, знаниями и опытом товарищей по работе проверяя свой опыт и знания. А вечерами в одной из комнат дома, где помещалась контора управления, вновь и вновь склонялся над чертежами.

В один из таких вечеров Смирнов, вконец одуревший от табачного дыма, густой пеленой стлавшегося по комнате, решил пройти на плотину. Высокий, худощавый, в расстегнутой косоворотке, он стоял у перил, засунув руни в карманы просторных брюк, и свежий ветерок с гор, вобравший в себя прохладу вечера, ледников и рек, ерошнл его белесые, без солинки седины, волосы, овевал холодком открытую шею. Ночь была светлая, лунная; диск луны отражался в темной ряби водохранилища. Казалось, кто-то уронил в воду слиток серебра, и он переливчато светится на дне… Легкие волны поплескивали о берег, обшивая его кружевцем пены. Оглядев водный простор, Смирнов восхищенно прошептал:

- Море!.. Настоящее море!

Он перевел взгляд на правый, нижний берег, по которому протянется круговая дамба. Скоро берег станет неузнаваемым: там вырастут жилища строителей - взрывников, бетонщиков, плотников, арматурщиков; тонкий крин птиц, мечущихся над водой, заглушат задорные песни комсомольцев, а песням будет вторить грозное, сосредоточенное скрейсетание экскаваторов, бульдозеров, скреперов.

Налюбовавшись водохранилищем, Иван Никитич перешел на другой край плотины. Далеко внизу клокотала, гремела, словно грозила кому-то, вырвавшаяся на волю река. Сквозь этот шум со стороны хлопковых полей пробивалось ровное, спокойное гуденье. Смирнов пригляделся и различил далекие-далекие движущиеся огоньки; это, засветив фары, неутомимыми светлячками ползали по земле погодинские тракторы. «И в темноте работают! - с доброй улыбкой подумал Смирнов. - Спешат отсеяться. Ну-ну, Иван Борисович! Жми на все педали! Скоро массовый выход». Взбодренный, радостный, Смирнов, вздохнув полной грудью, зашагал в контору.

А Погодин действительно жал на все педали. мотоцикл его как бешеный носился от МТС - на целину, от целины - н МТС, МТС торопилась закончить весенний сев, чтобы перебросить на целину больше техники. Трактористы ремонтировали машины, запасались горючим, переоборудовали передвижные мастерские. На целине, окруженный массивами непаханых земель, принадлежавших нескольким колхозам, сооружался полевой стаи длз тракторных бригад. Вид участка, отведенного под полевой стан, менялся изо дня в день, словно беспокойный, взыскательный художник стирал одни штрихи и краски и тут же наносил другие, располагая их строже и гармоничней.

Стан сооружался силами самой МТС. Когда эмтээсовцы впервые пришли сюда, они увидели сухую, серую, покрытую пыльной травой землю. Траву спалили, землю разровняли. Среди степи расстелилась тусклым озерком широкая площадка. Прошел еще день, площадку заполнили штабеля досок, шифера, балок. Штабеля быстро уменьшались, зато рос не по дням, а по часам сборный домик с просторной верандой, где должны были разместиться штаб тракторной армии, медпункт, красный уголок. По краям площадки легли темные прерывистые линии: сюда уже начали подвозить цистерны, бочки с горючим.

Большую часть дня Погодин проводил здесь, на стане. Его рокочущий бас слышался то в одном, то в другом конце площадки, - то это было ровное, добродушное рокотание, то оно переходило в раскаты грома. Еще работая в МТС бригадным механиком, Погодин перед выездом тракторов в поле привык проверять наждую мелочь. Он даже переиначил на свой лад русскую поговорку: «Семь раз проверь, -тогда и выезжай!» Эта привычка во всем убеждаться самому, все прощупывать своими руками сохранилась у него до сих пор. Бригадир строительной бригады МТС, возглавлявший работы на стане, был человеком медлительным, неповоротливым. Погодин не раз говорил про него: «Выгоню я этого увальня. Или перевоспитаю к чертовой матери. Попрыгает он у меня». Каждый день директор требовал от него подробный отчет: что сделано, что предстоит делать через час, через сутки. Потом тяжеловатой походкой обходил постройки, склады, что-то ворча себе под нос; расспрашивал трактористов, довольны ли они тем, как идет работа, какие у них есть предложения.

Накануне массового выхода у Погодина произошла крупная стычка с бригадиром. Он приехал на стан в полдень; одни из строителей обедали в столовой под шиферным навесом, другие - завалились вздремнуть на траве, рядом с площадкой. Они лежали, надвинув на лица кепки и тюбетейки, а солнце плескало в них сухим жаром…

Погодин насупился, велел позвать бригадира, а когда тот подошел, хмуро спросил:

- Почему не начали строить навес, под которым люди могли бы отдохнуть? Я вчера дал вам указание.

- Иван Борисыч… Да ведь сперва об этом навесе и речи не было!

- Сперва! Сперва! Сперва я и сам не додумал. А ты все время на этом пекле, мог бы, кажется, догадаться: людям тут жить и работать, значит 'Надо сделать так, чтобы они отдохнуть могли. Поработал, - пойди в тень, полежи, вздремни. А мы? Первым делом - отгрохали дом для начальства. Начальства еще нет, а канцелярия уже готова! Садись составляй сводки!.. А строители жарятся под солнцем!.. И трактористов, судя по твоим 'темпам, ожидает то же самое. Сегодня же устрой навес и поставь нары.