Сотнями тысяч, миллионами штук выпускается бытовая техника и радиоэлектроника, практически не уступавшая западным образцам. В те годы СССР идет ноздря в ноздрю с американцами в деле создания больших компьютеров – БЭСМ. Причем идет своим, самобытным курсом. (Позорное отставание начнется потом, когда Кремль решит копировать американскую систему «Ай-Би-Эм»). Нарастающими темпами идет жилищное строительство. Страна читает, смотрит и слушает лучшие произведения искусства и литературы. Пожалуй, у нашей молодежи никогда больше не было таких замечательных условий для развития своих способностей и дарований, как в то время. Наконец, миллионам пенсионеров пришла пусть и небогатая, но обеспеченная и достойная жизнь.

Поэтому 1960-е остались в памяти русских как светлые, полные лучезарных надежд годы. Жизнь улучшалась. Была надежда на светлое будущее. Вторая половина 1960-х и начало семидесятых и поныне живут в умах советских людей как некий «золотой век».

Если бы хозяйственные нововведения опирались на энергетику созидания! Если бы питались сокровенной энергией Неба, мы могли войти в Мир Полудня. Но партийная элита даже не думала о ключах от Неба, о необходимости выработки нового Красного смысла. Ее заботила только власть. Партийную верхушку занимал только торг с Западом за наилучшие условия существования. Ее пугала любая новизна. Именно поэтому реформы Косыгина свернули. Брежневская партократия искала более безопасную для себя «палочку-выручалочку». И таки нашла ее! Нефть. Очень большую, огромную нефть. И в черной жирной жидкости захлебнулась попытка последнего сталинского наркома придать динамизм советскому социализму.

В 1967 году Советский Союз получил обильнейшую нефть Западной Сибири, которая тогда еще била фонтанами. (Сейчас о тех временах можно лишь вспоминать с горьким сожалением.) В 1967-м вспыхнула арабо-израильская война, и мировые цены на «кровь Земли» подскочили в первый раз. В 1969-м СССР начинал массовый экспорт нефти. Во время арабо-израильской войны 1973 года нефтецены вздулись в несколько раз, президент Никсон в США ввел нормирование продаж бензина, на Западе выстраивались очереди у бензоколонок. В Кремле ликовали. Казалось, открылось золотое дно, и валюта хлынула в Россию широкой рекой. Но это была «сладкая катастрофа» нашей страны.

В начале семидесятых косыгинские реформы идут к черту. Какие реформы? Зачем? Зачем растить новую элиту? И так хорошо. Развал Империи начинается в 1970-е годы. Выродившиеся кремлевские вожди делают ставку на массированный экспорт энергоносителей. Чего проще? Продаем нефть на Запад, получаем с него валюту – и на эту валюту закупаем все, что захотим. На том же Западе. Вместо того, чтобы делать самостоятельно, СССР пошел закупать все, что ни попадя. Вплоть до очень дорогих западноевропейских одежды и обуви. Началось проедание России…

Экономические, социальные и психологические последствия брежневского «нефтяного угара» были чудовищны. Фактически власть и народ в начале 70-х годов заключили Большую Сделку.

Трудящиеся получили возможность жить не по средствам, повышать свой жизненный уровень вне всякой связи с ростом эффективности производства и производительности труда.

В обмен прогнившая советская знать обрела возможность тихо воровать, брать взятки, торговать будущим страны. Всем тем, что было создано величайшими жертвами русских в 1930-1960-е годы. Начинается мягкая приватизация русских богатств партийной номенклатурой.

Ничего удивительного в этом процессе нет. Из-за нефтяной «халявы» прекратили работать какие-либо критерии труда внутри России. Зачем работать, если мы так богаты сырьем? Уровень жизни в стране отрывается от реальной производительности труда. Неважно, кто как трудится – важно, чтобы нефти было много. В такой системе отпала всякая надобность заботиться о качестве инженерного корпуса и его высокой оплате, отличать рабочего высокого уровня от пьяного «дяди Васи», гонящего брак.

Это было продиктовано чисто объективными причинами. В стране нужно поддерживать социальный мир. Нужно опираться хотя бы на молчаливое одобрение большинства. Если страна стала нефтяным придатком Запада, глупо опираться на квалифицированных работников – их ведь меньше, чем неквалифицированных. Лучше купить «холявой» большинство. И Брежнев строит «нефтяной коммунизм», который за какие-то полтора десятка лет загубит нашу Империю.

Если бы экономический подъем 60-х мы подкрепили бы новой идеологией! Если бы наша элита отказалась бы от наиболее окостенелых форм коммунизма и свернула бы на рельсы имперского технократического патриотизма – то мы сегодня жили бы в совсем иной державе. Подъем духа в народе тогда, взлет национальной гордости в СССР были настолько велики, что, казалось, еще чуть-чуть – и «сказка станет былью».

Но новая идеология так и не появилась.

К тому же, сказалось то, что в войне полегло самое динамичное, самое патриотичное и пламенное поколение начала 1920-х годов рождения. Именно оно должно было войти во власть в 1960-е годы. Но вместо него там оставались старики, неспособные к переменам. Энергия благодати, порожденная Великим Нечто, так и не излилась на нашу Родину.

Подъем угас. Произошел надлом во всех слоях общества. Идеи и идеалы потускнели. Наступила «отсроченная победа» американцев. То, на что они рассчитывали сразу после 1945 года, пришло в конце 1970-х. Народ устал бороться и гореть энтузиазмом.

Когда у тебя нет идеалов – на их место приходит колбаса. Когда нет национальной культуры – ее заменяет попса. Если ты не создаешь национальных способов управления экономикой – воцаряется бардак. Дитя закостеневшей системы, уже неспособный предложить обществу никаких новых идеалов кроме заезженных примитивно-коммунистических штампов (в кои уже никто не верил), преемник Хрущева, Брежнев (1964-1982 гг.), заменил идею посулами сытной жизни. Брюхо победило ум. Мол, народ так долго страдал и жил плохо – пусть теперь поживет. А заодно и мы пошикуем.

Элита, неспособная дать новый национальный проект, была просто вынуждена заключить с массами Большую сделку. Эта элита (1900-х – 1910-х годов рождения) была худшими остатками сталинской системы. Худшими не потому, что в той среде собрались наиболее жестокие люди. Нет, просто лучшие погибли на войне, сгорели от чудовищных напряжений трех рывков, ушли в могилы не столько от репрессий, сколько от рано нажитых инфарктов. При Брежневе остались лишь те, кто отсиделся в тылу, кто не высовывался и был всего лишь исполнителями, а не вершителями или творцами. Осталась больная элита…