Приходит группа на дневку и Лобанов докладывает Валерке про этот ЗиЛ. А Златозубов от возмущения только минуту молчал, а потом полчаса вполголоса матом крыл все вокруг: бестолковых командиров, отпускающих ночью в лесу грузовики с самопальной водкой; чеченцев, которые поехали по этой дороге именно на пятую ночь; себя, любимого, решившего отоспаться после четырех засад; бойцов своей группы, которые не надоумили молодого командира на гораздо большие подвиги, чем эти несчастные три бутылки…

Весь остаток ночи потом Валера не спал и переживал от такой упущенной удачи. Днем их на броне эвакуируют и по прибытии в батальон оба офицера сразу идут на доклад к командиру. Про свои четыре ночи Златозубов докладывает точно и четко, но потом хватается за сердце и говорит, что про пятую ночь пусть докладывает старший лейтенант Лобанов, а он не может… Тут Олежка встает и рассказывает про этот Зил с длинным прицепом, как тормознули, досмотрели, доехали и потом … отпустили.

Комбат все внимательно выслушивает и затем спрашивает:

— Понятно. А где водка?

Златозубов начинает краснеть и отворачивается, а Олежка добросовестно достает эти три поллитровые бутылки и ставит на стол перед командиром батальона. Тот смотрит на это «богатство» и так вкрадчиво спрашивает:

— Иэто все?

Старший лейтенант Лобанов отвечает, что все… Тут Валера не выдерживает и выбегает наружу, чтобы посмеяться без ущерба для своей карьеры и послушать издалека возмущенные вопли и матюки нашего батяни. Через десять минут, когда все стихло, Златозубов заходит обратно и, не вовремя, получает выговор с занесением. А Лобанова поставили вечным дежурным по ЦБУ, сейчас опять сидит в дежурке, уже вторую неделю через день на ремень.

— А что тут можно было сделать? — интересуюсь я исключительно для расширения своего военного кругозора. — Что доехали почти до дневки и следы оставили, тут все понятно. А водка?

— Да ты что! — тоже возмущается Коля. — На этом грузовике нужно было доехать до самой дневки. Чехов держать в кабине. А на базу радиограмму сразу же отстучать, чтобы отправили два крытых «Урала» с броней. Потом вся водка перегружается в наши машины, группа садится на броню и все уезжают по домам.

— А чеченский водила? — уточняю я.

— Да на зилке нужно было или весь бензин на землю слить, чтобы они только через полдня смогли выехать из леса. Или же воздух из колес стра — вить и дать им велосипедный насос. Водка ведь левая, а значит незаконная. Никакие стандарты не соблюдены, а может там повышенное содержание эфирных и сивушных масел? Вот и выходит, что мы всем батальоном могли спасти мирное население Чечни от недоброкачественного спиртосодержащего продукта. Хозяева водки были бы рады, что их отпустили с автомашиной целыми и невредимыми. А наш скромный Олежка Лобанов был бы кумиром целого батальона, а может и всей бригады…

— Он бы капитаном уже ходил, если ее сюда привез, — засмеялся Сергей. — А сейчас он дежурным летает по нарядам.

— Да, этой водки хватило бы на полгода весь батальон поить, — улыбнулся я.

Ближе к полуночи беседовать стало не с чем и мы расползлись по своим кроваткам.

Как мы и договаривались, утром Николай попытался было меня разбудить, но потом махнул рукой и убыл со своей группой на стрельбище.

Проснувшись около десяти утра, я пошел в свою бывшую роту, в которой я несколько месяцев назад командовал первой группой.

Сейчас от прежнего офицерского и солдатского состава остался лишь один солдат Шатульский, который был в моей группе единственным молодым бойцом. Но сейчас он являлся старшим расчета АГС-17 в четвертой группе.

Моей бывшей первой группой теперь командовал старший лейтенант Олег Кириченко. Человеком он был добродушным и понятливым — , увидав мою болезненную физиономию, он предложил мне подлечиться, что было весьма кстати.

После короткой, но приятной беседы, мы с ним отправились в ружпарк роты. Он для того, чтобы отобрать оружие для завтрашнего выхода, а я для того, чтобы просто посмотреть на свое бывшее вооружение.

Ружпарк был расположен в маленьком вагончике и в двух небольших самодельных пирамидах умещалось все штатное оружие группы, включая ночные прицелы и бинокли. Моего Винтореза с ночным прицелом в пирамиде не было и Олег пояснил, что он не любит эту мелкую винтовку, которую он за ненадобностью сдал на склад РАВ.

Меня это известие почему-то обрадовало. Чужие руки могли доконать пусть бывшую, но все-таки мою снайперку. Все остальное вооружение и оптика в принципе была в порядке. Не хватало только различной мелочевки в виде резинового наглазника на ночник или дневной прицел.

После отбора оружия и заполнения ведомости закрепления оружия, мы отправились обратно в палатку продолжать беседу. Там-то мы и договорились до того, что завтра я в качестве второго офицера иду на двухсуточный боевой выход с группой Кириченко.

Покидая расположение первой роты, которая обитала в трех палатках, я случайно наткнулся на двух своих контрактников, с которыми был в Буденновске.

Обрадовавшись, Русин и другой, похожий на бандюка, крепыш рассказали, что они служат в третьей группе первой роты, на войну ходили всего один раз, а сейчас просто гоняют балду в своей палатке.

Зайдя к ним для интереса, я убедился, что балду здесь гоняло довольно большое количество дембелей и контрактников. У противоположного выхода палатки красовались импортный телевизор и видеомагнитофон. Стоявший рядом солдат громко выкрикивал названия фильмов на кассетах и остальное скопление военных горячо обсуждало, что именно нужно смотреть в первую очередь: боевик со Шварцем или Ван Даммом, просто эротику или жестокую порнуху. С минимальным перевесом над голыми, но крайне жесткими немецкими тетками победу одержал Жан Клод…

Просмотр солдатами посреди бела дня видеофильмов с порно или Ван Даммом, да еще во время учебных занятий, когда все офицеры находятся в роте — для меня все это было ужасающей дикостью, свидетельством полного разложения и деградации всего личного состава. Первой мыслью было желание застроить весь этот сброд раздолбаев и разгильдяев и пробежать марш-бросок-десятку с полной выкладкой, но я быстро вышел из прокуренной темноты на свет, вспомнив, что я тут гость и только. А для них есть целый командир роты вместе с командирами групп с замполитом, отвечающими за моральный облик своих подчиненных.