Я сделал усилие, чтобы вернуться в обычное настороженное состояние.

- Думаю, что нет. К тому же у нее алиби.

- Ах, алиби! Поменьше верьте всяким алиби, Юрий Дмитриевич. Многие из них при внимательном исследовании - увы! лопаются, как гнилой орех, кажущийся снаружи совершенно здоровым. Так что старайтесь понять суть человека. Способен он по своей натуре на убийство или нет? В данном случае все внешние признаки не в пользу Огородниковой. Единственный ребенок ответственного работника, донельзя избалованная, с детства не знающая предела желаниям. Помните, как это она: "Теперь мы не члены семьи..." Трудненько ей будет привыкать... И вот такую женщину оскорбили страшно, жестоко. Может она убить? Нет, категорически нет. Вероника Петровна сильный человек, в отца. Не каждая женщина решится выяснять отношения с любовником на его службе. Гудимов ведь потому и спрятался в вашей квартире, что знал: она может и домой к нему прийти и устроить скандал при жене.

- Что-то я не понимаю: сильная личность как раз и может...

- В том-то и дело, что не может. Не та ситуация. Это убийство, неожиданное, импульсивное, было совершено личностью слабой, безвольной или, лучше сказать, застенчивой. Удивлены?

Я осторожно пожал плечами.

- Нет, отчего же. Очевидно, у вас есть основания для этой теории.

Получилось совсем как у майора недавно. Не только строй фразы, но даже интонации. Что за дурацкая привычка копировать собеседника!

- Не теория это, дорогой Юрий Дмитриевич, а чистейшая практика. Ход событий не допускает иного толкования. В данном случае убийство - способ устранения источника зла. Отсюда и будем исходить. Есть два пути бороться со злом, - задумчиво продолжал он. - Первый, тяжелый, изнурительный вскрывать зло, предавать его гласности. Осаждать партийные и общественные организации, писать в газеты, копить изобличающие факты, выдерживать клевету и месть, прослыть склочником, завистником или идиотом-идеалистом, прошибающим головой стену, и все же через год, два, три... через десять лет, если не посадят в психушку, где подонки-врачи сделают из вас законченного идиота... Через десять лет переломить всех, кто обязан заниматься этим делом, доказать свою правоту так громко, что уже нельзя не отреагировать, и все же покарать мерзавца. И опустошить этой борьбой свою душу, вычеркнуть эти годы из жизни. Это путь сильных людей. И второй путь для слабых. Взорваться неожиданно для самого себя, поскольку на долгую борьбу сил не хватает, и совершить поступок, который еще минуту назад казался немыслимым. Впрочем, об этом мы еще поговорим. Так вот, я с самого начала знал, что не Огородникова убийца. Сами понимаете, не так просто вызываешь человека, готовишься к встрече. Всегда надо быть более готовым, чем он. Я и про алиби знал, железное алиби, ничего не скажешь. Я ведь ее по обязанности пригласил, так полагается. А она взяла да и указала убийцу. Вот ведь как бывает. И сама не подозревает об этом. Так что можно считать следствие законченным.

Холодная скованность разлилась по моему телу. Будто вместо крови в жилы накачали бетон.

- Слушайте внимательно, Юрий Дмитриевич. Убийца - человек не сильного характера, несправедливо обиженный Гудимовым, считающий, что этим поступком он восстанавливает справедливость не только по отношению к себе, но и к другим. Так вот, этим человеком может быть только...

Я невольно зажмурился.

- ...Евгения Михайловна Левина.

Так бывает, когда глубоко нырнешь и рвешься к поверхности, а воздуха не хватает. Уже смертельный ужас подбирается к сердцу, уже губы помимо воли готовы распахнуться, чтобы выдавить предсмертный вопль, и в этот момент по глазам бьет спасительный свет и все твое существо ощущает жизнь. Вот так и со мной: была названа совсем другая фамилия. И если в первое мгновение я был весь во власти животной радости, то во второе, перегнувшись через стол, орал дурным голосом на майора Козлова:

- Да вы что!.. Да как вам такое в голову!... Это самоуправство! Я буду жаловаться!

Он смотрел на меня, как всегда, спокойно, и было в его взгляде что-то такое понимающее, доброжелательное, что я сразу обмяк и, шлепнувшись обратно на стул, только развел руками.

- Н-да! - протянул майор. - Вот, значит, вы как, Юрий Дмитриевич. Самоуправство! Видно, что-то другое ожидали услышать. Невыгодно вам так сейчас себя вести, и вы это знаете. А все же за друзей... Похвально! Но почему, позвольте вас спросить, Левина не может быть убийцей?

- Перестаньте, Семен Николаевич, - взмолился я. - Вы прекрасно знаете, что это не так.

Впервые я увидел на его лице жесткие складки от носа к губам.

- Знаю? Я ничего не знаю. Я обязан найти преступника и найду его. А на Левиной круг смыкается. Были у нее причины ненавидеть Гудимова? Несомненно. Была ли убийцей женщина? Очень вероятно: платок... Кстати, у Левиной, как установлено, такие же. Не замечали? Ну, конечно, вам же не надо было, а мы в первую очередь всех женщин объединения проверили, и у троих - такие платки. Могла Левина носить яд в сумочке до удобного момента? Отнюдь не исключено. В приемной Гудимова постоянно кипел чайник, за день он выпивал по десять-двенадцать стаканов: у него постоянно пересыхало в горле. Чего проще подловить момент, когда секретарша выйдет... Но это опасно: будут искать среди сотрудников. И вдруг такое везение - начальник один в вашей квартире. Шерше ля фам, сказали вы когда-то. Вот она и найдена!

Он не давал слова вставить, говорил и говорил, резко взмахивая рукой, будто вбивал гвозди в мой раскрывшийся для возражения рот. Так на ринге беспощадные удары раз за разом припечатывают к настилу слабейшего, только он соберет силы, чтобы подняться.

- Давайте детально восстановим ход событий. В одиннадцать сорок пять Гудимов берет у вас ключи, заявляя во всеуслышание, что будет в спокойной обстановке работать над докладом. В коридоре он доверительно сообщает вам, что его преследует женщина. В двенадцать вы уходите в конференц-зал на просмотр технических фильмов. В это время приезжает Огородникова, и Левина предлагает проводить ее на вашу квартиру. Выходит, она знает, где вы живете. Огородникова отказывается и уезжает на кладбище. Заметим, что они старые подруги и горе Огородниковой не могло оставить Левину равнодушной. Это горе да плюс своя обида - вот вам и условия для взрыва. Всегда нужен какой-нибудь маленький дополнительный факт, как детонатор. В двенадцать пятьдесят вы возвращаетесь с просмотра. В тринадцать тридцать раздается телефонный звонок. Вы снимаете трубку и говорите: "Привет, Борис. Ничего, все в порядке, а ты как? Ну давай, давай работай... Ладно, сделаю". Этот разговор слышали все сотрудники и запомнили, потому что впервые вы при посторонних говорили с Гудимовым на "ты" и просто по имени, без отчества. - Вы положили трубку и сообщили Левиной, что Гудимов приказал срочно отнести заявку в Союзглавкомплект. В тринадцать пятьдесят Левина ушла с заявкой. Все правильно?


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: