Любая из этих реакций устроила бы Эриксона и дала бы ему четкое представление о личности его студентов, определяя его последующее поведение. Но поскольку это был учебный семинар, он предпочел обсудить рассказ на уровне сознания.

И, наконец, у истории был еще один посыл. Теперь студентам надо было определить свое дальнейшее поведение на семинаре. Обсудив свой рассказ, Эрик-сон заметил, что как бы студенты ни соперничали между собой, ему бы не хотелось, чтобы они объединились против него.

Здесь использование историй возможно на любой стадии. Ниже приводятся восемь категорий, отнюдь не исключающих друг друга.

1) Как иллюстративный материал

Структура человеческой памяти такова, что смысл рассказанной истории западает в память скорее, чем простая констатация той же самой мысли. Выразительный рассказ оживляет простую мысль, заставляет ее оседать в мозгу.

В начале 1980 года я встретился с первым случаем использования гипноза в судебной практике. Обратившись за советом к Эриксону, я услышал от него следующую историю, которую он начал словами: «Изучайте вашего оппонента в суде».

Однажды в деле по установлению опеки над ребенком Эриксону пришлось выступить свидетелем со стороны отца. Он сообщил, что у жены истца есть явные психологические проблемы и что опекуном следует назначить отца. Эриксон хорошо знал женщину-адвоката, которая защищала интересы матери ребенка. Она была профессионалом высокого класса; В тот день, когда он давал показания, она была очень серьезно подготовлена. У нее было 14 машинописных страниц одних только вопросов к свидетелю. Как только Эриксон занял место свидетеля, адвокат задала свой первый вопрос: «Доктор Эриксон, вы утверждаете, что вы эксперт в психиатрии. Кто ваш авторитет?» «Я сам себе авторитет», – ответил Эриксон. Он знал, что стоит ему назвать какое-либо имя, как подкованная адвокатша разобьет вдребезги его показания, цитируя противоположные мнения других психиатров.

Тогда адвокат спросила: «Доктор Эриксон, вы утверждаете, что вы эксперт в психиатрии. Что такое психиатрия?» Эриксон парировал следующим образом: "Приведу пример. Если бы я был специалистом по американской истории, я бы, конечно, знал кое-что о Саймоне Герти по прозвищу «Гад Герти». Тот, кто не знаком с американской историей, вряд ли слыхал о Саймоне Герти по прозвищу «Гад Герти».

Когда Эриксон взглянул на судью, тот сидел уткнувшись лицом в ладони. Клерк нырнул под стол, якобы в поисках упавшего карандаша, а адвокат отца ребенка с трудом сдерживал смех.

После такого ответа адвокат отложила свои бумажки и сказала: «Вопросов к вам больше нет, доктор Эриксон». Эриксон глянул на меня и добавил: «Фамилия этой адвокатши была Герти». После этого защитник мужа не упускал случая помянуть в своих доводах «Гада Герти».

История была забавная и запоминающаяся. Если бы он просто сказал: «Не давайте себя запугать» – вряд ли это произвело бы на меня такое же яркое впечатление, как рассказанная история.

2) Как подсказка решения

Эриксон мог рассказать пациенту случай, аналогичный его собственному, но открывающий новую перспективу. Например, пациент рассказывает о своих многочисленных несчастьях. Ему можно рассказать несколько случаев из медицинской практики, когда люди сталкивались с такими же бедами, но преодолели их. Победный финал в каждой истории и будет тем «кирпичиком», который ляжет в основание будущего выздоровления.

В записях семинара, относящихся ко вторнику, есть хороший пример аналогичного случая с новой перспективой. Эриксон заставляет Салли опять пережить трудные и неприятные события. А затем он рассказывает Салли о больном, который тоже словно заглянул снова в свое неприглядное прошлое, но это помогло ему более успешно и гибко ориентироваться в дальнейшей жизни.

Своими историями о подобных случаях Эриксон словно подсказывает решение пациенту и достигает большего терапевтического эффекта, чем прямыми советами, которым пациенты, кстати, не всегда склонны следовать. Пациент сам устанавливает аналогию и находит выход из своего состояния.

Иногда рассказанная история косвенно приводит к нужному решению. Пациенту кажется, что его «осенило» нужное решение, и достигнутый успех всецело его заслуга, а не врача.

В своей преподавательской практике Эриксон часто рассказывал студентам сразу несколько историй на одну и ту же тему. Например, важно наладить общение с пациентом «в его системе жизненных координат». А далее следовал ряд случаев на эту тему. Иногда Эриксон называл общую тему вначале, иногда подытоживал ее после всех рассказанных случаев. Когда он чувствовал, что пациенты или студенты осознанно или бессознательно уловили общую мысль, он не делал никаких обобщений.

3) Для самоосознания

Подходящая к случаю история помогает пациенту как бы взглянуть на себя со стороны и дает подсказку, что нужно изменить.

Например, в записях семинара за среду Эриксон в конце занятия приводит случаи символической психотерапии. Он описывает лечение одной супружеской пары (психиатра и его жены), когда им поручался ряд заданий. Среди прочего они должны были забраться на Пик Скво и сходить в Ботанический сад.

Таким образом, Эриксон заставил пациентов символически осознать себя через активность и действовать в соответствии с предложенными обстоятельствами. Но рассказанная история одновременно предлагает слушающим его пациентам воспользоваться подсказкой и познать себя.

После истории о психиатре и его жене Эриксон приводит случай с одним психоаналитиком и его женой. Когда читаешь эти рассказы, то понимаешь, что они наталкивают слушателей (а также читателей) на определенные ассоциации. Невольно переходишь на собственные взаимоотношения. Эриксон любил говорить: «Если вы хотите, чтобы человек рассказал вам о своем брате, расскажите ему о своем собственном».

Способность к изменениям заложена в человеке, напоминает нам Эриксон, ее нужно лишь пробудить. Любопытные истории могут натолкнуть на ассоциации, но человек изменяет себя сам. «Врач только создает подходящий климат, делает погоду».

4) Рассказы порождают идеи и усиливают мотивацию

Вспомните женщину в начале этого вступления, которая кивала головой, слушая рассказы Эриксона и выражая тем самым побуждение к исцелению. Готовность к переменам была налицо, неопределенность была только в протяженности лечебного процесса.

Эриксон умел найти случай, который мог породить в уме пациента или студента определенную идею. Подбирая свои рассказы в определенной последовательности, он укреплял их в этой мысли, повторяя подобные случаи в тот же день, а то и несколько дней и даже недель спустя.

Подобная «имплантация» мысли очень важна в технике гипноза. Если нужно внушить левитацию руки, гипнотизер добивается результата с помощью «цепочки» мелких действий. Например, он предлагает пациенту сосредоточить внимание на кисти руки, затем переключает внимание на возможные ощущения в руке, на желательность движения, затем на факт движения и, наконец, внушает само движение. Зная поставленную цель, врач в самом начале лечения «имплантирует» эту цель в сознание пациента. Эриксон часто пользовался этим приемом, достигая с его помощью особенно эффективного воздействия.

5) Житейские истории как средство лечебного воздействия на формы отношений

Когда врач анализирует такие межличностные проблемы, как неуживчивость, манипулирование окружающими или самоуничижение, приводимые им случаи из практики являются самым эффективным и наименее болезненным для пациента способом воздействия на формы отношений. Такие истории благотворно влияют на людей замкнутых, теряющих покой при любом межличностном осложнении. На этих историях они учатся обретать душевное равновесие даже при осложненных отношениях с близкими. Подобная история может вызвать у пациента своего рода «растерянность», так как он больше не сможет использовать свои обычные методы урегулирования отношений. Кроме того, он уясняет из этих рассказов, что, оказывается, не всякого можно обвести вокруг пальца бесконечными жалобами на свои болячки.