Ведя прямые переговоры о будущем мира с реальными хозяевами Запада, стоящими над властью национальных государств, над международными финансовыми, политическими и военными институтами, Андропов держал в уме несколько соображений. Он искренне надеялся на возможность технологического прорыва, который откроет ворота в новый мир, мир победы Русской цивилизации, хотя и не слишком верил в такую возможность. Поэтому наиболее вероятным он считал вариант заключения сделки, соглашения между Советским Союзом и реальными хозяевами Западного мира. Итогом этой сделки должно было стать соглашение относительно будущего мира.

Участники этой сделки должны были признать несколько сфер национальных интересов и раздел единого мира между этими сферами. В общем, получались своего рода новые «Потсдам» и «Ялта». То есть, генсек-чекист добивался от столпов Западного мира еще и признания неизменности условий этого размена.

При этом Советский Союз в обмен на то, что его включали в клуб держав-господ, соглашался на конвергенцию, на создание мира, использующего элементы советского опыта, но, в конечном счете, стоящего на эзотерической программе. Западная цивилизация наиболее полно и четко сформулировала в масонской программе условия переустройства и стабилизации мира.

Однако Андропов не был бы Андроповым, если б не осознавал риска в этом плане, и если бы не предусмотрел возможности поражения в борьбе, если бы не предвидел ситуацию, когда Западу удастся переиграть советского противника, и нанести государственному образованию «Советский Союз» смертельное поражение. По свидетельствам людей, близко знавших Андропова в последние годы, такие мысли неотвязно преследовали Юрия Владимировича и много раз проигрывались им в рамках знаменитой андроповской методологии «ёлочки». Эта методология заключалась в детальном просчете вариантов на несколько ходов вперед и создании ветвящихся сценариев развития событий. Поэтому глубоко закономерной стала разработка чрезвычайных мер, проводимых в случае исторического поражения.

Мы можем только реконструировать эту самую секретную часть андроповского плана, догадываться о масштабе проводимых им мероприятий. Приведем здесь лишь три факта. В конце 1970-х годов Андропов из особо приближенных лиц создал замкнутую, своего рода тайную организацию внутри КГБ СССР по образцу то ли оруэлловского Братства, то ли на манер народовольческого подполья, то ли в духе масонской ложи. Сам он общался всего с несколькими избранными, ближайшими соратниками. Они, в свою очередь, имели по пяти –семи «завербованных» каждый. Те же, в свою очередь, становились главами своих пятерок. И так далее. Получалась пирамидальная иерархическая структура, разбитая на пятерки, незнакомые между собой. Взаимодействие шло только через руководителей некоей «ложи» внутри уже аморфной компартии и постепенно костенеющего Комитета госбезопасности. По свидетельству нашего источника, входившего в круг близких Андропову людей, никто из сторонников сближения с Римским клубом и зарубежными центрами реальной власти, не входил в состав этой сети. С другой стороны, сеть особо тесно взаимодействовала с теми подразделениями КГБ, которые занимались финансовыми операциями с Западом, создавали сеть фирм, компаний, банков, финансирующих и реализующих цели и программы Комитета Государственной Безопасности. Одновременно Андропов оказал поддержку ЦК ВЛКСМ по созданию центров научно-технического творчества молодежи – первых предпринимательских структур в России, возникших в самом начале 80-х годов. Часть из них действительно пыталась вбросить в застоявшуюся советскую экономику чудеса техники, а часть… Знаменитый «Менатеп» Ходорковского вырос из Центра научно-технического творчества молодежи при Фрунзенском районном комитете комсомола.

Еще одним свидетельством стала разработка операции «Невод» по целенаправленному созданию финансовой сети в Европе и Америке, которая бы могла не только обслуживать нужды разведки, но и нацеливалась на экспансию, на захват наиболее быстрорастущих и перспективных инвестиционных финансовых структур Западного мира. Все это были элементы плана, которым хотели обеспечить устойчивую финансовую базу для разгромленного, но, по мысли Андропова, непобежденного Русского, советского, национального проекта. Этот пункт программы Андропова, как мы полагаем, воплотили лишь частично. Осуществление намеченных в этом направлении мер было приостановлено вместе со смертью генсека. Однако какие-то элементы этой программы были проведены в конце 1970-х годов…

Трудно сказать, во что отлились бы андроповские реформы: ведь сам их инициатор пробыл у власти чуть более года.

Восемьдесят третий стал годом больших надежд. Люди, уставшие от брежневской расхлябанности, воспряли. Даже рейды милиции по улицам и магазинам, когда людей вылавливали и спрашивали: «А что ты здесь делаешь во время рабочего дня?», популярности Андропова не убавили. Люди с воодушевлением восприняли первые расправы нового царя с несколькими коррумпированными чиновниками, начало расследования дел «торговой мафии» в Москве. В Узбекистан поехала группа следователей Гдляна и Иванова – вскрывать коррупционно-криминальный гнойник. Военные спутники СССР обнаруживают в Средней Азии нигде не учтенные хлопковые «колхозы» – поместья партийной знати, и даже тайные наркоплантации.

Интеллектуалы тоже с одобрением воспринимают андроповские выступления. Чуть ли не с ходу Юрий Владимирович заявляет о том, что у нас зарплата должна расти только с ростом производительности труда, а не так, как при Брежневе. На июньском, 1983 года, Пленуме ЦК КПСС Андропов заявляет о том, что мы сами не знаем об обществе, в котором живем, призывая развивать социологию, общественные науки, менять стиль пропаганды.

И ведь воодушевление чувствовалось! Производство дало незначительный, но все же рост. В сельском хозяйстве он был очень впечатляющ: почти 10 процентов за год.

Кто знает, какими могли стать реформы «с лицом Андропова»…