Вот бы посмеялась моя жена, прослышь она об этом!

Я был постоянным клиентом одного массажного салона на Кью-стрит. Навещал я его раз в две-три недели; мои сексуальные потребности уже не те, что были прежде. Мне нравилась тамошняя деловая атмосфера. Быстро, эффективно- и хотя на душе потом все равно погано, но не так, как после девочек-одноночек.

Вот такое оно, мое свободное и разудалое холостяцкое житье, которому завидовал счастливый семьянин Том Стэнли. И вот в кого превратился тот бесшабашный реактивный жокей- слишком молодой во время Кореи и уже вышедший в отставку во время Вьетнама, — тот правильный мальчик, которого распирало от желания служить Добру и Справедливости настолько, что он мог написать еще одно долбаное евангелие. Как-то- он даже сам не понял как- он скончался за конторским столом. А потом спился во веки веков и стал делить ложе со шлюхами.

Погрузившись в хандру, я толком и не замечал, куда иду. Глядя под ноги, встал на ступеньку эскалатора. Рядом со мной встала пара коричневых лодочек. Я скользнул взглядом по нейлону к юбке- и быстро поднял глаза к ее лицу.

— Мы с вами часто сталкиваемся сегодня, верно? — сказала она с улыбкой.

Я все еще глазел на нее, когда почувствовал толчок. Вцепившись одной рукой в резиновый поручень, другой я схватил ее за локоть. Молнией мелькнула сумасшедшая мысль: землетрясение! Я оглянулся и понял, что эскалатор остановился.

— Думаю, нам лучше познакомиться, — сказала она. — Не исключено, что мы застряли здесь на несколько часов.

Я рассмеялся.

— У вас есть передо мной преимущество, — сказал я. — Вы мое имя знаете, а мне ваше никак не удается услышать.

— Меня зовут Луиза Бал… — Она закашлялась, держа в свободной руке сигарету. — Луиза Болл. — И посмотрела мне в глаза с неуверенной полуулыбкой, будто проверяя, устраивает ли меня ее имя. Что ж, Луиз я на своем веку встречал не так уж много, но это лучше, чем Люси, или Лори, или еще какое-нибудь жеманное имечко, какими награждают в наши дни мамаши своих дочерей.

Я улыбнулся ей в ответ, и она просияла такой улыбкой- хоть свечи от нее зажигай. Я заметил, что по-прежнему держу ее за руку, и разжал ладонь.

— Вы, часом, не родственница рыжеволосой звезды?

Она взглянула на меня с недоумением, как если бы я упомянул какую-то знаменитость из древней истории. Потом до нее дошло. Почти мгновенно- но я все-таки успел удивиться тому, что она не сразу поняла мой намек на «Я люблю Люси».[14] С такой-то фамилией ей уже все уши должны были прожужжать аналогичным вопросом остроумные парни вроде меня.

— Нет, не родственница. Надеюсь, вы не очень расстроились. Со мной вечно приключаются разные нелепые истории.

Мне казалось, мы все еще разговариваем о Люсиль Болл, и я не сразу врубился, что она имеет в виду пролитый мне на колени кофе. Да это же сущий пустяк по сравнению с привилегией стоять вместе с ней на эскалаторе!

— Не берите в голову.

Народ внизу зашевелился, и мы тоже стали спускаться по неудобным крутым ступеням.

Я перебирал в уме и отвергал одну реплику за другой. Давно уже ни одна женщина не привлекала меня так сильно. Мне хотелось говорить с ней. Мне хотелось танцевать с ней всю ночь напролет, кружить ее в воздухе на руках, смеяться и плакать вместе с ней, говорить ей блестящие, остроумные и веселые вещи. О'кей, я непрочь был переспать с ней тоже. Но чтобы добиться всего этого, мне нужно было очаровать ее, сразить наповал одной из тех искрометных реплик, какими с легкостью сыплют герои пошлых кинокомедий.

— Вы живете где-то неподалеку? — спросил я. Блистательный вариант начальной фразы за номером 192. У меня их миллион.

— Да. В Менло-парке.

— Я там никогда не бывал. Да и вообще в Окленде был всего пару раз, в основном не вылезая из аэропорта. — Покажите мне город, пожалуйста! Но я не мог выдавить из себя эту фразу. Мы стояли на тротуаре, а мимо, свивая водовороты, мчался шумный людской поток. Нам приходилось почти кричать, чтобы расслышать друг друга.

— Это на полуострове, через Сан-Францисский залив. Я езжу на работу подземкой.

— Вы имеете в виду ССЗЗ?

И опять заминка. Луиза смотрела на меня с отсутствующим выражением, точно в голове у нее перематывалась магнитная компьютерная лента, а потом- щелк!

— Да, конечно. Скоростная сеть зоны залива.

Над нами начала сгущаться неловкая тишина. У меня появилось мрачное предчувствие, что еще немного- и Луиза исчезнет, если Кэри Грант не подоспеет мне на выручку с потрясной репликой.

— Так вы, наверное, хорошо знаете восточный берег залива?

— Да, а что?

— Я думал, может, там найдется какой-нибудь приличный ресторанчик. Надоели аэропортовские забегаловки.

— Мне говорили, хорошие рестораны есть на площади Джека Лондона.

Она стояла, глядела на меня и улыбалась. Я снова замялся: честно говоря, я не очень уверенно чувствую себя с малознакомыми людьми, если общаюсь с ними не по работе. Но она явно никуда не спешила, так какого черта!

— Быть может, вы поужинаете со мной?

— Я думала, вы никогда не спросите.

Ее улыбка была лучше амфетамина и хуже героина. Я хочу сказать: минуту назад я чувствовал себя раздавленным слоновьей ногой, и вдруг- бодрость в теле необыкновенная, словно мне опять двадцать лет и я только что встал с постели после долгого освежающего сна.

И в то же время эта эйфория меня немного тревожила: к наркотикам, как известно, привыкают. Мы подошли под моросящим дождиком к автостоянке- я тараторил всю дорогу, как заведенный, — и тут я вспомнил, что у меня есть машина на стоянке Герца. Я поведал об этом Луизе, она посмотрела на небо. Дождик, похоже, грозил усилиться.

— Поедемте на моей, — сказала она. — А потом я вас отвезу.

Мысль показалась мне разумной- пока я не увидел машину Луизы.

Ни фига себе, тачка! Я выпялился на нее, потом на Луизу. Леди смотрела на меня с безмятежной улыбкой, поэтому я снова переключился на машину.

Не знаю даже, какой марки, но машина была итальянская, не больше восемнадцати дюймов в высоту и около тридцати футов в длину, выглядела выпущенной лет эдак через двадцать-тридцать и, казалось, делала шестьдесят миль в час, не трогаясь с места. Стоит такая штучка, как я прикинул, штук 80–90.

О'кей. Предположим, тачка принадлежит дружку Луизы. Или у нее есть побочные источники дохода. Скажем, умер богатый дядюшка. А может, у родителей денег куры не клюют. Такую машину на зарплату продавца авиабилетов не купишь.

Говоря откровенно, все это казалось мне несколько странным, если не подозрительным. Что-то тут не состыковывалось. Нет, ну в самом деле: ездить на работу подземкой, когда в гараже стоит такое чудо?

А если уж быть предельно откровенным- с ее-то кинозвездной внешностью напрашиваться на ужин с парнем вроде меня?

Уж не фанатка ли она? Типа тех самых зомби, любителей катастроф? Правда, они в основном мужского пола, но если попадаются особи женского- те, наверное, совсем сдвинутые. Я вдруг вспомнил утро в ангаре, когда она удрала от меня. Она что-то усердно искала в куче пластиковых мешков, набитых обломками крушения. Может, она балдеет от таких вещей?

В аэропорту она казалась мне несбыточной мечтой. Поэтому когда я в конце концов сообразил, что ей действительно хочется поужинать со мной и она из кожи вон лезет, стараясь выдавить из меня приглашение, я не стал задавать лишних вопросов, дабы не спугнуть фортуну. Но чего ей на самом-то деле надо от меня? Сомнительно, чтобы ее покорила моя неотразимая красота и обходительные речи.

Я с трудом втиснулся на пассажирское сиденье, Луиза дала задний ход. Иностранный болид заурчал, как большая кошка, и покатил к воротам стоянки. Луиза взглянула на меня.

— Тяжелый был день? — спросила она.

Ну вот. Все ясно. Леди жаждет леденящих душу историй.

— Ужасный.

— Тогда давайте забудем о нем. Наложим запрет на разговоры о катастрофах- и о самолетах вообще.