— Слушай. Одно из наших военных поселений расположено близ Шарухена в Палестине. Место там сырое, болотистое. Отлично подойдет для сосланных бунтарей.

— Они просто поселятся вдали от столицы или им суждено встретить там свою смерть?

— Как захочешь, госпожа Аберия, на твое усмотрение.

Женщина-палач больше не жаловалась, что ей досталась слишком жалкая добыча.

— Ты прав, великий визирь. Это опасные преступники и предатели. Я воздам им по заслугам.

Стариков погнали на восток в сторону пустынь. Госпожа Аберия возлежала на роскошных носилках. Она понукала несчастных, заставляла их идти все быстрей и быстрей, не давая ни отдыха, ни воды больше трех раз в день.

Даже Аберию удивила выносливость престарелых египтян. Лишь немногие выбились из сил в самом начале пути, и, само собой, великанша с наслаждением их придушила. Всех убитых она бросила в пустыне на растерзание стервятникам и прочим падальщикам. Один попытался бежать, но его немедленно догнал и убил стражник-гиксос.

Остальные безропотно шли, хотя солнце нещадно палило.

Более крепкие поддерживали тех, кто послабей, всеми силами не давая им сдаться и погибнуть.

Некоторые умирали от разрыва сердца. Их не погребали, за них не молились богам, они так и оставались лежать там, где упали.

Стоило одному из стариков попросить еще глоток воды, как его забили до смерти. Уцелевшие не смели жаловаться и шли молча. Аберия радовалась их мучениям и мечтала, что еще не раз поведет в болота осужденных на смерть.

— Не отчаивайся, — подбадривал семидесятилетний старец свою сестру по несчастью. — Мой сын среди повстанцев. Он говорит, что царица Яххотеп повела свое войско к столице.

— Увы, ей не одержать победы.

— Что ты, она уже не раз побеждала гиксосов!

— Мы в Аварисе что-то не слыхали об этом, — не поверила женщина.

— Правитель сеет повсюду ложь. Но правды не утаишь! Фиванцы захватили Кусы и готовятся в поход против врага, засевшего в Дельте.

— Враг слишком силен. Боги отвернулись от нас.

— Нет, боги помогут нам, я уверен.

Старая вдова недоверчиво покачала головой, но все же передала шепотом новость другому спутнику. Тот шепнул ее на ухо женщине, идущей рядом с ним, и так понемногу все осужденные узнали, что фиванская царица не сложила оружия и борется за свободу Египта. Весть окрылила даже тех, кто совсем изнемог. Теперь долгий путь казался им не таким мучительным, несмотря на жару, жажду и укусы насекомых.

Шарухен был вторым по величине и значению укрепленным городом гиксосов после Авариса. С высоких башен крепости дозорные озирали окрестности и оживленную гавань. По первому же слову правителя из Шарухена могли выступить многочисленные отряды прекрасно вооруженных воинов, чтобы уничтожить в зародыше любую попытку восстания в Сирии и Палестине.

Согласно приказу Апопи, отсюда периодически совершались грабительские набеги на близлежащие селения, дабы жители пребывали в постоянном страхе и помнили, что власть правителя безжалостна и нерушима. Гиксосы угоняли весь скот, опустошали житницы, сжигали дома, насиловали женщин и превращали их в рабынь, забирая также себе в услужение и наиболее крепких детей. Подобные вылазки стали любимым развлечением воинов Шарухена. Помимо такой добычи, им перепадало немало провизии с грузовых судов, что приплывали в их гавань.

Глава крепости с удивлением смотрел на прибывших изможденных стариков и с неподдельным восхищением на могучую атлетического сложения женщину, подгонявшую их.

— Меня послал сам правитель, — важно сообщила госпожа Аберия. — По его приказу я выстрою близ Шарухена поселение для высланных из столицы преступников. Правитель решил очистить Аварис от всех мятежников и смутьянов, нарушающих установленные нами законы.

— Эти жалкие развалины опасны?

— Они распространяют вредную ложь, смущают покоренных нами египтян.

— Хорошо, охотно верю. Но их придется вести далеко, вглубь долины. Шарухен окружен непроходимыми топями, местность здесь заболочена…

— Прекрасно. Как раз болота мне и нужны. Я хочу, чтобы сосланные жили под постоянным прицелом здешних лучников, чтобы их можно было застрелить с городской стены. Если хоть один из мерзавцев попробует выйти за ограду поселения, немедленно убивайте его.

Госпожа Аберия выбрала наихудшее изо всех мест: сырое, холодное, затхлое, где тучами вились насекомые-кровососы.

Велела старикам соорудить хижины из тростника и прятаться в них, не высовываясь наружу. Пусть сидят себе тихо и славят правителя, который по милости своей кормит их и поит.

Не прошло и седмицы, как не стало половины прибывших. Старикам приходилось хоронить умерших братьев по несчастью, голыми руками выкапывая могилы в грязи. Вскоре в поселении вымерли все.

Госпожа Аберия довольная вернулась в Аварис. Она выразила живейшую признательность Хамуди за его забавную выдумку и охотно согласилась впредь отводить всех недовольных в гостеприимные объятия топей Шарухена — там они не причинят правителю никакого вреда.

Северный Ветер состарился, ему перевалило за девятнадцать. Лучшего предводителя отважного длинноухого воинства невозможно было представить. Он смог бы один вести по извилистым горным тропкам караваны, доставлявшие для войска царицы необходимое снаряжение и провизию. Он трудился неустанно и безропотно, если люди добросовестно выполняли свои обязанности: относились к нему бережно и уважительно, не забывали его поить, кормить и чистить.

Царица Яххотеп всегда помнила, что без серых четвероногих помощников ей не удалось бы вооружить и прокормить всех бойцов-повстанцев, что Северный Ветер — ее преданный, неутомимый и смышленый слуга.

На заре безоблачного весеннего дня случилось величайшее несчастье. Умер верный пес Весельчак. Надежнейший из телохранителей, он столько раз спасал царице жизнь! Но время не пощадило его. Положив огромную голову хозяйке на колени, он в последний раз заглянул ей в глаза с любовью и пониманием, потом вздрогнул и с протяжным глухим стоном испустил дух.

Яххотеп была безутешна, хотя шестимесячный щенок, Весельчак Младший, рос и становился не менее умным и могучим, чем его отец. Песчано-рыжий, кареглазый, он совал влажный черный нос во все дела, безошибочно угадывая малейшее желание хозяйки.

Мумию прежнего Весельчака поместили в гробницу фараона Секненра. На шею ему повесили свиток папируса с магическими письменами, чтобы он и за гробом мог служить господину. Вместе с псом, участником путешествий, свидетелем всех радостных событий в жизни Яххотеп и ее любимого мужа, ушла молодость царицы.

Северный Ветер разделял скорбь госпожи. Выражая сочувствие, он ласково ткнулся мордой ей в плечо. Погладив ослика, Яххотеп шепотом попросила присмотреть за щенком Весельчака и научить его всему необходимому.

В знак согласия ослик повел ушами.

План со лживыми посланиями на скарабеях не удался, и повелитель пребывал в мрачнейшем настроении. Однако доклад Аберии об изгнанных смутьянах мгновенно развеселил его. Отчего же ему самому не пришло в голову высылать из города всех недовольных, чтобы те сгнили на болотах? Новый замысел Хамуди понравился правителю. Топи Шарухена — отличное средство от беспорядков.

Мало-помалу Аварис очистят от дерзких мятежников, действительных или мнимых, гиксосы истребят египтян, оставив лишь небольшое число рабов для выполнения грязной работы.

Хамуди разошелся не на шутку.

— Владыка, вот список бунтовщиков, речами и поступками заслуживших ссылку.

— Оставь мне нескольких. Пусть испробуют бычьи рога и лабиринт.

— Оставлю, владыка. Но знай, в списке не только египтяне.

Апопи нахмурился. Хамуди поспешно объяснил, о чем идет речь.

— Один чиновник-гиксос непочтительно отозвался обо мне. А садовник из Анатолии досадил моей супруге. Разве они не заслуживают наказания?