В результате деятельности династии Романовых Россия внутри себя раскалывается на три народа, на три мира.
Итак, некогда единые русские разделяются на искусственно выведенный немецко-франкоязычный народ «европейцев»-дворян, которые почти утрачивают родную речь (на русском они вновь начнут говорить лишь в девятнадцатом веке), на староверов и на огромную подневольную массу, которая вернулась чуть ли не к общинно-славянскому укладу. В 1917-м это приведет к полной катастрофе.
Ну а пока, загнав истинную русскую веру в подполье и став полными владыками страны, господа Романовы решили выдвинуть новый национальный проект – «Северную Пальмиру». Проект, который закончился самым страшным и кровавым образом…
ГЛАВА 2. ЦЕНА ФРАНЦУЗСКОЙ БУЛКИ
Вторым национальным проектом у нас была Северная Пальмира – империя династии Романовых между 1703 и 1917 годами. В эту эпоху Россию пытались перекодировать и превратить в Европу.
Проект сей потерпел полных крах, закончившись национальной Хиросимой семнадцатого года. Почему это случилось? В нынешней Росфедерации, которая с невероятной помпой отпраздновала трехсотлетие основания Санкт-Петербурга, принята популярная версия «для лохов». В общем, Петр Великий решил сделать нас Европой, зачал проект «Северная Пальмира» и после этого мы пошли по столбовой дороге развития цивилизации, как нормальные люди. Вернее, сначала не совсем по столбовой, но после отмены крепостного права с его ужасами – уж точно вышли на проторенный передовым Западом шлях цивилизации, двигаясь в благоденствию и демократии… Пока не вынырнули откуда-то из преисподней коммунисты и не сбили страну куда-то вбок…
Но оставим сказки для дураков. Попробуем сами разобраться: каким проектом была Северная Пальмира? И почему ее ожидал такой грандиозный провал?
ГЛАВА 3. НА КРОМКЕ ХАОСА
Кризис середины ХIX века
После позорного поражения в Крымской войне (1853-1856 годы) наша страна вошла в полосу опаснейшего кризиса. Проект «Северная Пальмира» уподобился кораблю, попавшему в жестокую бурю – когда трещат мачты и волны заливают палубу.
Уже накануне войны все, за что сражалась Петербургская Россия, вдруг стало стремительно терять смысл. Да, к середине девятнадцатого столетия все задачи, стоявшие перед русскими накануне Ливонской войны, были решены. В составе Империи давно пребывала Украина-Малороссия с ее плодородными черноземами и тучными нивами – благодатный источник зерна для экспорта. Мы отбили у турок и освоили не менее плодородную Новороссию – Северное Причерноморье, Крым и Приднестровье. Под нашими ударами пала сгнившая изнутри Польша – конкурент России на роль сырьевого придатка развитого мира. В трех войнах русские разгромили шведов, навсегда превратив их в тихих нейтралов. Россия завоевала выходы к Балтийскому и Черному морям. Поток русского хлеба шел в Европу. Но…
Внезапно объявились сильные и энергичные конкуренты, принявшиеся занимать экономическую нишу России в мировом рынке! Они вторглись в реальность со своими сырьем и продовольствием, буквально выпихивая нас с таким трудом занятого места. С середины ХIX века сырье и продовольствие повалили в Старый Свет со всех сторон. Из Северо-Американских Соединенных Штатов, из Латинской Америки, Австралии и Канады, Южной Африки и Индии. Теперь грузы доставляли не только медлительные парусники, но и пароходы. Пшеница, мясо, рис, лес, металлы – всего этого вдруг стало вдоволь. И все это стоило гораздо дешевле русского сырья, невзирая даже на транспортные издержки, зачастую превосходя наши товары по качеству. А это стало серьезной угрозой для правящей элиты Северной Пальмиры – угрозой лишиться пусть и не идеального, но все же прибыльного и удобного положения в глобальном разделении труда. Поток доходов дворян и чиновничества мог опасно оскудеть.
К тому же, не дремала и Англия, всерьез обеспокоенная размерами и влиянием России. Ведь русские и на Турцию давили, и все откровеннее на Среднюю Азию посматривали, за которой открывался прямой путь в сердце Британской колониальной империи – в Индию. Русские смогли окончательно покорить Кавказ – а за ним открывалась уже Персия, побережья теплых морей. Иракское Междуречье. Так сказать, зоны жизненных интересов англичан. И они решили поставить Северную Пальмиру на место.
Сначала они пытались урезонить нас словесно. Британский премьер Роберт Пиль имел весьма поучительную беседу с русским посланником Брунновым. Он доказывал, что «Россия самой природой создана быть земледельческой, а не мануфактурной (промышленной – прим. авт.) страной. Россия должна иметь фабрики, но не следует искусственным образом вызывать их к жизни посредством постоянного покровительства отечественной промышленности…» Как видите, читатель, минуло более полутора веков, а ничего в наших взаимоотношениях с Западом не изменилось. Как тогда они нам отводили роль отсталого сырьевого захолустья – так и теперь отводят, радуясь разгрому красной научно-индустриальной цивилизации Сталина. Ничего не изменилось – и не изменится никогда, покамест мы не станем другими. Сильными и независимыми.
Однако Российская империя в середине позапрошлого века, к чести государя Николая Первого, на сей раз не захотела плестись в хвосте политики «владычицы морей». И тогда англичане спровоцировали еще одну межцивилизационную войну – Крымскую, где с нами воевали соединенные силы британцев, французов, турок и пьемонтцев. Войну, в которой нам угрожали оружием Австро-Венгрия и Пруссия, вынуждая отступать с балканского направления, отводя войска из Молдавии и Валахии.
Мы до сих пор недооцениваем эту войну из-за ее «маломасштабности». Мы больше гордимся отражением нашествия полумиллионной армии Наполеона в 1812-м. Но «гроза двенадцатого года» все же не была «войной цивилизаций», как по наивности считали и считают многие. Конечно, в 1812-м мы дрались с Великой армией, собранной со всей Европы. Но при этом у России были западные союзники: Великобритания и Испания, а потом – Пруссия и Австрия. А вот в Крымской кампании все повернулось иначе. Мы остались в полном одиночестве – против всего мира. Вернее, против всего Запада.