В те времена жил один удивительный человек, по имени Бакун; как и брат его, верховный жрец захелалов, он был родом из племени птух. Еще юношей отказался он от кочевой жизни, поселившись в живописном тихом уголке, меж четырех холмов, в узкой веселой долинке, где немолчно журчал прозрачный ручей. Вместо палатки он, подобно циклопам, воздвиг себе жилище из каменных плит. Он был настойчив, приспособил к работе быков и лошадей и вскоре стал снимать со своих земель обильные урожаи. Четыре его жены и тридцать детей жили вместе с ним в этом маленьком раю.

Речи Бакуна не походили на речи других людей, и его давно бы побили камнями, если бы не страх перед его старшим братом, верховным жрецом захелалов.

Бакун говорил, что оседлая жизнь лучше кочевой, ибо у человека остается больше сил для совершенствования своего духа. Он говорил, что Солнце, Луна и Звезды — светящиеся тела, а вовсе не боги. Еще говорил он, что Человек должен по-настоящему верить лишь в то, что можно измерить, взвесить и сосчитать.

Захелалы считали, что ему подвластны магические силы, а потому наиболее смелые иногда приходили к нему за советом. И никогда потом не раскаивались. Было известно также, что он частенько помогает бедствующим племенам, делясь с ними своими запасами.

И вот в страшный час, когда настало время выбора — уйти с плодородных земель или стать беззащитной жертвой Неумолимых богов, — люди вспомнили о Бакуне. Жрецы, поборов самолюбие, отправили к Бакуну трех самых уважаемых своих собратьев.

Бакун внимательно выслушал их, расспросил очевидцев, задал множество вопросов. Потом потребовал два дня на размышление. По истечении этого срока он объявил, что отправится изучать Неведомых.

Кочевники снова пали духом, ибо думали, что Бакун сразу освободит их земли каким-либо волшебством. Тем не менее вожди с радостью встретили его решение, надеясь на успех.

Бакун поселился вблизи леса Кзур и принялся целыми днями наблюдать за Неведомыми, удаляясь только на время отдыха; он разъезжал верхом на самом быстром жеребце Халдеи, пока не убедился, что его великолепный конь превосходит скоростью самого быстрого из врагов человеческих. После этого он взял на себя смелость подробно изучить пришельцев. Результатом его наблюдений явилась громадная, состоящая из шестидесяти плит, книга доклинописного периода, лучшая из каменных книг, оставленных кочевниками в наследство современному человеку.

Эта великолепная книга, обобщающая терпеливые наблюдения мудреца, описывает совершенно иные формы жизни, которые резко отличаются от наших животных и растительных форм. Бакун скромно указывает на то, что ему удалось изучить лишь некоторые внешние проявления иной жизни, да и то весьма поверхностно. Становится страшно, когда читаешь об этих существах, названных Бакуном ксипехузами. Беспристрастные подробности, так и не сведенные в единую систему, — о поведении и способах передвижения, — о боевых качествах ксипехузов, о их размножении, — которые приводит древний летописец, свидетельствуют о том, что человеческая раса была на краю гибели, а Земля едва не стала обителью существ, о которых нам ничего не известно.

Прочтите прекрасный перевод Б. Дессо, ознакомьтесь с его неожиданными открытиями в области доассирийской лингвистики, с открытиями, которые, к сожалению, больше ценят не на его родине, а за границей, в Англии и Германии. Этот крупнейший ученый предоставил нам самые волнующие отрывки из своего труда. Мы предлагаем их вниманию читателя, надеясь, что они пробудят у него интерес и он прочтет великолепные переводы мэтра целиком.[4]

Ксипехузы, бесспорно, живые существа. Все их движения свидетельствуют о наличии у них воли, желаний, независимости — всего, что отличает живое существо от растений или предметов. Хотя их способ передвижения нельзя ни с чем сравнить ксипехузы просто скользят над землей, — легко заметить, что их движения вполне осмысленны. Они внезапно останавливаются, поворачиваются, бросаются вдогонку друг за другом, прогуливаются по двое, по трое, оставляют одного товарища, чтобы приблизиться к другому, находящемуся поодаль. Они не умеют лазить по деревьям, но им удается убивать птиц, притягивая их к себе неведомым способом. Я часто видел, как они окружали лесных животных или поджидали их за кустом; зверей они убивают и сжигают. Как правило, они убивают любое животное, если могут его догнать, хотя делают это без всякой видимой нужды, ибо свою жертву они не съедают, а испепеляют.

Труп они сжигают, не разводя костра: десять—двадцать ксипехузов собираются вокруг большого животного и направляют на него лучи своих звезд; один ксипехуз может сжечь только мелкого зверька или птицу. Мне часто удавалось подставить ладонь под луч звезды — кожа начинала разогреваться лишь некоторое время спустя.

Не знаю, можно ли говорить о разных ксипехузах, ибо они постоянно меняют свою форму на одну из трех, иногда даже в течение дня. Цвет их непостоянен, что вызвано скорее всего, изменениями силы света от восхода до заката. Однако некоторые их оттенки зависят от желаний, даже страстей отдельных существ, разобраться в которых я не смог, хотя тщательно их изучал. Даже простейшие чувства я определял наугад. Мне ни разу не удалось отличить окраску гнева от окраски дружелюбия, что было бы первым открытием такого рода.

Я говорил об их страстях. А еще раньше упомянул о том, что некоторые ксипехузы склонны подолгу проводить время с одними особями и не обращать внимания на других. Я могу теперь назвать это чувство дружбой. Есть у них и ненависть. Если один ксипехуз ненавидит другого, то второй обычно отвечает ему тем же. Когда они раздражены, то приходят в ярость и сталкиваются между собой, словно нападая на крупное животное или человека. Именно эти схватки убедили меня в том, что они — существа смертные, хотя раньше я был склонен думать иначе. Я два или три раза видел, как погибали ксипехузы: они падали, сжимались и окаменевали. Я сохранил несколько этих странных трупов; может быть, позднее благодаря им раскроют тайну ксипехузов. Это неправильной формы желтоватые кристаллы, пронизанные голубоватыми нитями.[5]

Узнав, что ксипехузы не бессмертны, я должен был подумать о том, как с ними бороться и как их победить. Об этом я и расскажу ниже.

Ксипехузов легко заметить в чаще, даже если они прячутся за толстыми деревьями, — их выдает светящийся ореол, — и я, полагаясь на своего быстрого жеребца, часто забирался далеко в глубь леса.

Я попытался выяснить, строят ли они себе жилища, но мне это не удалось. Они не передвигают камней, не притрагиваются к растениям и не выделывают никаких видимых и осязаемых предметов. Поэтому у них нет оружия в нашем понимании. Они не могут убивать на расстоянии: любое животное, избегнувшее непосредственного соприкосновения с ними, всегда может спастись бегством, чему я неоднократно был свидетелем.

Уже люди злосчастного племени пжеху заметили, что ксипехузы перестают быть опасными за какой-то определенной чертой, которую никогда не пересекают. Но черта эта охватывает все больше и больше земель из года в год, из месяца в месяц. Я должен был найти причину этому явлению.

Теперь я наконец знаю: причина этого явления — в постоянном увеличении количества ксипехузов. Закон таков: граница их владений расширяется, как только ксипехузов становится больше, но пока их число остается неизменным, ни один из них не может выйти за существующие пределы обиталища; такова природа их расы. Поэтому один ксипехуз больше зависит от всех остальных, чем человек или животное от себе подобных. Позже мы увидели, как сужались границы владений ксипехузов по мере их уничтожения.

О появлении на свет новых ксипехузов я узнал очень немного, но и это немногое кажется мне очень важным. Они рождаются четыре раза в год, накануне равноденствий и солнцестояний, и только в совершенно безоблачные ночи. Сначала ксипехузы собираются по трое, а потом образуют одну тесную массу в форме сильно вытянутого эллипса. Они остаются в таком положении всю ночь и все утро, пока солнце не достигнет зенита. Потом они расходятся в стороны, и тогда становятся видимыми громадные, парообразные существа.