После молебна сестры зашли в сторожку. Здесь до стенам было развешено множество бумажных икон, что заметно не понравилось бесу. Когда же старичок-диакон ласково обратился к псаломщице, бес потерял терпение окончательно: “Ненавижу это сюсюканье”. А чуть позже, когда сёстры выходили из дома, добавил: “Худо было мне от множества икон”.

Это напомнило мне слова другой болящей: “Как только скажу кому слово ласковое, бес внутри готов разорвать меня на части”. Ещё бы, доброе отношение к ближнему угодно Богу.

Священник разговаривал с бесноватым

— “Скорая помощь” придумана нами, — заявил вдруг бес.

— Как так вами?— возмутился священник. — Это для оказания помощи больным!

— А я тебе объясню, почему нами: раньше, как сделалось плохо человеку, звали священника со Святыми Дарами для исповеди и причащения, а теперь — “скорую”, которая привозит больного в такие условия, где нет ни икон, ни другой святыни. Он и умирает без покаяния, а душа его к нам в ад идёт.

Великим постом в монастырь приехали мирские фотографы и стали снимать монастырскую жизнь. Бес тут же заорал устами сидевшей в углу одержимой: “Это я их постом в монастырь прислал — монашенок и верующих от молитвы отвлекать!”

Однажды в разговоре со мной один монах в присутствии бесноватой похвалялся: “Вот, батюшка, вчера молился с девяти до девяти!” Позже, во время припадка, бес припоминал этот случай и радовался: “Вот это по-нашему! (Имеется в виду выставление напоказ своих подвигов — Ред.) Хорошо бы он ещё потужил, что служба долгая, да стоять тяжело — устал, мол”.

Ещё вспоминаю, что бес как-то кричал: “Почему ты учишь скрывать молитву? Как мне нравится, когда бегают с чётками и молитвенником!”

Любое обнаружение без нужды своих трудов перечёркивает их, делая бесплодными.

Бес говорил: “Не люблю Псалтирь — ею грехи прощаются”. Тогда спросили: “А Евангелие?” — “Сам Господь говорит... Терпеть не могу!”

Страдает за грехи человек, и всё творение Божие страждет за бездуховность нашу. Промахи в духовной жизни, наша беспечность, безграмотность оборачиваются болью и страданиями ни в чём не повинных животных.

Если мы заглянем в священнический требник, то нам станет ясно, какими вниманием и заботой должны бы мы окружать природу, всё, что вокруг нас. В требнике огромный список молитв на всевозможные житейские надобности (на благословение стада, на выкапывание колодца, молитвы над гумном и т. д.).

Однажды на приходе встретил я женщину, всю в слезах.

— Что случилось? — спрашиваю.

— Беда, батюшка! Коровку выгнали в поле, а через два дня она заболела. Легла, молока не дает.

Ветеринар посмотрел, не поймет, что к чему... Советует забить, а жалко.

— Георгиевской водой не кропила ее?

— Нет, забыла взять...

— Поспеши в храм, возьми водички, окропи её и пару дней пои этой водой. Потом приду, и молебен отслужим.

Через два дня бурёнка уже стояла. Отслужили молебен с заклинательными молитвами, окропили всё в хлеву, и животное поправилось полностью...

И земледелец, и скотовод обязаны положить твёрдым правилом: ничего не начинать без молитвы, без благословения Божия. В наше естество должно войти сознание ответственности перед Богом за творение Его. Но, к сожалению, не думая о себе, мы тем более не думаем об окружающей нас природе, а если и вспоминаем о ней, то разве что с эгоистической целью:

взять побольше. Не добрые, любящие хозяева, а бездушные потребители.

Между тем, это ведь к нам относятся слова Спасителя: “...шедше в мир весь, проповедуйте Евангелие всей твари” (Лк. 16:15). Но как проповедовать бессловесной твари? Этому учили нас Серафим Саровский, Сергий Радонежский и другие угодники Божий. Благодатию Его... Через нас благодать должна изливаться на всё окружающее. А если мы этого не понимаем? Тогда приходит враг и творит своё.

В сёлах и деревнях не знают простейших вещей, которые наши предки впитывали с молоком матери. Не знают, что необходимо освящать поля и луга, скот, колодцы, надворные постройки и уж, конечно, семена перед посевом. Современные земледельцы не допускают мысли, что молитва способна низвести дождь, уничтожить вредителей, вылечить скот от болезней.

Неверие охватило сердца, нет в них Духа Святаго, а лишь сомнение и пустота, да диавол со страстями. Вот и травим всё вокруг гербицидами, убиваем ядом всё живое и себя, приближаем конец видимого мира.

У моего прадеда Николая был большой сад.

— Сколько себя помню, — рассказывала мать, — яблок было очень много. Они лежали в саду в огромных плетёных коробах, а заборчик был низенький, только чтобы скот не зашёл. Залезут ребята за яблоками, дед выйдет, улыбнётся и говорит: “Берите, детки, сколько нужно, только веточки не ломайте”. И гусениц или тли в саду никогда не было.

Что ж, когда с любовью к ближним да с молитвою, то и не мудрено, что так получается... Умер прадед благочестиво. Перед смертью пришёл к нему во сне святитель Николай: “Собирайся, Николае, через три дня придёшь ко мне”. Известил своих старик, но не поверили. Исповедался, причастился и на третий день домашние, встав от сна, обнаружили его на скамье в красном углу уже одетого и со свечою в руках...

Мне рассказывали, в старину, “на Георгия”, служили в деревнях водосвятные молебны, крестьяне выгоняли первый раз в поле украшенных веночками из цветов коровок, а батюшка кропил их всех святой водой и читал молитвы. И были все животные красивые и праздничные.

Теперь не так. Без молебна, без священника, зато с руганью гонят ошалелый скот на пустые поля, зачастую еще до Егорьева дня... Результат, как говорится, налицо.

Как быстро произошло падение людей! Семьдесят лет без веры — и мы уже не понимаем окружающий мир. Ничего не растёт, всё валится и рушится, вымирает и, в полном смысле, обезображивается. Нет образа Божия в мире. Всюду сатанинская разруха, нежить всюду на Руси. То слышишь рассказы о взбесившихся лошадях, то о собаках, бросающихся на людей, — только крестное знамение может их остановить. Попускает Господь врагу действовать на нас через животных. Всё по нашим грехам.

Но случается ещё и иное, доброе и трогательное в природе. Отправился как-то раз один священник с группой молодёжи в Малы, красивейшее место под Старым Изборском. Поехали с ночёвкой, взяв с собой палатки. Вечером, как полагается, встают все на молитву, но комары настолько лютуют, что сосредоточиться на мысли о Боге нет решительно никакой возможности. И вдруг налетает стая стрекоз и расправляется с комарами...

Не молитвами ли преподобного Онуфрия Мальского для укрепления веры ребят сотворил Господь это маленькое чудо?