Но не ходить же вечно в няньках! Тем более, что железы с маточным молочком начинают уменьшаться. Зато резко увеличиваются восковые железы. И кормилицы становятся строителями. Они возводят ячейки, наполняют их пищей, которую приносят старшие сестры. Они же выносят из улья мусор. Некоторым, достигшим двадцатидневного возраста, доверяется особо ответственное дело – сторожить вход. Они должны пропускать внутрь только своих (пропуск – специфический запах родного улья), сигнализировать о нападении врага и атаковать его.
Лишь во второй половине жизни пчелы начинают вести полную опасностей, романтическую жизнь сборщиц. Они собирают и доставляют в улей нектар и пыльцу цветов, обеспечивая благосостояние семьи и радуя владельца пасеки.
Гибкий хоботок погружается в нектарники цветов и высасывает сладкую жидкость, которая в зобике пчелы подвергается сложной переработке. Она обогащается кислотами, бактерицидными веществами, ферментами. Технологический процесс производства меда продолжается в улье.
Здесь приемщица нектара забирает каплю, принесенную сборщицей. Капля проглатывается, вновь появляется на конце хоботка приемщицы и снова глотается. И так – 120–140 раз! Состав капли продолжает меняться. Наконец приемщица опускает ее в восковую ячейку. Мед ли это? Нет, в капле слишком много воды – 70–80 процентов. Чтобы удалить избыток влаги, пчелы переносят каплю из ячейки в ячейку, сушат ее усиленной работой крылышек. Капля густеет и, наконец, становится медом, в составе которого насчитывается около ста химических веществ.
За лето семья заготавливает до 150 килограммов меда. Чтобы собрать один килограмм меда, пчела должна облетать около 10 миллионов цветов и принести 120–150 тысяч порций нектара. За это время она проделывает путь, в несколько раз превышающий длину земного экватора. И все это – ради одного ки-лограмма меда! Неудивительно, что при такой работе пчелиная жизнь коротка: летом она живет примерно месяц.
На цветах пчела перепачкивается пыльцой. Желтые зернышки застревают в густых волосках. Плюс к этому сборщица еще специально соскабливает пыльцу с цветка. На ногах у пчелы есть золотисто-желтые волоски-щеточки, которыми она как бы обметает свое тело. Из щеточек порции пыльцы перекочевывают в особые приспособления на задних ногах – корзиночки. В них постепенно собирается комочек пыльцы, так называемая обножка. Летящая к улью с двумя обножками пчела будто одета в «штанишки». Их цвет зависит от того, на каких цветах работала сборщица. У дикой мальвы пыльца синяя, у груши, персика – красная, у шиповника, гречихи – желтая, у яблони, малины – белая или серая. Иногда обножки полосатые – результат посещения разных растений.
В гнезде обножка сбрасывается в ячейку. Пчелы-работницы головой утрамбовывают ее. Пыльца заливается слоем меда, чтобы не портилась. Со временем здесь образуется особый продукт – перга.
В перге имеются почти все известные витамины, некоторые гормоны, более тридцати химических элементов. Она очень благотворно влияет на человеческий организм. Перга может быть использована для получения ценных лекарств и высококалорийных продуктов питания.
Каждому ясно, что слаженная жизнь коллектива невозможна без общения его членов, без координации их действий. Пчелы могут «разговаривать» друг с другом. Они общаются с помощью звуков, запахов и… танцев.
Пчела, которая нашла богатый источник добычи, возвращается в гнездо и начинает танцевать – выполняет серию движений. Другие пчелы наблюдают за «солисткой» и повторяют ее танец. Его фигуры показывают, куда надо лететь (ориентиром служит солнце) и на какое расстояние. В улье темень, пчелы не видят «танцовщицу». Работают осязание и обоняние. Принюхиваясь к сборщице, пчелы получают представление и о запахе добычи. Разучив танец, пчелы получают необходимую информацию и летят согласно полученным данным. А чтобы облегчить им задачу, разведчица оставляет над открытым ею местом своеобразный ароматный маяк – из особой железы выделяет пахучее вещество, которое привлекает пчел.
Танцевальные движения пчел настолько точны, что по ним может сориентироваться и человек, имеющий некоторый опыт. Вот пример из жизни Карла Фриша, Нобелевского лауреата, посвятившего жизнь изучению пчел.
Две его дочери спрятали в саду блюдце с медом и предложили отцу найти его. Он не стал обшаривать сад, а подошел к улью. Понаблюдал за поведением пчел-сборщиц и сообщил: «На северо-северо-запад, в 310 метрах отсюда». Нужное расстояние отмерили и оказались у куста, под которым и было спрятано блюдце. Спрятано от человека, но не от пчел. Они уже вились здесь.
Удивительная сложность жизни улья, замечательные способности пчел заставили некоторых специалистов говорить об их психических данных, о наличии у них элементарного интеллекта. Есть ли для этого основания? Пожалуй, да. Вот один из опытов. Пчел приучили прилетать на столик с медом. Столик переместили. Прилетев на старое место и не обнаружив приманки, пчелы стали искать ее и в конце концов нашли. Только привыкли к этому месту – столик перенесли снова. Причем в том же направлении и на такое же расстояние, что и в первый раз. Так повторялось неоднократно. Все больше пчел научались находить столик после нового перемещения. Наконец, когда ученый со столиком подошел к очередному месту (в 100 метрах от улья), его уже в нетерпении поджидали здесь пчелы. Чем не умение обобщать и прогнозировать?
Выше мы как бы бегло просмотрели «трудовую книжку» рабочей пчелы. В ней менялись записи о должностях, выполняемой работе. Однако есть в улье пчелы, которым «трудовая книжка» вообще ни к чему. В отличие от работящих подруг, они служат примером не трудолюбия, а совершенно противоположных качеств: лени, тунеядства, безделья. Эти пороки приписывают нескольким сотням пчелиных самцов – трутням. Они выходят в конце весны из ячеек, куда матка откладывает неоплодотворенные яйца.
Мы знаем, что народная молва может ошибаться, наделяя животных не свойственными им качествами. Но в отношении трутней все в порядке – они действительно закоренелые бездельники. Сотов не строят, гнездо не защищают, за порядком в жилище не следят, нектар и пыльцу не собирают. Собственно, у них для этого нет никаких данных: ни густого опушения, ни корзиночек на ногах, челюсти слабы, хоботок короток. Трутни обленились настолько, что сами даже не едят. Рабочие пчелы, которым и без того хлопот по горло, еще и кормят этих тунеядцев. Изолированные от пчел, трутни гибнут через 30 часов.
Впрочем, имеются данные, что в исключительных, случаях трутни могут самостоятельно брать корм из сотов и даже нектар на цветах.
Большую часть своей не отягощенной заботами жизни трутни проводят в улье на сотах. В жаркие солнечные дни они могут вылетать на прогулки, подчас довольно дальние. Ориентируются они неплохо, поскольку имеют очень большие (намного больше, чем у матки или рабочих пчел) глаза. Стража беспрепятственно пропускает возвращающихся трутней, хотя, казалось бы, нужно гнать этих объедал подальше.
Дело в том, что трутни не подрывают кормовую базу пчелиной семьи. Они выводятся тогда, когда семья хорошо обеспечена пищей, а пыльцы поступает больше, чем ей необходимо. Нормальная пчелиная семья сама контролирует увеличение числа трутней.
И все-таки, зачем они нужны? К чему семья содержит целую ораву дармоедов? Простой расчет показывает, что для оплодотворения выводящихся а семье маток хватило бы, пожалуй, 25–30 самцов-трутней.
Когда приходит срок и матка отправляется в брачный полет, мужское население улья устремляется следом. В воздухе они окружают самку плотным клубком. В желудках птиц, питающихся пчелами, в это-время находят массу проглоченных трутней и почти никогда – маток. Так может быть, свита трутней защищает продолжательницу рода от врагов, жертвуя ради нее своей жизнью? И именно поэтому семья воспитывает их побольше, чтобы при необходимости было что принести в жертву? В общем, пока значение множества трутней в пчелиной семье остается все-таки не очень ясным.