– Можно, я пойду? – спросила Лули. Одна из кроликособак уже забирала ее тарелку. – Джим, ты хотел посмотреть мой зверинец.

– Джим еще не закончил завтракать, милая.

– Уже закончил.

Я отдал свою тарелку другой кроликособаке. Она понюхала куски мяса, жадно их сожрала и ускакала прочь.

Я медленно поднялся. Чувство было такое, словно я балансирую на острие бритвы. Я тщательно подбирал каждое слово.

– Да, Лули, покажи, пожалуйста, свой зверинец. Необходимо убраться отсюда. Немедленно.

Я успел сделать лишь пять шагов, как червь оказался за моей спиной. Еще два шага – и он вырос сбоку. Спут-пфут, моргнул он. Его глаза были огромными.

– Грраппт? – спросил он.

Я посмотрел на Лули. Затем на червя. Потом снова на нее.

– Он мой телохранитель, верно? Она важно кивнула: – Он следит, чтобы тебя никто не обижал.

– Почему-то это меня не радует. – А?

– Так, ерунда. Не обращай внимания.

Сарказм не предназначен для шестилетних девочек. Я повернулся к червю: – Ладно, пошли, Рожа. Брюхо. Колбаса. Или как тебя там?

– Его зовут Фальстаф, – подсказала Лули.

– Фальстаф? – Угу.

– Почему Фальстаф?

– Джейсон говорит, потому что он часто пукает.

– Да ну? – Я взглянул на червя.

Он моргнул и высказался своим нижним отверстием: – Платт!

Я отступил на шаг и замахал рукой.

– О Боже!.. – Мои глаза заслезились. – Кошмар! От этого даже краска со стен облезет!

– Да, – улыбнулась Лули. – Он делает это очень вонюче.

– Почему бы не назвать его просто Пердуном?

– Я никогда не скажу ему такое, – возразила Лули с округлившимися глазами.

– Почему?

– Ему это не понравится. – В ее тоне явно что-то было.

– О… – Я снова посмотрел на хторра. – Ну ладно… хорошо. Пошли, Фальстаф.

Он запыхтел, выгнул спину горбом и пополз следом за нами. Как только червь увидел, куда мы направляемся, он мирно улегся под солнышком на синей лужайке и превратился в огромный красный шмат мяса, собираясь наблюдать оттуда.

Зверинец Лули находился в здании с вывеской: "СПОРТИВНЫЙ ЗАЛ «РАЙСКИЙ УГОЛОК», стоявшем поодаль от других построек.

Едва Лули приоткрыла дверь, как мимо меня внутрь прошмыгнул один из либбитов, крупное, похожее на свинью существо с мордой в виде раструба. Он, как пылесос, принялся обнюхивать помещение, не обращая на нас внимания.

– Ее зовут Хулиганка, – сообщила Лули. – Она бегает где хочет и делает что хочет. И никого не слушается. Она любит забираться сюда и спать на полу. Заходи.

Зверинец занимал весь спортзал. Было видно, что эти люди с почтением относятся ко всему хторранскому. На трех длинных столах стояли великолепные террариумы; Вдоль двух стен рядами выстроились горшки с растениями и висели полки с проволочными клетками. Кто-то потратил уйму времени, чтобы устроить все это.

Лули включила свет, и я двинулся вдоль клеток, с любопытством заглядывая внутрь. В крайней находились три мохнатых пузыря – пурпурный, коричневый и красный. Они сбились в кучу в углу клетки.

– Если придвинуть поближе ухо или засунуть внутрь руку, то можно услышать, как они мурлычут. – Лули положила ладошку на клетку.

– Я знаю. Их называют мипами.

– Потому что они мурлычут «мип-мип», правда?

– Правда.

– Они ничегошеньки не делают, – сказала девочка. – Только едят, спят и мурлычут. А едят все подряд и очень много. Они ленивые. И невкусные. Но если полить их кетчупом, то есть можно. Ты должен попробовать. У них очень много детей – как у мышей. Мы ими кормим Орри, Фальстафа и Орсона. Орсон – это самый большой червь. Он ест все, но больше всего любит мипов.

– Конечно. Их даже жевать не надо. Лули рассмеялась, решив, что я шучу.

В следующей клетке сидело несколько ночных охотников разного размера. В их внешности не было ничего хторранского, напротив, они выглядели как маленькие вампиры в старомодном стиле Дракулы.

– Мы их держим здесь, пока они не подрастут, – объяснила Лули и вытянула руку над землей, показывая, до какой высоты охотники вырастают: примерно по колено, – Это Бела, а это Кристофер, а вон тот – Фрэнк. Джесси говорит, что, когда их память зап… завпечатлит-ся, они будут охотиться где-нибудь поблизости. Джесси говорит, что у нас должно быть много ночных охотников, потому что они уничтожают крыс и сусликов. Хотя мипов они тоже любят.

– Ты говорила, что у тебя есть вампир.

– О да, только нужно дождаться ночи, чтобы увидеть его. Днем он спит. Может, тебе повезет и тебя выберут покормить его.

Она произнесла это так, словно кормежка вампира была большой честью.

Я слышал о них, но до сих пор не видел ни одного. Они напоминали летающий саван – шелковистую вуаль, плывущую по ветру. Они падали с неба на скот и лошадей и впивались в шкуру бедных животных, чтобы высасывать из них соки. Каким-то образом они становились частью сосудистой системы животного, выпивали кровь, а потом, насытившись, снова взлетали в воздух, оставляя жертву, кишащую внеземными паразитами и микроорганизмами. Скот обычно слабел и умирал в течение недели. Наблюдались вампиры размером с простыню.

– Этот еще маленький, – сказала Лули, показав руками. Ничего себе маленький! Примерно метр. – Он должен еще подрасти, прежде чем сможет приносить пользу. Однажды я его кормила, – похвасталась она.

– Какая честь, – сухо заметил я.

Но Лули не слышала меня. Она показывала: – А вон там мы держим ребеночка горпа. Он ест всякие отбросы. – Лули наморщила нос. – Воняет, да? – Было трудно сказать, как выглядит этот горп; он спал свернувшись в углу своей клетки. Но Лули была права: несло от него, как из отхожего места.

– А еще у нас есть попрыгунчики, и удивлялки, и звонилки, и волосяные щипалки… – Все это были насекомовидные существа. Последние походили на ночных бабочек с клешнями. Звонилки были шумными маленькими насекомыми с воздушным пузырем и звонили, как пожарные машины размером с таракана. – Они здорово хлопают, если на них наступить.

– Ух ты! – воскликнул я и поинтересовался: – А это что? – Твари были похожи на смачную соплю, только красного цвета.

– Это фуггли. Та, что красная, – самка.

– Этот вид обречен на вымирание, – констатировал я. Хотя, может, они занимаются любовью в темноте, не видя друг друга. Нет! Нельзя породить что-то еще.

– К тому же они не очень вкусные, – объяснила Лули. – Мы до сих пор не знаем, что они делают, но Джейсон говорит, что наверняка что-нибудь очень важное. Иначе они не выглядели бы так ужасно.

– Правильно. По-моему, очень здравое суждение.

– А там у нас растет несколько кустов хторранской ягоды и цветы мандалы. Ты видел мандалу?

Я кивнул – видел мандалу в диком состоянии, напоминавшую разбросанное по лесу ожерелье из драгоценных камней.

– Джейсон мечтает когда-нибудь украсить мандалой весь лагерь. Только это будет нескоро, потому что слишком много людей до сих пор поклоняется Молоху.

– Кхм-гм.

Я продолжал совершенствовать манеру отвечать ничего не выражающими междометиями. Глупо говорить что-нибудь еще. Преданность девочки Джейсону была очевидной. Я не знал, жалеть ли малышку, проклинать ли Джейсона и Джесси за то, что они с ней сделали, или завидовать Лули – она, по крайней мере, знает, зачем живет.

– Иди-ка сюда, Джим, скорей! Ты видел когда-нибудь такое? Это ребеночек волочащегося куста. Конечно, можно сделать загон и держать его там. Но Джейсон пока не хочет, чтобы он бродил на улице, потому что его могут съесть. Или утащить. Или сделать еще что-нибудь плохое.