Ночью М3К ушел от жены спать на кухню, на раскладушке, чтобы ее ночные поползновения не мешали ему думать. Но думать не пришлось, очень скоро он заснул. Немаловажная деталь: перед самым сном будто озарение сошло на душу бедного М3К, он решился. "Будь что будет, -подумал он твердо, - возвращаюсь. Все. Точка. Дальше так жить невозможно. Возвращаюсь! Возвращаюсь!! Возвращаюсь!!! " Еще одно столь же немаловажное примечание: как только он так подумал, М3К ощутил небывалый подъем духа, просветление и еще отчетливо почувствовал, как нечто в груди, казалось, состоявшее до сего мгновения из двух отдельных половинок, в тот же миг слилось. М3К почудилось в этот счастливый миг, что он стал даже невесомым и на несколько секунд повис в воздухе над раскладушкой. Одним словом, так ему сделалось легко и счастлив, что сказать невозможно. С тем и уснул. И приснился М3К пришелец с жуткими лунными глазами. - Я же говорил, что мы еще увидимся, - непривычно спокойно проговорил пришелец. - Теперь ты свободен, душа твоя чиста и цельна. Такой ты мне и нужен. А что же ты думал? Неужели поверил, что я ради тебя так старался? Это глупо. Я охотник за человеческими душами. Самые чистые, умудренные, живущие среди грязи и греха и не погрязшие в них, человеческие души я добываю почти без труда. Потому что люди наивны и доверчивы. А нам нужны души, чтобы изучать их, это единственное, чего у нас нет, и нам следует знать, так ли необходимо, чтобы это у нас было. Но души нужны нам именно от таких людей, как ты, не принимающих житейской грязи. Потому я и возился с тобой так долго. Не было бы вовсе никаких проблем, если б душа у тебя не раздвоилась. Но она, к сожалению, металась и раздваивалась, болела и сжималась, съеживалась и скулила, и много хлопот доставила мне, но я взялся врачевать ее, ибо была она не безнадежна, как у многих и многих потерявших себя навсегда. И вот только сейчас она, душа твоя сошлась всеми своими мятущимися частями воедино. Такой она мне и нужна. И уставившись на М3К безжизненными глазами, пришелец запустил свою невесомую, как лунный луч, руку в грудь М3К и вытащил его душу.
М3К, похолодев от страха, смотрел: на ладони пришельца лежала его душа маленькое ядрышко-шарик серебристого цвета. Душа-ядрышко слабо светилась, испуская тусклые лучи, и казалась очень красивой.
М3К любовался своей душой, лежавшей на ладони пришельца, и в то же время чувствовал убийственное опустошение в себе, будто во всем теле теперь не оставалось ничего, кроме какой-то идиотской циркуляции крови в организме, которую М3К ощущал отчетливо, как работу слаженного механизма, что-то вроде водяной мельницы.
- Тяжеленькая, - подбрасывая на ладони серебристый шарик, констатировал пришелец. - Хорошая работа. Думаю, я достоин благодарности. Что ж, - обратился он к М3К, чувствовавшему себя все хуже и хуже: образовавшаяся пустота внутри словно за горло его брала, разрастаясь, как гангрена, он задыхался. - Теперь прощай. Мне нечего здесь больше делать и нечего тебе сказать.
И пришелец улетел. М3К провожал его, вылетевшего сквозь закрытое окно кухни, долгим, тоскливым взглядом, и ему казалось, что чем незаметнее становилась в ночном небе стремительно улетавшая фигура пришельца, тем заметнее и ярче светилась сквозь зажатый его кулак уносимая им душа, пока душа эта не обратилась в молниеносно удалявшуюся светлую звезду. Тогда М3К устало закрыл глаза и умер. В эту минуту как раз хлопнула входная дверь - жена, поворчав, уходила на работу.