Дверь на лестничной площадке, что вела в комнату Энни, была открыта. Но старушка спала, потому что слышался скрип кровати и невнятное бормотание. Если бы Энни бодрствовала, то в комнате стояла бы тишина. Бьянка прошмыгнула мимо и шагнула босыми ногами на лестницу.

Внизу из-под двери Смита пробивался свет в гостиную. Услыхав его смех, Бьянка осторожно подошла ближе.

- Клюшки для гольфа, - проговорил он. - Гольф-клуб для отдыха в Скуа! Ну, у тебя и воображение! Незнакомый голос ответил обиженным тоном:

- Откуда мне знать? Мне казалось, что все шотландцы играют в гольф, поэтому и купил набор клюшек. Своего рода маскировка... Они стоили кучу денег. Даже не хочется говорить - сколько.

- Маскировка? Уж лучше бы ты напялил парик или приклеил нос - не так бы бросалось в глаза. Клюшки для гольфа! - снова фыркнул Смит. - Да над тобой завтра будет потешаться весь остров.

Бьянке показалось, что Смит пребывает в хорошем настроении. Обычно в такие минуты ему нравится кого-то поддразнивать. И одновременно почувствовала, что страшно голодна. Овсяной каши, что она съела за ужином, хватило только на то, чтобы заморить червячка, но, как выяснилось, не надолго. Энни крепко спит и не узнает, что Бьянка ослушалась ее.

Она приоткрыла дверь и сквозь щелочку увидела, что фитиль лампы приспущен. Свет шел не от нее, а от камина. Несмотря на теплую ночь, огонь горел вовсю.

Мужчины устроились по обе стороны от камина. Смит и толстенький коротышка, которого она видела сегодня утром на пристани. Между ними маленький столик с двумя стаканами и бутылкой виски. А на другом - большом столе, что стоял ближе к Бьянке, - еда. Очень вкусная. Хлеб, сыр, масло. У девочки сразу заурчало в животе. Задержав дыхание, она проскользнула в комнату.

- Надеюсь, что ты не спрашивал ни у кого про гольф-клуб? - сдержанным тоном спросил Смит.

- Ну, вообще-то... да... спросил. Тарбутт ответил, что такого здесь нет.

Смит взял в руки стакан и пригубил из него. - А он случаем не расхохотался тебе прямо в лицо? Нет, он, конечно, не стал бы. Он человек вежливый. Но вот в чем беда... начнутся пересуды, всякого рода толки. Хотя, может быть, и обойдется. Они просто решат, что ты слегка не в себе. До тех пор, пока не свяжутся с ... - Смит задержал дыхание и наклонился вперед. Никто не видел, как ты шел сюда?

Незнакомец покачал головой:

- Я все сделал, как ты велел. Сказал, что притомился и иду спать. А потом вылез через окно. Прошел три мили, - он хмыкнул. - А по мне, так все тридцать. - Он вынул из кармана коробочку для сладостей, достал оттуда ириску, развернул бумажку и сунул конфету в рот.

- Это островные мили, - пояснил Смит. - Они отличаются от тех, к которым ты привык. Как и любые другие мерки. К примеру, время. Завтра совсем не то, что ты думаешь, - во всяком случае, здесь. Это означает - на следующей неделе. Или в следующем месяце. А может, и на следующий год. Чтобы это понять, надо пожить здесь. - В его голосе прозвучала горечь.

Похоже, что он находился отнюдь не в лучшем настроении, - отметила Бьянка. Но чувство голода пересилило, и она, неслышно ступая босыми ногами, подошла поближе к столу с яствами.

- Послушай, - начал незнакомец, - по-моему, ты напрасно жалуешься. Остров, как картинка. Горы, овцы. Полное слияние с природой.

- Хотел бы я послушать, что бы ты запел через несколько зимних месяцев, - хмуро отозвался Смит.

Незнакомец усмехнулся:

- Быть может, ты прав. Но я рад, что соприкоснусь с настоящей жизнью. Во всяком случае, ты устроился неплохо, - желчно закончил он. - Мне было намного хуже. Приходилось работать с девяти до пяти часов, зная, что в этом нет никакой надобности. И ждать, ждать...

- Думаешь, мне легче пришлось? - Смит потянулся к бутылке и налил себе изрядную порцию. - Забиться в эту дыру на три года! Все равно, что похоронить себя заживо. Целых три года! На меня иной раз такое находило, думал, что сойду с ума. Полное безделье. И даже перемолвиться словом не с кем. Только эта невежественная старуха и...

Его откровения прервал возглас изумления, сорвавшийся с губ собеседника:

- Черт возьми, что это...

Незнакомец повернулся и посмотрел на Бьянку выпученными глазами. В эту минуту он больше всего напоминал громадную жабу. И смотрел на нее так, что девочка, задрожав от ужаса, нырнула за кресло Смита и спряталась за его спиной. Но постоялец развернулся, протянул руку и вытащил девочку, чтобы она стояла лицом к нему. Выражение его глаз она не видела, но уголки губ сердито опустились вниз:

- Каким ветром тебя занесло? Разве я не предупредил Энни...

- Это не ее вина, - взмолилась Бьянка. - Она велела мне сидеть как мышь. Только я проснулась, мне захотелось есть.

- Сколько времени ты тут торчишь? - выкрикнул незнакомец, похожий на жабу. Он не мог усидеть на месте и вскочил на свои коротенькие толстые ножки. - Шпионка! Я покажу тебе, как вынюхивать...

Но тут вмешался Смит:

- Совершенно ни к чему разговаривать с ребенком таким тоном, - перебил он.

- Надо задать ей хорошую трепку, - квакнул мистер Жаба. - Выпороть как следует, чтобы не совала нос, когда взрослые разговаривают о своих делах.

- Ей нет никакого дела до наших разговоров, - отрезал Смит.

Мистер Жаба сглотнул, посмотрел на девочку и вдруг осел в кресло, как шарик, из которого внезапно выпустили весь воздух. Достав из верхнего кармана красный шелковый платок, он вытер выступивший на лбу пот и улыбнулся Бьянке.

- Прошу прощения, - проговорил он. - Минутная слабость. Со мной такое случается. Когда кто-то застает меня врасплох.

Но Бьянка не поймалась на его фальшивую улыбку. Выражение его глаз оставалось прежним.

- Ты и словом не обмолвился о том, что здесь есть девчонка. Не боишься?

- Риск не такой большой, как может показаться, - ответил Смит. - И к тому же всегда приходится чем-то поступаться. Ты же не побоялся принять мое предложение, рискнул и, как видишь, не пожалел о том.

Мистер Жаба, глядя на собеседника, медленно кивнул и проговорил:

- Похоже, что да, - откинувшись на спинку кресла, он улыбнулся более непринужденно, развернул очередную конфетку и отправил ее в рот.

Смит налил виски:

- Бьянка, передай стакан джентльмену и познакомься с ним. Это мистер Табб. Мистер Табб, - повторил он и вдруг усмехнулся с таким видом, словно само по себе это имя показалось ему ужасно смешным.