16. В «письме Берии» объявлены «неисправимыми врагами Советской власти» 14736 офицеров и 18632 заключенных, но расстрелять предлагается 14700 одних и 11000 других без разъяснения, что делать с остальными «закоренелыми» врагами и как отделить одних от других. Таким решением полномочия «тройки» делегировались непосредственным исполнителям на местах, и они самостоятельно должны были решать, кого именно осуждать к расстрелу, что немыслимо и чего в реальном предложении Берии быть не могло.

17. Согласно пометкам на оборотной стороне «выписки для Берии», в период с 5 марта 1940 г. по 15 ноября 1956 г. с неясными целями были отпечатаны два дополнительных экземпляра выписки, а 15 ноября 1956 г. два экземпляра уничтожены. В рамках версии о страшной секретности документов «закрытого пакета» №1 подобные манипуляции с экземплярами выписки, предназначенными неизвестно кому, рациональному объяснению не поддаются».

В следующей статье я продолжу цитирование заявления о подложности, сделанное суду Стрыгиным, в котором Сергей Эмильевич переходит к рассмотрению следующей группы признаков - индивидуальных признаков поддельности каждого документа из «закрытого пакета» №1.

Ю.И. МУХИН

  (Продолжение следует)

Одно из наиболее очевидных противоречий политической жизни современной России: общество считает необходимым существование в стране сильной и влиятельной оппозиции, реальная оппозиция не пользуется серьезной поддержкой общества.

По данным Левада-центра, на вопрос «нужны или не нужны в России общественные движения, партии, которые бы находились в оппозиции и могли оказывать серьезное влияние на жизнь страны?», положительно отвечает 71% населения. Отрицательно - всего 16%. В динамике число первых за последние годы явно выросло - в 2002 году - 56%, в 2004-м - 66%, в 2005 - 61%, в 2007 - 66%. Число вторых, напротив, снижается - в 2002 году их было 24 %, в 2004 - 21%, в 2005 - 25%, в 2007 - 20%. То есть суммарно превышение числа тех, кто отвечает в пользу оппозиции, над теми, кто дает отрицательный ответ, за эти годы оставляет соответственно +32, +43, +36, +46, +56.

Последние значения - колоссальны. Однако реальной оппозиции нет. А вокруг нынешней те, кто желал бы видеть в стране дееспособную оппозицию, объединяться готовности не демонстрируют. И это доказывается данными всех последних, в том числе и октябрьских, выборов.

Можно, безусловно, спорить о степени честности и фальсифицированности последних. Более того - почти очевидна массовая фальсификация на них. И по данным того же Левада-центра: да, ЕР на деле получила лишь 24% голосов избирателей тех регионов, где выборы проходили. Но ведь оппозиция получила намного меньше: КПРФ - 6%, «Справедливая Россия» - 4%, ЛДПР - 4%. Остальные - от силы по проценту.

Да, 24% - это не только предельно далеко от объявленных двух третей: это вполне соотносится с 71%, желающих видеть в стране сильную оппозицию и 16% не желающих этого. Но ведь из этих 71% нынешние более или менее значимые оппозиционные партии набирают от силы 14%... А маловлиятельные, расположенные на старом «протолиберальном полюсе», не набирают и пяти.

Это же подтверждается и данными, со ссылки на которые был начат разговор. На вопрос «есть ли сейчас в России значительные оппозиционные партии, движения?» положительно отвечают 38% граждан (два года назад - 41%). И 47% полагает, что таких партий нет. Два года назад - 33%: это было время, когда на весенних региональных выборах под натиском оппозиции затрещала монополия «Единой России» на власть в большей части из тех регионов, где они проводились.

Говорящая о своей «единственной оппозиционности и значительности» КПРФ даже и своими сторонниками таковой не признается. По данным ФОМ, в начале октября положительно относились к ней 40% граждан - но лишь 6% голосовало.

Лишь 5% считают, что она оказывает сильное влияние на положение дел в стране (они-то, надо думать, за нее и голосуют), но 39% полагают, что влияние ее слабо, а 40% - что она не оказывает вообще никакого влияния. Потому и не голосуют: за слабых не голосуют. Тем более что лишь 8% видят хоть какую-либо деятельность активистов КПРФ на местах, а 80% прямо говорят, что подобной деятельности не могут рассмотреть при всем своем желании.

Не в общей симпатии или антипатии дело. В самом первом вопросе - о том, нужна ли России оппозиция - речь шла именно о тех, кто «способен оказывать серьезное влияние на жизнь в стране». А когда люди говорят, что оппозиции в стране нет, то говорят именно о «значительных партиях и движениях».

Люди не доверяют и не симпатизируют власти. Но им нужны не те, кто будет ее ругать: за двадцать лет это перестало быть привлекательным. Им нужны те, кто докажет, что способен влиять на ее поведение. И строго говоря, с точки зрения политической науки, оппозиция - это не несогласие. Оппозиция - это противодействие, противостояние.

Нынешнюю власть, если рассматривать ее не просто как совокупность бюрократии и институтов власти, а как субъект политики, можно характеризовать тремя параметрами.

Первый, политический и политико-стилистический: она авторитарна, антидемократична, груба и нагла.

Второй, социально-экономический: она в значительной степени социальна, но не способна на мобилизацию, не способна на экономический прорыв и ускоренное развитие.

Третий, внешне- и историко-политический: она в значительной степени «патриотична», то есть отстаивает внешние интересы России, ведет себя в общем комплиментарно прошлому страны, но делает это более чем половинчато и непоследовательно, особенно в вопросах восстановления территориальной целостности страны.

Наследники протолиберальных течений, наиболее радикально ведущие себя в отношении власти, обоснованно упрекают ее в авторитаризме, но, отвергая ее, отвергают и все остальное, все ее плюсы. Приди они вдруг к власти сами, может быть, будут и демократичнее, но, безусловно, принесут ей в жертву социальность и «патриотическую» составляющую. Массы понимают это - и презирают этот лагерь.

КПРФ на словах отвергает нынешнюю власть полностью, но ровно ни в чем не покушается на нее на деле. Массы видят это и давно перестали верить отчасти в честность коммунистов, отчасти в их дееспособность.

Объективно страна ждет оппозиции. Оппозиции, с одной стороны, сильной, способной принуждать власть считаться с ней и заменить ее в нужный момент. С другой - устраняющей то, что объективно является минусами сегодняшней власти.

Если бы власть была способна развернуть свой авторитаризм на нужды мобилизационного развития, большей социальности, последовательности и жесткости на международной арене - ее можно было бы принять. Но она этого сделать не может - и оппозиционного субъекта с такими качествами увидеть не удается.

Но если не обеспечивается прорыв в развитии - нет оснований мириться с авторитаризмом.

Отсюда и главная претензия к нынешней власти: авторитаризм, грубость, наглость.

В этом случае оппозиция, которая объективно нужна России, - это оппозиция, которая: а) сможет заменить нынешний авторитаризм на демократическое правление, но б) не сократит, а резко увеличит социальные и антирыночные начала в экономической политике и в) не откажется от «патриотической» составляющей, а нарастит ее, сделав одной из первых своих целей в этом направлении решение задачи восстановления территориальной целостности страны.

Примерно это и имеет в виду большинство, которое хотело бы видеть в России сильную и влиятельную оппозицию. И это то, чего в большой степени сегодня не понимают старые претенденты на роль оппозиции.

Сергей ЧЕРНЯХОВСКИЙ