- Библия толще, - вставил Гулюкин.

- Э-э... - Аристарх Антонович издал какой-то нечленораздельный звук.

- Вы хотите сделать заявление, гражданин Платонов? - поинтересовался Бугаев. У него никак не выходил из головы Платонов, пьющий чужой коньяк.

Аристарх Антонович не сводил глаз с книги.

- Нет, не хочу, - наконец выдавил он.

- Запишем: старинная книга. - Бугаев сунул руку в конверт и достал оттуда железнодорожный билет с фирменным посадочным талоном на "Стрелу".

- Поезд номер один, вагон шестой, место тринадцатое, - сказал он. - А поезд-то ушел, Аристарх Антонович! Билет-то вчерашний! Что же вы не уехали? Неотложные дела задержали?

Платонов молчал.

- По каким делам вы оказались в доме гражданина Барабанщикова? спросил Бугаев. - И откуда у вас ключ от чужих дверей? - Он положил на стол длинный ключ с заковыристой бородкой - чудо кустарного производства. Точно такой же, что нашли в кармане погибшего хозяина дома.

- Мое изделие! - гордо сказал Гулюкин. - Точно. - И требовательно уставился на Аристарха Антоновича, словно хотел поскорее услышать, каким образом его произведение оказалось в руках Платонова.

Но Платонов больше не произнес ни слова. Он сидел с таким видом, словно все происходившее в доме совсем его не касалось. Лицо Аристарха Антоновича снова приобрело выражение значительности и превосходства.

Бугаев махнул рукой:

- Ладно. Еще наговоримся. Время будет.

Понятые подписали протокол, дверь опечатали.

В машине Гулюкин с сожалением, ни к кому не обращаясь, сказал:

- Время позднее, пивком уже не разжиться. Ну да ладно. Вижу, и без меня бы вы обошлись, соколики...

10

На следующий день утром Лебедев выяснил в домоуправлении, что Олег Анатольевич Барабанщиков работал на станции Ленинград-Товарный, в военизированной охране.

Начальник охраны, пожилой плотный мужчина, похожий на офицера-отставника, только что вскипятил чай и разложил на столе бутерброды, поэтому появление Лебедева его не слишком обрадовало. Он отвечал неохотно, хмурился, то и дело дотрагивался широкой загорелой ладонью до чайника, словно хотел намекнуть о необходимости поскорее закончить разговор.

- Барабанщиков? Работает такой. Есть ли замечания? Замечаний нет. Все у него тихо, никто не балует.

- Как же вы говорите - работает, - не вытерпел Лебедев, - когда он три дня назад погиб.

- Погиб? - удивился начальник и открыл серую, залапанную не слишком чистыми руками амбарную книгу, словно в ней должны были появиться сведения о гибели Олега Анатольевича.

- Вот как?! Погиб, - шепнул начальник, выискивая что-то в многочисленных графах. Найдя, сказал: - Он сегодня в ночь должен выйти. Но, кажись, с кем-то еще менялся дежурствами. Сейчас выясню. - Открыв дверь в соседнюю комнату, он спросил: - Григорьева, Барабанщиков ни с кем не менялся сменами?

- Менялся, Петр Петрович, - ответил приятный женский голос - С Брейдо он менялся. Говорил, в Москву надо.

- В Москву, говорил, надо, - снова усевшись за стол, повторил начальник и приложил ладонь к чайнику. Наверное, чайник катастрофически остывал, потому что Петр Петрович, вдруг решившись, сказал: - А вы, товарищ, может, со мной за компанию по чайку ударите?

Ничего нет лучше для выяснения каких-либо обстоятельств, получения необходимых сведений, как серьезное, с глазу на глаз чаепитие. Исчезают натянутость первых минут знакомства, настороженность. Ничего не значащие реплики, вроде "эх, чаек, всем напиткам королек" или сообщение друг другу "чайных" секретов, помогают найти общий язык и завести душевную беседу.

Бутерброды Петр Петрович разделил по-братски, чай заварил со знанием дела. Да и беспокоился он напрасно - кипяток был еще что надо.

- У нас ведь народ сложный, товарищ Лебедев, - рассказывал он, с удовольствием прихлебывая чай. - Из-за денег к нам не идут, зарплата с гулькин нос. Нанимаются лоботрясы, к любому другому делу непригодные, или те, кому время свободное нужно. Так что вахтеры наши на всяк манер. В душу-то человеку не залезешь, но я ведь чувствую - есть такие ловчилы! И калымят где-нибудь, и еще черт-те чем занимаются.

Лебедев слушал внимательно, не донимал Петра Петровича вопросами. Ждал, когда дело дойдет до Барабанщикова.

- Вот есть такой вахтер - Плошников. Мужик двужильный. Так он в свободное время у себя в гараже машины чинит. Когда-то на станции техобслуживания работал. Мастер! Так этот Плошников на своей починке в десять раз больше заработает, чем у нас. Но человек он тихий, не запивает, не прогуливает. А есть и умственные люди. Два молодых парня-художника работают. Ну, не могу сказать, что известные. Но хорошие художники. - Он достал из стола книжку в зеленой суперобложке. Лебедев не успел прочитать название. Раскрыл.

- Вот видите - оформление художника Бунчакова. Саня у нас работает... А вот Барабанщик... - Он машинально сказал "Барабанщик", так, наверное, как привыкли звать Олега Анатольевича между собой, но тут же поправился: А вот Барабанщиков был мне мало понятен. Человек добрый, приветливый, для каждого нужное слово найдет, но не мог я понять - в чем его стержень. Заглянет в контору - все у него хиханьки да хаханьки. Кому среди зимы гвоздичку подарит, кому пачку сигарет американских. А начнешь с ним про житье-бытье говорить, он словно налим, не дается в руки. - Петр Петрович вздохнул, потом спросил: - Он что ж, в аварию попал?

- Нет. Ездил за город, проник в полуразрушенную церковь. Ну и... то ли с высоты сорвался, то ли еще что. Разбился, в общем.

- Вот так-так! - удивился начальник. - Чего это он полез в церковь? Такой осторожный человек.

Лебедев промолчал.

- Да, знал бы, где упасть, - покрутил головой Петр Петрович.

- Он дружил с кем-нибудь из сотрудников?

- У нас особо не раздружишься. Отдежурил сутки и гуляй. Как собрание запланируем провести, прямо бедствие, аврал объявляем. Не соберешь ведь наше войско. - Он подумал немного. - А Барабанщиков-то со всеми ласков был. Дружить не дружил, но ни с кем не ссорился. Подмениться был всегда готов. - Петр Петрович вдруг неожиданно засмеялся и закрутил головой: - Не пойму только, почему его собаки не любили! Ведь сколько раз кусали.