Поначалу, пока не приобретен опыт, метод диагностирования с помощью историй весьма утомителен для врача. Ведь ему приходится одновременно сочинять свою историю и внимательно наблюдать за больным.

Истории используются в формальном гипнозе. Чарльз Тарж (1975) удачно определил индукцию как нарушение обычного состояния сознания и создание нового заданного гипнотического состояния сознания. В обеих фазах возможно использование историй.

Чтобы ускорить нарушение сознательного состояния гипнотизируемого, на начальной стадии формального гипнотического внушения может быть использован прием запутывания. Рассказы сами по себе уже сбивают пациента с толку, выводят его из равновесия. Слушателя вынуждают вникать в смысл рассказа, осознавать применительно к себе его посыл. Дело еще больше запутывается тем, что рассказы многозначны по смыслу vi имеют определенный подтекст. Слушая Эриксона, даже проницательный пациент не может уловить все смысловые посылы и определить, с чем они соотносятся.

Истории отвлекают и расшатывают обыденное сознание и тем самым способствуют погружению пациента в гипнотическое состояние (см. Эриксон, Росси и Росси, 1976). Пациент становится более открытым и более восприимчивым к начальному и последующему внушению.

Эриксон часто рассказывал свои истории в качестве прелюдии к введению пациента в состояние гипнотического транса. Некоторые из бывших пациентов Эриксона, с которыми я встречался, рассказывали, как они, слушая истории Эриксона, неожиданно погружались в транс. Одна пациентка объяснила, что ее начало клонить в сон от историй Эриксона. Она очень смутилась, что задремала, слушая доктора, но потом поняла, что ему именно это и было нужно. Тогда она закрыла глаза и вошла в состояние транса.

Истории можно использовать для моделирования гипнотического состояния (т.е. установить эмпирическим путем параметры гипнотического состояния для данного пациента). Чтобы ознакомить пациента с тем, что он будет ощущать во время гипноза, гипнотерапевт иллюстрирует это серией примеров, достигая одновременно и соответствующего внушения. Например, врач рассказывает новичку об ощущениях человека, испытавшего состояние гипноза. История подбирается и излагается таким образом, что новичок бессознательно переносит на себя гипнотические ощущения пациента, уже «умудренного» опытом погружения в гипноз. Таким образом, врач достигает косвенного внушения.

Существует другой способ моделирования гипнотического состояния, когда с помощью целенаправленных рассказов пациента убеждают (осознанно или бессознательно) в том, что он сам может воспроизвести некоторые явления классического гипноза. Например, одним из любимых Эриксоном способов внушения было обсуждение занятий в начальной школе, когда дети знакомятся с буквами алфавита и учатся запоминать их на слух и визуально, не осознавая самого процесса запоминания. Подобное обсуждение выявляет ряд моментов классического гипноза, таких как возрастная регрессия, гипернезия, диссоциация и галлюцинация. Одновременно такая беседа способствует большей самопогруженности и внутренней фиксации внимания.

В фазе утилизации (после наведения транса) истории используются точно так же, как и в лечебной фазе психотерапии, т.е. чтобы обратить внимание пациента на какой-то момент, усилить мотивацию и т.д. Например, при работе с болевым синдромом можно напомнить больному о том случае, когда он получил незначительную травму, но ощутил боль через порядочный промежуток времени. Это подскажет пациенту, что у него уже был опыт контроля над болью и что его можно восстановить.

Занятные истории помогают отвлечь погруженного в свою болезнь пациента и направить его мысли в другое русло. Такой метод особенно результативен при болевых синдромах.

Обычно психотерапевт берет отдельный пример обыденного общения и вскрывает его дополнительный смысл, соотнося его с тем, что происходит на психологическом уровне пациента. Интресно отметить что большинство врачей, знающих о многоплановости общения и использующих этот факт в диагностике, не обучены применять многоплановое общение как лечебное средство. Возможно, одним из важнейших вкладов Эриксона в психологию является терапевтическое использование многоплановости общения. Эриксон доказал, что чем больше сил вкладывается в лечебное общение с пациентом, тем выше «дивиденды» с этих усилий.

В качестве иллюстрации мне хотелось бы вспомнить о своей первой встрече с Эриксоном в декабре 1973 года. Рассказанные мне истории представляют собой сложное комбинированное использование их возможностей. Чтобы воссоздать дух нашей встречи, позвольте мне начать с самого начала.

Изучением гипноза я занялся в 1972 году и весьма увлекся работами Эриксона. Моя двоюродная сестра училась на медсестру в Таксоне. Я написал, что изучаю гипноз и попросил ее, если ей случится побывать в Фениксе, навестить Эриксона, потому что он просто гений в психотерапии.

Сестра ответила, что она знакома с одной из дочерей Эриксона, Роксаной. Несколько лет назад они снимали комнату на двоих в Сан-Франциско.

Спустя некоторое время я написал Роксане, а потом Эриксону и попросил разрешения заниматься у него. Он ответил согласием. В декабре 1973 года я впервые приехал в Феникс.

Мое знакомство с ним было необычным. Примерно около половины одиннадцатого вечера я прибыл к нему домой. Жить мне предстояло в специальном доме для гостей. В дверях меня встретила Роксана. Она представила меня отцу, указав рукой в сторону сидевшего слева от двери Эриксона и смотревшего телевизор. «Это мой отец, доктор Эриксон»,– сказала она. Медленными, постепенными движениями он, словно автомат, поднял голову. Когда голова приняла вертикальное положение, он так же медленно и такими же постепенными движениями робота повернул шею в мою сторону. Уловив мой взгляд, он посмотрел мне в глаза и так же механически, постепенно перевел глаза на уровень моего пояса. Нет слов выразить, как я был поражен и удивлен тем выражением, с которым он произнес: «Привет». Со мной в жизни никто так не здоровался. Роксана вывела меня в соседнюю комнату и объяснила, что папа у нее большой шутник.

Однако поведение Эриксона было прекрасным примером невербального гипнотического внушения. Все элементы были налицо. Он привел меня в замешательство и нарушил мое обыденное сознание. Я ожидал, что мы обменяемся рукопожатием и он скажет: «Здравствуйте». Далее, Эриксон смоделировал гипнотический транс, продемонстрировав заторможенные, каталептические движения, характерные для больных, поднимающих руку под гипнозом. Кроме того, он сконцентрировал мое внимание на своем поведении. Переведя взгляд на середину моего туловища, он как бы внушал мне: «Войди в себя как можно глубже». В целом Эриксон использовал невербальный прием гипноза, чтобы разрушить устоявшийся стереотип моего сознания и смоделировать новый бессознательный стереотип.

Эриксон продемонстрировал мне, как можно сделать общение мощным фактором воздействия на человека.

На следующее утро миссис Эриксон вкатила в дом для гостей инвалидную коляску, в которой сидел Эриксон. Не говоря ни слова и ни на кого не глядя, он с трудом перебрался в свое рабочее кресло. Я попросил разрешения включить свой магнитофон. Не глядя на меня, Эриксон кивнул головой в знак согласия. Не отрывая глаз от пола, он начал медленно говорить размеренным тоном:

Эриксон: Весь этот пурпур, верно, вызвал у вас шок?

Зейг: Угу…

Эриксон: Я плохо различаю цвета.

Зейг: Я так и понял.

Эриксон: А красный телефон… подарили мне четыре студента выпускного курса.

Зейг: Угу…