— Я плотно поужинал, — смущенно ответил он. — У сольвейгов отлично кормят.

— О… — выдохнула я и уронила сумку на пол.

— Я не буду мешать, почитаю где-нибудь. Не обращай внимания. — Он помолчал немного, а потом добавил тихо: — Не хотел бередить ненужное, извини.

— Ничего. Ты же не знал. — Я включила свет в коридоре и на кухне. — Может, чаю выпьешь? Со мной? — Вздохнула и беззастенчиво соврала: — Не хочу быть одна.

— Чаю выпью, — согласился он. — С лимоном. У тебя есть пряники?

— Пряников нет. Но есть печенье недельной давности. Ира купила.

— Сойдет, — подмигнул он и безошибочно определил, где ванная. Я услышала, как включилась вода, вздохнула и отправилась на кухню ставить чайник.

Признаться, аппетит у Дэна был знатный — он съел все печенье, что у нас было, и это после плотного, как он выразился, ужина. Затем нагло слямзил оставшиеся две котлеты из холодильника.

— Я начинаю понимать, почему тебя невзлюбила Сесиль. Ты съел ее пирожные? — пошутила я.

— Сомневаюсь, что она их ест, — поморщился Дэн. — Хотя не помешало бы. Женщинам полезно сладкое — они тогда не такие нервные.

— Вот как? А может, вас чего посерьезнее пирожных поссорило?

— Драмы не было, если ты об этом. Не переношу драмы. Девочки иногда считают, что улыбка мужчины почти предложение руки и сердца.

— Я так и думала, — рассмеялась я. — Поматросил и бросил?

— Грубиянка! — осадил он меня, но незлобно. — Я не сторонник серьезных отношений, плавно перетекающих в семью. Да и нельзя мне. Ваше племя в приоритете. Барт мне как отец, если что. Я ему по гроб жизни должен.

— Он тебя спас?

— Так нечестно. Твоя очередь рассказывать.

— Нечего рассказывать. — Я пожала плечами, размешивая давно остывший чай. Грусть вернулась горечью на губах и отчаянным желанием выпить чего-то покрепче. — Барт наверняка поведал тебе мою историю, раз уж вы так близки.

— Барт не так много сказал. Был драугр, но ты спаслась, и в этом как-то замешано твое племя. Вообще странно все это.

— Что именно?

— Что ты жива. Обычно драугры не церемонятся с сольвейгами. Вы для них такой себе деликатес.

— Герда болела — у нее была повреждена жила. Для того, чтобы излечиться, нужен был специальный ритуал. Влад учился ему у Альрика, убедил Герду, что хочет помочь, а потом запихнул ее в какой-то портал. Не знаю, куда он ведет. Вот и вся история.

— Он многим рисковал, — задумчиво произнес Дэн.

— Ну да, он у нас вообще герой, — сердито обронила я. — Во всех смыслах.

— Это сарказм?

— А незаметно?

— Твой вождь, скорее всего, понимает, кто ты такая, но вот что с тобой делать, не знает совершенно. Сольвейг в племени — огромный геморрой, но и хорошее оружие. А ты уверена, что у нее не осталось адептов? У Герды? Возможно, ее последователи все еще следят за вами.

— Влад сказал, что убил всех. Но я бы не стала слепо доверять его словам.

— Ты в курсе, что был совет? У сольвейгов. Где они решали, чем могут тебе помочь. Многие голосовали за то, чтобы попытаться тебя спасти. Сам Барт, кстати, тоже.

— Думаю, если бы они кинулись меня спасать, то сорвали бы Альрику представление, и погибла бы не только я.

— Возможно.

— Теперь твоя очередь, — решила я сменить тему. — Так почему ты ушел?

— Все прозаично, — пожал плечами Дэн. — Я был младшим сыном, а мечтал о посте вождя.

— Действительно, прозаично, — согласилась я, и мне сразу вспомнился Филипп. Тупая боль в жиле и шепот на ухо. Извиняющийся тон. Ни капли сожаления в голосе.

— Но, возможно, этот уход спас мне жизнь, — продолжил тем временем Дэн. — Если бы остался, охотник убил бы и меня.

— Где ты переждал войну?

— В основном у сольвейгов. Но нескольких охотников все же прикончил, а одного превратил в пепел, если понимаешь, о чем я.

Понимаю ли я? А то! Значит, минус еще один древний.

— А ты сильный, оказывается.

— Я не говорил, что мечты о посте вождя были ничем не подкреплены, — подмигнул он и добавил уже серьезно: — Я вызвал брата на поединок, но как-то не вышло.

— Он оказался сильнее?

Дэн несколько секунд смотрел на меня с таким видом, будто я выдала самую большую глупость в мире, а потом спросил:

— А ты бы смогла убить брата?

Я покачала головой.

— Извини. Не подумала.

— Поединок — не очень приятное зрелище. После этого я ушел, не смог больше жить с ним под одной крышей. Вот и все.

— Непросто, наверное, одному.

— Непросто. Но есть Барт и его племя. Они мне как семья. Завтра сама увидишь. У них тепло. Уютно. Никто на тебя не давит. Тебе понравится.

— Барт говорит, моя судьба не среди сольвейгов, — уныло произнесла я, убирая чашки со стола. — Он пророчил мне. К слову сказать, туманно пророчил — я ни черта не поняла.

— Это потому, что он читал о тебе в книге. Он всем сольвейгам такое пророчит.

— В какой книге? — заинтересовалась я, выключая воду и присаживаясь обратно за стол. Карие глаза Дэна улыбались.

— Ее слишком пафосно обзывают, но если вкратце, то есть некая книга — она существует вне времени. И в ней первый сольвейг пишет ваши судьбы. Говорят, в ней могут писать все сильные хищные, но про других я не слышал. Только про сольвейга.

— Кто он — первый сольвейг? О нем нет в летописях…

— В летописях хищных нет, — уточнил Дэн. — А в летописях Барта о нем много написано. Первый сольвейг — сын Лив и Гарди. Хищной и ясновидца. А ты не знала? Именно так получаются сольвейги. Он склонился ближе и добавил: — Именно так получилась ты.

Горло перехватило спазмом, и я инстинктивно прикоснулась к нему ладонью.

— То есть как… получилась?

— По-моему, все предельно ясно, — отстраняясь, ответил Дэн. — Твой отец был ясновидцем. Мать-то была атли, верно? Пророчицей?

— Но я… Но у меня никогда… к папе…

— Ты была маленькая, да и родным априори нет желания причинить вред.

— А бабушка? С ней-то у меня как раз не сложилось. И ни разу мне не хотелось ее выпить.

— Все потому, что она была человеком. В отличие от деда. Твоя бабка, скорее всего, и не подозревала, кем был твой отец. А вот мать знала. Барт расскажет больше, ну или Люсия — именно она увидела тебя во сне, даже место определила — какой-то там памятник у вас есть. Люсия сильная провидица.

— Но разве хищные могут… с ясновидцами? Я два раза встречала их, и оба едва смогла удержаться.

— Все зависит от воли. Ну и тренироваться нужно.

— Не понимаю. — Я покачала головой. — Ты сказал — первый сольвейг был сыном Лив и Гарди, но Лив не была хищной! Херсир основал ар уже после того, как бросил ее.

— Не все в курсе, но он посвятил и ее тоже. В тот день, когда узнал о Хауке. Она сама попросила. Торкнуло ее нехило, скажу я тебе. Любовь портит людей. А Гарди Лив жалела. Чувство вины портит еще больше. Гарди добивался девушку всю сознательную жизнь, но именно из чувства вины она отдалась.

— Думаешь, Влад знал? Ну, об отце?

Дэн покачал головой.

— Не думаю. Барт и его люди стараются хранить эту тайну. Если Альрик прознает, займется искусственным разведением сольвейгов.

— Да уж, у него для этого все необходимые ингредиенты под рукой, — фыркнула я и встала.

Снова зашумела вода в кране, привычным было прикосновение к мыльной губке. Знакомо моргнула лампочка в светильнике — давно уже пора ее сменить.

А все остальное было непривычным. Дэн с его огромным аппетитом, известие об отце. Сердце глухо стучало в груди, пока руки продолжали методично мыть посуду.

Хлопнула входная дверь — вернулась Ира. Через минуту она появилась на кухне, раскрасневшаяся, с опасным блеском в глазах. Тревога, уснувшая от рассказа Дэна, вернулась легким покалыванием в районе лопаток.

— Поужинали уже? — спросила Ира, и на ее лице появилась блуждающая улыбка.

— Чай пили, — рассеянно ответила я. — С печеньем.

— Дэн у нас остается?

— Переночует у меня, — кивнула я. — А я с тобой посплю.

Устроив Дэна, я вышла на балкон. Сильно, до одури хотелось курить. Хорошо, что выбросила сигареты, иначе не сдержалась бы. Я сильнее закуталась в куртку и посмотрела вдаль. С неба продолжал сыпать снег вперемешку с дождем, делая воздух тяжелым и влажным.