.

Ружье[1]

Вероятно, каждому охотнику будет интересно узнать, хотя бы из простого любопытства, когда именно огнестрельное оружие стали использовать на охоте.

Документы свидетельствуют (и весьма точно), что произошло это во второй половине XV века, когда старинная кулеврина (или пищаль)[2], тяжелая, грубо сделанная, бесформенная, была заменена аркебузой, более легкой, а главное — более удобной.

В 1472 году обитатели города Бове, объединенные в отряды аркебузиров, успешно защищали город от бургундцев, во главе которых находился Карл Смелый[3], а в 1477 году швейцарцы, вооруженные аркебузами, в битве при Нанси обратили в бегство войско герцога Бургундского. Следует заметить, однако, что в те времена аркебузу, как сообщает Филипп де Комин, называли еще «ручной кулевриной».

Разумеется, не сразу, но все же кому-то пришло в голову применить сие грозное и столь смертоносное оружие, несмотря на все его огромные недостатки, и на охоте.

Но значит ли это, что старый добрый лук был немедленно забыт и заброшен из-за появления в армии этой новинки?

Ничуть не бывало! С одной стороны, наши предки отличались консерватизмом, так что их трудно было увлечь чем-то новым, а с другой стороны, они находили у лука массу достоинств, да к тому же за многовековую историю это оружие вошло, так сказать, в плоть и кровь людей того времени, так что лук еще долго с успехом конкурировал с новым оружием. Подчеркиваю, я сказал: с успехом. Это утверждение может показаться весьма смелым, даже легкомысленным, в особенности тем, кто склонен лишь поверхностно коснуться интересующей нас проблемы и готов видеть в луке лишь крайне примитивное оружие, не приспособленное к дальнейшему усовершенствованию, а в аркебузе — далекого предка автоматического оружия.

Блестящая судьба аркебузы заставляет меня, живущего в XIX веке, провести кое-какие параллели… Существует мнение, что современные люди произошли от обезьяны; однако при этом забывают, что доисторический человек вряд ли превосходил в своем развитии большую человекообразную обезьяну, существовавшую в те же времена. Обезьяна так и осталась обезьяной; однако ее сосед, что так же бродил по непроходимым лесам и пребывал почти в столь же диком состоянии, чудесным образом изменился! Он превратился как в физическом, так и в умственном плане в хозяина, в повелителя Вселенной, и его превосходство над всеми остальными животными таково, что он и мысли допустить не может, что когда-то его предок мало чем отличался от современных представителей отряда четвероруких.

Сравнение, быть может, слишком грубое, и человеческий мозг с трудом осознает, что у этого поступательного движения к высшему развитию было бесчисленное множество фаз.

С луком на первый взгляд произошло то же самое, что и с обезьяной. Он остался тем же, чем и был, то есть обычной деревянной или металлической пружиной, снабженной тетивой, то есть грубым орудием дикаря, прошедшим через века, нисколько не изменившись, в то время как аркебуза, представлявшая собой сначала плохо сделанный железный цилиндр, кое-как прилаженный к еле-еле обструганной деревяшке, превратилась в современное оружие. Что тут можно сказать? Чудо!

Теперь даже представить себе невозможно, что между двумя видами оружия существовало соперничество. Ведь теперь мы знаем, какая судьба их ожидала. Настоящее заставляет нас пристрастно судить о прошлом…

Однако вначале аркебуза была ничуть не лучше лука. Скажу даже больше: долгое время она ему во многом уступала. И чтобы в этом убедиться, достаточно обратиться к истории царствования Франциска I[4], который, как мне кажется, в 1517 году обнародовал эдикт[5], где аркебуза и эскопета[6] признавались оружием, пригодным для охоты.

Во время встречи двух монархов в «Золотом лагере», в 1520 году, Генрих VIII[7], большой мастер стрельбы из лука и великий любитель охоты, соревновался с лучшими французскими лучниками и привел их в восторг, поразив всеми стрелами центр мишени на расстоянии 240 ярдов[8].

Да, при проявлении подобной ловкости и меткости аркебузиры со своими аркебузами выглядели просто жалко!..

Кстати сказать, меткость короля Генриха VIII не была чем-то из ряда вон выходящим, многие английские лучники стреляли ничуть не хуже.

Абсолютно достоверные документы позволяют утверждать, что оперенные стрелы (в отличие от стрел с расщепленным концом, более тяжелых и с меньшей дальностью полета) могли поражать цель на расстоянии до 600 ярдов, а на расстоянии в 400 ярдов умелый лучник часто попадал в серебряную монету, например в экю[9].

Следует отметить, что указы того же Генриха VIII (он родился в 1491 г. и умер, так же как и Франциск I, в 1547 г.) — очень красноречивы.

Итак, нас немало удивит, вероятно, что всем подданным английского монарха вменялось в обязанность обучаться стрельбе из лука и что всем молодым людям, достигшим 24 лет, категорически, я подчеркиваю, категорически запрещалось стрелять по мишеням, расположенным на расстоянии меньшем, чем 220 ярдов, оперенной стрелой, и на расстоянии меньшем, чем 140 ярдов, — стрелой с расщепленным концом.

Пробивная сила стрелы, выпущенной из этого примитивного оружия, не менее удивительна. Так, например, отряд из ста лучников принимал участие в стрельбах в присутствии Эдуарда VI[10], который унаследовал трон после своего отца, Генриха VIII. Стрельба велась с расстояния в 400 ярдов, и стрелы пробивали дубовую доску в дюйм толщиной (ок. 25 мм), не застревали в ней, не отклонялись от первоначальной траектории полета и впивались в расположенные еще дальше мишени.

Я мог бы привести еще немало примеров, чтобы доказать, какое преимущество имел сначала лук перед аркебузой благодаря тому, что привычному оружию отдавали явное предпочтение сами стрелки. Ограничусь только тем, что лучник выпускал 60 стрел, то есть дюжину в минуту, в то время как аркебузир заряжал свое оружие, тщательно прилаживал фитиль и вскидывал аркебузу на плечо. Согласитесь, бедняга-аркебузир выглядел довольно жалко под градом стрел, от которых его весьма неудовлетворительно защищала кираса[11].

Итак, не стоит удивляться тому, что на долгое время аркебуза, как говорится, «впала в немилость».

Оружейники сначала значительно облегчили аркебузу, а затем пытались улучшить способ воспламенения, к коему имелись многочисленные претензии. На смену фитильному замку пришел колесцовый замок, изобретенный в Нюрнберге в 1515 году. Он представлял собой зубчатое колесико с пазами, расположенное на месте современного курка. Оно приводилось в движение при помощи пружины с собачкой и в результате трения о кремень высекало искры, от которых и воспламенялся заряд. Это был огромный шаг вперед! И именно это изобретение и способствовало повсеместному распространению огнестрельного оружия.

В 1630 году изобретение кремневого замка произвело настоящую революцию. Тогда и само оружие стало называться по-другому, то есть по одной, быть может, самой главной своей части[12], по названию камня (кремня) и стальной пластины, служивших для высекания искры.