Лорен внимательно смотрела на Кэла. Плечи у него поникли, он сидел на стуле в классической позе ожидания, свесив руки между колен и опершись локтями о бедра.

Какая у него широкая, сильная спина. Впрочем, это неудивительно, если учесть, с какой готовностью он привык взваливать на себя всю тяжесть мира. Лорен сжала руки в кулаки, чтобы удержаться и не погладить его по туго натянутой материи рубашки. Какое бы удовольствие она от этого ни получила, она боялась, что он слишком взвинчен, чтобы принять ее ласку.

Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем появилась медсестра, ритмично шаркая туфлями на резиновой подошве.

— Каллум Таггерт? — вопросительно окликнула она, исказив его имя и произнеся его как «Коулум».

Кэл вскочил на ноги.

— Здесь.

Лорен наблюдала, как сестра окинула его внимательным взглядом. Она машинальным жестом поправила волосы.

— С вашим отцом все в порядке, мистер Таггерт.

— Слава Богу.

— Но доктор все-таки хочет поговорить с вами.

— Может Лорен пойти со мной?

Сестра посмотрела на Лорен.

— Вы родственники?

Лорен решила, что женщина выслушала ее отрицательный ответ с чем-то большим, нежели просто профессиональный интерес.

— Нет.

— Доктор Таунсенд — опытный медицинский работник, — быстро вмешался Кэл. — Я хотел бы, чтобы она присутствовала.

— Разумеется. — Лорен покраснела, когда сестра по-новому, теперь уже с уважением взглянула на нее. — Пожалуйста, сюда, мистер Таггерт, доктор Таунсенд.

Они последовали за ней в небольшую комнату для осмотров, в самом конце длинного коридора. На кровати лежал Зейн. Он выглядел намного лучше, несмотря на удручающее количество электродов и проводов, обвивавших его грудь и видневшихся из-под больничной пижамы. Невысокий, облаченный в белый халат врач как раз и занимался тем, что снимал их.

Лорен отметила, что цвет лица Зейна значительно улучшился, в глазах его светилось явное неудовольствие оттого, что он оказался в столь уязвимом положении. По губам у нее скользнула улыбка. «.Яблоко от яблони недалеко падает».

Она снова поразилась тому, как он похож на Кэла. На какое-то мгновение ей показалось, что она видит перед собой не отца Кэла, а просто его повзрослевшую копию, несмотря на серебряные нити в волосах и смягчившуюся линию челюсти.

Интересно, что будет, если Кэл станет относиться к своему отцу иначе, как к другому человеку? Вероятно, их отношения задержались на той стадии, когда Зейн выступал в роли старого родителя, а Кэл — бунтующего подростка.

Кэл откашлялся.

— Как твой мотор?

— Настолько хорошо, что диву даешься, — проворчал Зейн, поправляя длинную больничную пижаму с завязками на спине.

Врач поднял голову.

— Вы, должно быть, сын, Кэл, не правда ли?

— Угу.

— Дэн Матчетт. — Он отодвинул от себя переносной монитор. — А это ваша…

— Друг, — подсказал Кэл. — Что он имеет в виду, говоря «хорошо»? С его сердцем все в порядке?

— Эй, я пока еще жив. — В голосе старшего Таггерта слышалась брюзгливость. — С моим сердцем все в порядке, спасибо, и с мозгами тоже.

Прищурившись, Кэл рассматривал отца, а потом повернулся к врачу.

— Это правда?

Зейн издал придушенный звук.

— Насколько мы можем судить, в настоящее время с его сердцем все действительно в порядке. Совершенно очевидно, что инфаркта у него не было, да и аритмия, похоже, не прослеживается.

— Он хочет сказать, что сердечного приступа у меня не было, и оно тикает, как швейцарские часы.

— Но? — Кэл не сводил с врача внимательного взгляда. — Должно быть что-то еще. Я видел его, док. Ему было чертовски больно.

— А вот это нам еще предстоит выяснить. Это может быть обычная грыжа, которая и вызвала желудочный спазм.

— Несварение, — с отвращением пробурчал Зейн. — Как вам это нравится? Вы сунули меня в «скорую помощь» из-за изжоги.

И снова Кэл не обратил внимания на слова отца.

— Или это может быть что-то очень серьезное, например…

— Язва желудка.

— Какова вероятность?

— Все может быть. Вот почему я хочу сделать некоторые анализы. Я смогу сказать что-либо определенное к началу следующей недели.

— Следующей недели? — Зейн сел на кровати, внезапно обретя хорошее расположение духа. — Господь с вами, док, к началу следующей недели я буду уже далеко, но я займусь своим здоровьем. — Он перекинул ноги через край кровати.

— Делайте анализы, — сказал Кэл. — Он останется тут.

Зейн от возмущения всплеснул руками.

— Я все еще здесь, и я еще не разучился говорить. И я говорю, что к следующей неделе уеду.

— Куда? — спросил Кэл. Зейн ощетинился.

— Куда мне заблагорассудится. Не думаю, что у меня возникнут проблемы с поиском работы.

— Я тоже в этом уверен. Но ты никуда не уедешь, пока не проверят твои внутренности. — Кэл устремил на родителя сердитый взгляд. — Я знаю, каково это — искать работу. Мне пришлось испытать это на своей шкуре, пока я не начал зарабатывать на родео. Приходится браться за любую работу, которая подвернется. И ты никогда не задержишься на одном месте достаточно долго, чтобы сделать анализы.

— Итак, ты предлагаешь мне застрять здесь. И что я буду делать, а?

— Ты можешь работать на меня.

Глаза Лорен округлились. Судя по выражению лица Кэла, он тоже удивился собственному предложению. Зейн скривился.

— Я приехал сюда не в поисках милостыни.

— Очень хорошо, потому что ты явно ошибся бы адресом. — Кэл сердито нахмурил брови, и Лорен пришлось закашляться, чтобы скрыть смешок. Они были так похожи. — Ты останешься здесь до тех пор, пока тебя не выпишут, — заявил он. — Это — единственное условие, при котором я приму твой маленький жирненький искупительный чек. Можешь работать здесь, а можешь отправляться обратно и отдыхать. Мне все равно.

Зейн втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

— Ты низкая и подлая личность. Тебе никто не говорил об этом?

— Угу. У меня был хороший учитель.

— Черт бы тебя побрал. — Старик поднял левую руку и погладил большим пальцем бровь. Лорен улыбнулась знакомому жесту. — Ну хорошо, договорились. Я останусь тут, пока док не сделает свои анализы.

— Отлично, — ответил Кэл.

— Отлично, — откликнулся Зейн.

«Хорошо», — подумала Лорен.

— Так, здесь, по-моему, нужен кузнец.

Кэл отпустил заднюю ногу лошади, которую осматривал. Похлопав кобылку по крупу, он обошел ее, чтобы заглянуть в соседнее стойло, где Лорен сидела на корточках около жилистого, крепкого мустанга.

— Снова это левое переднее копыто? — спросил Кэл.

— Вертикальный разрез примерно с дюйм длиной, идет с наружной стороны копыта.

— Да, его было дьявольски трудно починить. Кузнец сказал, что в следующий раз попробует композитные материалы, может, зальет его кевларом.

Она отпустила копыто жеребца и выпрямилась.

— Может быть, попробовать просверлить отверстия по обе стороны и сначала стянуть копыто для большей жесткости.

Кэл кивнул.

— Хорошо, я скажу ему об этом.

Они дружно проработали весь последний час, осматривая каждое животное и обрабатывая копыта.

Кэл знал, что он должен быть в конторе. Он знал, что ему следует думать о месячной потребности пастбища на условную единицу скота и о том, где взять эти самые пастбища. К несчастью, голова у него была занята совсем другим.

В его жизни царил сумбур. Мало того, он только что нанял своего отца и отправил Делию в город депонировать тот самый чек на тридцать тысяч долларов. Кэл впадал в ступор каждый раз, стоило ему подумать об этом, вот почему он пришел сюда, в темную, прохладную конюшню, втирать древесную смолу в копыта лошадей.

Гулко хлопнула дверь в мастерскую и, подняв голову, он увидел, что к нему направляется Марлена. Просто великолепно. Чувствуя себя пойманной дичью, Кэл протиснулся в стойло к чалому жеребцу.

— Спрячь меня, Блу, — прошептал он.