Гайдуни оскалил в улыбке белые зубы.

— А ты так любишь Ордо, что решил приставить к нему охранника, вместо того, что б оставить его при себе? Этот Таганага, как я успел заметить, парень серьёзный, такие на дороге не валяются. Ну да я надеюсь, ты знаешь что творишь.

Да-Деган легко пожал плечами.

— На меня пока не покушаются, — ответил, смеясь, — И есть нюанс, который заставляет меня дорожить жизнью Аториса Ордо более, нежели собственной. Если Ордо погибнет, к власти придёт Энкеле Корхида, а я предпочёл бы умереть, нежели оказаться во власти генерала. Он с удовольствием припомнит мне парочку своих крупных проигрышей и опять запрёт в форт.

— Помню, — усмехнувшись, отметил контрабандист, — ты обобрал его до нитки, отобрав эти развалины и Форэтмэ. В общем, и интересы моей Гильдии требуют, что б Энкеле Корхида далеко не высовывался, так что благодарю за заботу о кормящем меня, да и тебя, впрочем, тоже, промысле.

— Ты ещё не жалеешь, что взял меня в долю? — лукаво прищурясь спросил вельможа.

— Ты с ума сошёл, Да-Деган? — удивился гигант, — с тех пор как ты стал моим советником, доходы Гильдии выросли втрое, и на нас смотрят уже не с жалостью, а с завистью. И, думаю, доход стоит риска. Дали Небесные! Если бы я только мог предположить ранее, что мелкие услуги Лиге могут оплачиваться столь высоко, я бы включил эту статью в список своих занятий уже давно. И, не кривя душой, могу сказать, что твоя голова, Да-Деган стоит капитала моей Гильдии. — контрабандист в возбуждении потёр ладонь о ладонь и, оглядев стены с развешанными на них старыми полотнами, усмехнулся. — Кстати, — проговорил он, — благодаря твоим советам репутация нашей Гильдии оказалась настолько высока, что судьба решила послать именно в наши руки премиленький сладкий кусочек, от которого, думаю, мало кто, сумел отказаться. Правда, если станет известно, что мы замешаны в эту афёру, будет мало возможностей оставить наши головы покоиться на плечах, но шанс утечки информации невелик, я и без твоих советов догадался провернуть одну комбинацию, которая и вовсе должна сбить след. И,...я весьма доволен результатом.

— Да? — заметил Да-Деган холодно, — и сколько ж с этого мы получили прибыли? Мне просто интересно знать...

— Много, — ответил контрабандист, — очень много. Вещица, что прошла через мои руки, бесценна, и даже Лига не сразу сможет с нами расплатиться. — Гайдуни неожиданно тяжело вздохнул и добавил понуро, — но и врага мы себе нажили.

Да-Деган пожал плечами, присел на диван и, не сводя взгляда холодных серых глаз с контрабандиста, заметил:

— Хватит ходить вокруг и около. Что за дело?

— Ты не догадываешься? Или сюда ещё просто не дошли слухи?

— О чём?

— Дали Небесные! Вся Лига гудит!

— Рэна — не Лига, милостью Аториса Ордо и с ним согласных Рэна — Закрытый Сектор.

— Так ты не знаешь, что камни Аюми были похищены с Софро?

Вельможа удивлённо вскинул брови.

— Как? — выдохнул он, и в голосе тоже прозвучало удивление.

— Не знаю, — огрызнулся контрабандист, — я их не крал, а тот, кто крал уже никому ничего не расскажет, надо полагать.

— Я не о том, — махнул рукой вельможа, — я просто не могу поверить. Предмет такой ценности! И кто б решил за это взяться...

— Не знаю, и знать не хочу! — отмахнулся контрабандист, — мне принесли эти камушки, прося лишь об одном — вернуть их в Лигу; такие, как и говорит о них молва — нелюдского совершенства, синие как сама синева, бесподобной игры.

— Тебя обманули, — посмел предположить вельможа, — содрали кучу денег подсунув липовые камни.

— Нет, с меня не взяли и монетки. И камни — те самые. Я был на Софро у Элейджа, он их признал и готов платить.

Да-Деган резко вскочил с дивана и быстро прошёлся по комнате; и хоть и наделённый, от природы высоким ростом, в сравнении с огромным грузным контрабандистом, он казался, что журавль в сравнении с медведем.

— Не верю! — выдохнул он, — Дали Небесные! Но это уже слишком!

— Как хочешь, — ответил контрабандист, хмурясь, — я думал, что ты обрадуешься. Посуди сам, коли мы не ссоримся с Лигой благодаря твоим советам, то и тебе кое-что с этого дельца причитается, правда, если ты против, можно отправить деньги назад.

— Деньги оставь, — холодно заметил Да-Деган.

Контрабандист нервно рассмеялся.

— Деньги, — сказал он, — примирят кого угодно с чем угодно, даже тебя с полным отсутствием логики в происходящем.

Да-Деган удивлённо вздёрнул бровь.

— Ты ещё не всё мне рассказал?

— Именно. Если б ты только знал, кто принёс камни Аюми в мой дом! Сядь, не бегай, а то упадёшь.

Вельможа мотнул головой, но совета послушался, послушно погрузился в объятья дивана не забыв при этом расправить складки одежды. Тонкое породистое лицо жило ожиданием и любопытством.

— Я видел Ареттара. — проговорил контрабандист, видя как неверие, подозрение и румянец появляются на лице рэанина. — Это он принёс камни.

— Бред, — прошелестел голос вельможи, — у тебя бред, Гай. Певец погиб более полувека назад и это известно всем, а мёртвые, как известно, воскресают, разве что в Легендах.

— Понимаю, — усмехнулся Гайдуни, — сейчас ты посоветуешь мне полечиться, как и Элейдж. Но только заметь, что тогда лечить придётся слишком многих, и я не один сошёл с ума. Добрая половина Раст-Танхам видела Ареттара, он возник неизвестно откуда, кутил всю ночь напропалую, пел, пил и смеялся, а на рассвете исчез, растворившись, как дым. Если не веришь мне, спроси у Пайше, спроси Эльмуна, спроси Аллана из Гильдии Со-Хого. И это только те, кого ты знаешь, а сколько ещё других? Я готов поверить во что угодно, но если певец и не жив, то он вернулся в этот мир, что б вернуть камни Аюми, перехватить их прежде, чем они были б потеряны для Лиги навсегда. Понимаешь, я видел Ареттара, говорил с ним, как говорю сейчас с тобой. Ты, наверное, знаешь о том, что если кто-то слышал голос певца хоть раз, не спутает его ни с одним иным, и старики, которые помнят ещё кутежи поэта, помнят его песни и смех, в один голос утверждают, что это был он.

Да-Деган упрямо сжал кулаки.

— Нет, Гай, не верю.

— Да! Повторяю тебе! — контрабандист навис всем телом над вельможей, верно надеясь придавить весом, а руки, словно жившие сами по себе, сжимались в кулаки и разжимались, будто хотели придушить нахала — рэанина.

Да-Деган тихонько вздохнул, словно всхлипнул, яркий румянец, полыхавший на щеках, спал, сменившись мертвенной бледностью.

— Дали Небесные! — воскликнул он, — ты не шутишь...

— Какие шутки! — обиделся контрабандист, — я надеюсь только на то, что не надо мной пошутили, ты ведь наверняка слышал о розыгрышах Ареттара.

Вельможа вдруг согласился, склонив голову, заметил.

— Ладно, я приму всё как есть. Но...но, всё равно это не укладывается в голове! Невероятье, чушь, ахинея! Я знаком с Вероэсом, а он клянётся, что видел, как певец бросился в море со скалы, это место здесь, недалеко от дома, и я, зная эти места, не склонен думать, что певец мог бы выплыть; тут много подводных скал, течения быстрые и бурные, водовороты, постоянно возникающие на новых местах. Нет, поэт погиб наверняка, он попросту не мог уцелеть. И, потом, где, как, каким образом, в наше-то время, он мог жить незамеченным. Он ведь не песчинка, он — поэт! Он — Ареттар!

— Ты мне как-то раз говорил, что тела певца так и не нашли.

Да-Деган, вздохнув, пожал плечами.

— Говорил, но то не удивительно, Гай, такие тут места. А, знаешь, — неожиданно предложил он, — такое событие как возвращение певца стоить отметить, пусть даже оно и пригрезилось, и отметить по-особому. В этом доме, несмотря на беспорядок, найдётся бутылочка отменного вина. «Поцелуи ветра», пробовал?

— Не доводилось, — признался контрабандист, — но слышал, что это вино особо жаловал поэт.

Вельможа согласно склонил голову.

— Илант! — позвал, не повышая голоса, и усмехнулся, заметив с какой быстротой распахнулась дверь.