Ветреница не замечала ярости моря. Погрузившись в воспоминания о Миносе, она думала о том, как была с ним счастлива, перебирала минуту за минутой сладостные часы их близости. Возлюбленного больше не было рядом с ней, и никогда она не будет лежать в его объятиях.

Сановник-критянин, встретивший на берегу сестру верховного владыки гиксосов, ограничился общепринятыми формулами вежливости и сопроводил ее в царский дворец Кносса, обитель Миноса Великого. Ветреница даже не взглянула на улицы, по которым они ехали.

Она оставалась равнодушной, когда они приблизились к роскошному дворцу и оказались в тронном зале перед царем Крита, величественным бородатым старцем, восседавшим на резном каменном троне с грифонами.

Только при виде фантастических чудищ взор Ветреницы оживился. Грифоны были великолепны, они внушали страх, но не было на них той печати гениальности, что лежала на творениях ее возлюбленного…

Ветреница оглядела придворных: они стояли толпой, в красивых одеждах, одни с длинными волнистыми волосами, другие — с короткими, туго завитыми. Мужчины пожирали ее глазами, отдавая дань красоте.

— Я привезла тебе тело художника Миноса, которому ты оказал честь, позволив носить свое царское имя.

— От чего умер Минос?

— Царь Крита! Мне бы хотелось поговорить с тобой наедине.

Вокруг поднялся ропот, просьба показалась дерзкой.

— Господин, вы не должны подвергать себя риску, — с поклоном произнес один из придворных.

Минос Великий улыбнулся.

— Если ты опасаешься, что эта прекрасная женщина прибыла к нам с дурными намерениями, обыщи ее.

— Никто не смеет прикасаться ко мне, — произнесла высокомерно Ветреница. — Достаточно моего слова — я безоружна.

— Твоего слова мне достаточно, — кивнул критский царь. — Оставьте нас!

Придворные покинули зал, Минос Великий поднялся со своего трона и подошел к Ветренице.

— Садись подле меня на эту скамью, — предложил он красавице.

Ветреница отозвалась не сразу, она стояла неподвижно, вперив взгляд в пустоту.

— Для чего красота, если душа погрузилась в отчаяние? — задал ласково вопрос царь.

— Я любила Миноса. Я хотела жить с ним здесь, на Крите.

— Должен ли я истолковать твои слова, как весть о том, что его смерть была насильственной?

— Он был убит, — подтвердила Ветреница, стиснув зубы, чтобы не разрыдаться.

Царь молчал довольно долго.

— Знаешь ли ты виновника?

— Услугами женщины-убийцы воспользовались жена главного казначея и жена верховного владыки. Но не без молчаливого согласия Апопи! Он позволил убить Миноса, потому что тот злоумышлял на него, желая во что бы то ни стало вернуться на Крит. Не в моих силах было помешать преступлению.

— Я сожалею о случившемся, — сказал Минос Великий, — но не вижу возможности наказать виновных.

— Уничтожь гиксосов, — совершенно серьезно сказала Ветреница.

— Горе помрачило твой разум, ты сама не понимаешь, что говоришь, — ответствовал ей царь.

— Я приехала, чтобы открыть тебе две важные тайны. Первая из них: смертельная вражда разделяет Хамуди, главного помощника владыки, его правую руку, главного казначея, и Яннаса, верховного полководца и предводителя флота. Хамуди и Яннас ненавидят друг друга, и каждый из них мечтает уничтожить соперника. Яннас — опытный и жестокий воин, но Хамуди всячески вредит ему, даже в ущерб интересам царства.

— Их вражда мало что значит, потому что войско гиксосов непобедимо.

— Вторая тайна: гиксосы потерпели уже не одно поражение. Фивы восстали против них, и войска под предводительством царицы Яххотеп выказали необычайную отвагу и мужество. С тех пор как младший сын царицы был коронован, к Египту вернулась сила. У Яххотеп нет другого желания, как только освободить родную землю от пришельцев.

— У царицы Яххотеп нет ни малейшего шанса на успех.

— Войско ее старшего сына Камоса преодолело все заградительные линии гиксосов и вторглось с тремя сотнями военных кораблей в гавань Авариса.

Царь Крита не мог скрыть изумления.

— А ты… не преувеличиваешь?

— Заключи союз с Яххотеп и не оказывай гиксосам никакой помощи. Если ты поступишь по-другому, рано или поздно Апопи уничтожит Крит.

— Отказаться быть вассалом верховного владыки? Может быть, ты хочешь, чтобы я подписал себе и Криту смертный приговор?

— Нет, если ты заключишь союз с Яххотеп, и она одержит победу.

Минос Великий поднялся.

— Мне нужно подумать. Управитель царского дворца проводит тебя в отведенные для тебя покои.

Слуги занимались прекрасной азиаткой, а царь тем временем созвал своих ближайших советников и поделился с ними известиями, которые привезла Ветреница.

— Эта женщина не в своем уме, — заявил тот, кто в качестве посланника передавал дары Крита Апопи. — Она спит с придворными и сановниками, выслушивает их признания и тут же сообщает владыке гиксосов, если кто-то из них высказывался о нем без должной восторженности. С чего вдруг критянин Минос стал для нее дороже соотечественников?

— Мне показалась, что она говорит искренне.

— Это ловушка, господин. Она хочет соблазнить и вас тоже, выведать ваши истинные намерения, а потом отдать вас на суд Апопи. И Яннас, и Хамуди покорны верховному правителю, он повелевает ими обоими. А что касается Яххотеп, то она всего-навсего жалкая бунтовщица. Восстание скоро будет подавлено, а все его участники наказаны с примерной жестокостью.

Слушая речь посланника, сановники одобрительно кивали головой.

Однако, похоже, его слова показались не слишком убедительными царю Крита.

— Для начала мы избавимся от этой женщины, — наконец вынес он свое суждение. — Я напишу Апопи, что корабль его сестры разбился у берегов Крита, и, несмотря на все наши усилия, нам не удалось отыскать ее тело. Что делать дальше, посмотрим.

Начальник отряда колесничих, которому было приказано осаждать Мемфис, внимательно наблюдал, как его отряды в десятый раз идут на приступ города, обнесенного белыми стенами. После ожесточенных боев он овладел почти всеми предместьями, захватывая дом за домом. Египтяне понесли немалые потери, но продолжали стойко сопротивляться.

Против гиксосов поднялись все жители города: они были уверены, что царица Свобода непременно придет к ним на помощь.

Начальник отряда колесничих не сомневался, что его усилия увенчаются победой — Мемфис падет, — однако осада обещала быть долгой. Он посылал донесения и главному полководцу Яннасу, и главному казначею Хамуди, прося у них подкрепления. С несколькими тысячами воинов он гораздо быстрее отворил бы ворота города.

Яннас отказал ему: он продвигался с войсками на юг, каждый воин был у него на счету. Но начальник колесничих не сомневался в благоприятном ответе главного казначея — в военных лагерях Дельты оставалось много пехотинцев.

Каково же было его удивление, когда он получил официальный ответ из Авариса от имени Апопи. Самой важной задачей была безопасность столицы. Решать, как справиться с Мемфисом, он должен самостоятельно. Может быть, голод умерит воинственный пыл жителей мятежного города?

Начальник колесничих не стал настаивать, боясь навлечь на себя гнев вышестоящих. Отныне он решил, что будет лишь точно исполнять полученные приказы, как положено всякому добропорядочному гиксосу, не сомневаясь, что рано или поздно белые стены Мемфиса падут, а все жители будут перебиты.

Увидев причалившую к пристани барку, воины Пер-Камоса издали ликующий крик. Царица Свобода вернулась! Вдохновительница вновь была во главе египетского войска, и готовность сражаться в каждом из ратников вспыхнула с новой силой. Они верили, что Яххотеп сумеет противостоять напору гиксосов, мало того — поведет их в наступление!

С тех пор как небольшой городок стал главным опорным пунктом обороны египтян, он очень изменился. Вместо шатров и палаток появились дома и стены, на берегу построили удобную пристань, что облегчило разгрузку припасов, не забыли и о специальных причалах для боевых судов.