Я запутался. И разозлился. Они поймали меня на моем собственном восхищении перед хитрой маленькой философской ловушкой, в которую я угодил. Я почти наяву ощущал, как замкнулся бесконечно повторяющийся круг, не оставляя мне лазейки. Как в случае с тем «Пауком».

Только на этот раз непристойные лимерики не помогут.

Они удерживали меня на полу, пока я бушевал. Я визжал, рычал, напрягал все силы, чтобы вырваться, не желая повторения. Ни за что! Я ругался до тех пор, пока язык не стал заплетаться. На груди у меня сидел слон, два медведя-гризли прижимали к полу руки. Годзилла разрывал мои ноги, как куриную дужку. Я высвободил руку, чуть не сломав ее, и врезал одному из медведей. Он пропыхтел: «У-уф!» – и повалился на спину. Обхватив слона, я пытался дотянуться до Годзиллы, когда на меня вновь обрушилась гора. Но даже тогда я продолжал сопротивляться.

– Я не желаю, чтобы мне опять промывали мозги! Не хочу пережить это снова! – орал я, пытаясь выкарабкаться наверх. – Я убью вас! Поубиваю вас всех, пожиратели мозгов!

Ярость стала багровой, я провалился в нее… и вынырнул с другой стороны, хватая ртом воздух, – слишком слабый, чтобы пошевелиться, залитый слезами, кричащий от бессилия.

– Все хорошо, Джим. Выплесни все из себя без остатка.

– Ненавижу вас.

– Хорошо. И это не держи в себе. Выплесни злость наружу.

Почему-то я рассвирепел еще сильнее. Я обзывал его по-всякому – на трех языках сразу, но не мог разозлить. Он лишь бесстрастно смотрел и ждал. Я перевел дух, выдавил нечленораздельное карканье – и сдался. Я потерпел поражение. Снова. Двигаться не было сил.

Гора свалилась с меня. Годзилла и медведи отпустили мои руки. Слон слез с груди. Они знали, что беспокоиться больше нечего: у меня осталось слишком мало сил для ненависти. Они снова победили. Во что меня превратят на этот раз?

Я посмотрел вверх и увидел Формана, стоявшего на коленях.

С непроницаемым лицом.

Оно не выражало ничего, но взгляд был пристальным и пронизывающим душу. Как и Деландро, Форман жестом попросил ассистентов, выжидательно сгрудившихся вокруг меня, разойтись по местам и участливо спросил: – Что с тобой, Джим?

– Я не хочу, чтобы мне снова промывали мозги.

– Почему ты решил, что здесь происходит промывание мозгов?

– Потому что уже прошел через это!

– И стал специалистом по промыванию?

– Нет. Да! Не знаю. Но я знаю, что происходит в моей собственной голове! Я больше не хочу оставаться здесь.

– Дверь не заперта, – сказал Форман.

– Можно уйти? – Я сел и огляделся.

– В любой момент. – Выражения его лица нельзя было понять. – Разве что ты дал слово оставаться здесь до конца курса.

– Деландро я тоже дал слово и знаю, чем это кончилось.

– Да, мне известно об этом. Позволь поработать с тобой пару минут?

Я вытер нос тыльной стороной ладони. Бросил взгляд на дверь. Эта уловка мне известна.

– Вы все равно добьетесь своего, что бы я ни говорил. Именно так все и делается.

– Это было «да» или «нет», Джим? Необходимо твое решение.

– Я не желаю, чтобы со мной «работали», – заявил я.

– Хорошо. – Форман отступил назад.

– Э-э… И это все? Я могу уйти? Он кивнул.

– Я лишь хотел задать несколько вопросов, Джим. Они помогли бы тебе понять, что здесь в действительности происходит. Но если ты этого не хочешь, значит, и не должен быть здесь.

На мгновение я задумался. Ощущение было не из приятных: одна моя половина. хотела направиться прямиком к двери, а другая – послушать его.

– Смогу я уйти после того, как мы закончим?

– Конечно, – сказал Форман. – Если только не передумаешь.

И я решил ответить на его вопросы.

– Ладно. Согласен.

– Спасибо. Может быть, ты пройдешь на сцену? Форман подал мне руку. Я не принял ее. Он словно не заметил моего хамства; просто указал на высокое председательское кресло и потрепал меня по плечу.

– Сядь там. Тебе нужен платок? – Он протянул пакет бумажных салфеток, потом шепнул что-то на ухо куратору курса, молча стоявшей рядом.

Взяв салфетки, я уселся в кресло с высокой спинкой.

На меня смотрели пять сотен человек, но мне было все равно. Я вытер глаза. Лица сливались в какую-то смутную стену.

Форман поднялся на помост и встал рядом со мной, забрал пакет салфеток с моего колена и положил его на, кафедру.

– Что ты сейчас чувствуешь?

– Вялость, – ответил я и добавил: – Вообще-то я в; порядке. Только немного… ослаб.

– Хочешь воды? Я кивнул.

Форман достал из-под кафедры графин и пластиковый стакан. Я жадно выпил воду и отдал стакан обратно.

– Спасибо.

– Все в порядке, Джим, – начал Форман. – Мы тут с: тобой продемонстрируем кое-что. Я буду задавать тебе вопросы, а ты постарайся отвечать на них честно. Договорились?

– Ладно, хорошо.

– Итак, ты сказал, что не хочешь подвергнуться повторному промыванию мозгов, правильно?

– Да, правильно.

– Где тебе промывали мозги до этого?

– Вы знаете где. В прошлом году я попал в плен к ренегатам.

– Я-то знаю, но хочу, чтобы узнали и остальные. В этом вся соль, Джим, так что надо говорить обо всем абсолютно честно. Ты понял?

Я кивнул.

Форман задумался, тщательно формулируя вопрос.

– По-твоему, наши занятия ничем не отличаются от тренировки, которую ты прошел в Племени?

– Э… частично да.

– В какой именно части?

– Ну… Во-первых, пистолет, приставленный к голове полковника Ирвинг. И еще этот выбор.

– Какой выбор?

– Вы предложили ей сделать выбор. Разве нет?..

– Нет, не предлагал. Вспомни. Что я сделал?

Я стал вспоминать. Проиграл всю сцену в уме. И снова задрожал.

– Вы… спросили, может ли она сдержать слово и приходить сюда вовремя.

– Верно. Но я ни разу не сказал, что убью ее. Цель всей сцены заключалась в том, чтобы выяснить, способна ли она физически держать слово. Не сдержит его, заметь, а способна ли сдержать. И мы выяснили, что способна. Если на кон будет поставлена ее жизнь, Ирвинг будет приходить без опозданий. Она сама так сказала. Это и было тем, что мы хотели знать. Ты следишь за моей мыслью?

– Да.

– Так что никакого «выбора» не было и в помине. Ведь не было?

– Не было.

– Отлично. Ты делаешь успехи. Какой выбор предложили тебе ренегаты?

– Жизнь или смерть.

– Жизнь или смерть? – Угу.

– Ни больше ни меньше? – Да – По сути, подразумевалось твое стремление выжить, так?

– Да, вы правы.

– И ты выбрал жизнь. – Да.

– Значит, тебе предложили «выбор», связанный с твоим стремлением выжить, и ты выбрал жизнь?

– Да. Правильно.

– А попутно тебе продемонстрировали, что ты будешь делать все, только бы выжить. Это тоже верно?

– Э-э… верно.

– Значит, ты дал им в руки власть над собой, не так ли?

– Они уже имели власть надо мной. В виде пистолета.

– Ты мог бы выбрать смерть. Тогда они лишились бы этой власти, верно?

Я пожал плечами.

– Это… э-э… не приходило мне в голову.

Зал слегка оживился. Появились улыбки. Послышались смешки. Стена распалась и превратилась в отдельные лица, но в следующее мгновение они вновь исчезли.

– Ну, разумеется, нет. Ты был настроен на выживание, – спокойно заметил Форман. – Но тем не менее ты отдал им контроль над собой, верно?

Я замялся. Мне не хотелось признавать это.