Яннас замолчал. Он прекрасно понимал, чем рискует, требуя столь решительных действий. Но он был полководцем и не желал больше довольствоваться полумерами.

— Ты кончил, Яннас?

— Больше мне нечего сказать, господин. Могу прибавить только, что моя единственная забота — это величие царства гиксосов.

Капитаны военных кораблей Крита были готовы уничтожить вражеское судно, но появление на носу Яххотеп до такой степени изумило их, что они не отдали лучникам приказ стрелять.

В золотой диадеме, в ярко-красных одеждах, Яххотеп застыла в царственной неподвижности.

Кто знает, может, это та самая египтянка, которая заставила отступить гиксосов? Критяне не стали уничтожать иноземный корабль, моряки которого не проявляли враждебности. Они ограничились лишь тем, что сопроводили его до пристани. Один из капитанов узнал двух соотечественников, которые что-то кричали, размахивая руками.

Они первыми ступили на родную для них землю и объяснили начальнику стражи, что вернулись, исполнив порученное: царица Египта Яххотеп прибыла на остров и просит Миноса Великого принять ее.

Разговор был напряженным, но собеседники все-таки пришли к соглашению. Морякам-египтянам не разрешили сойти на землю. Их барку отвели в маленькую гавань, где обычно разгружались лодки, привозящие оливковое масло. Там ее поставили на якорь, отрядив для нее караульщиков.

Царицу пригласили занять место в колеснице, запряженной быками.

Прежде чем сойти на землю, Яххотеп попросила капитана не предпринимать никаких действий и дожидаться ее возвращения. Затем она обратилась и к двум критянам, благодаря ей вернувшимся на родину:

— Я требую, чтобы вы обеспечили моим людям безопасность. Я должна быть уверена, что в мое отсутствие с ними будут хорошо обращаться и хорошо кормить. Иначе мы немедленно отплываем.

Критяне вновь вступили в переговоры, завершившиеся общим согласием. За это время Яххотеп успела рассмотреть колесницу. В Египте научились делать колеса еще при первой династии. Их использовали для того, чтобы перевозить боевые башни, атакуя крепости ливанцев. Но в песке повозки вязли, и от них отказались, потому что водная дорога Нила действовала безотказно. Однако нашествие гиксосов показало египтянам, что они напрасно пренебрегли применением колес. В голове у Яххотеп сразу же возник новый замысел. Она непременно осуществит его, если только Минос Великий не сделает ее своей пленницей.

Удобно устроившись в колеснице, Яххотеп рассматривала Крит. Сосновые леса, дубовые рощи взбегали на холмы, уходившие грядами к горизонту. Вдоль дороги, ведущей из гавани к главному городу Кноссу, стояли сторожевые посты и небольшие харчевни.

Когда колесница пересекла песчаную насыпь акведука, Яххотеп залюбовалась великолепной долиной с темными стрелами кипарисов.

Кносс раскинулся на склоне холма. Никаких укреплений, стен, башен, только бегущие вверх улочки и переулки с лавками, мастерскими, домишками. Жители высыпали на улицы поглазеть на красавицу-иноземку, которая улыбалась им, приветствуя ласковым взмахом руки. Напряженность сменилась дружественностью — женщины и детишки хотели притронуться к чуду, явившемуся к ним с другого конца света. Они верили, что это прикосновение принесет им счастье.

Стражники пытались оградить царственную египтянку, отгоняя от нее толпы народа. Но вот колесница остановилась, и Яххотеп вышла. Люди сначала примолкли, а потом разразились приветственными кликами.

Держа в руках лилии, в сопровождении улыбающихся детишек царица Свобода приблизилась к стенам, окружавшим территорию царского дворца, и вошла в ворота. Стража поклонилась ей.

Великолепное здание дворца виднелось наверху, на склоне, и Яххотеп вместе с несколькими провожатыми стала подниматься, проходя через сады, расположенные ступенями. Подъем кончился, и Яххотеп оказалась на просторном дворе, длиной примерно метров в шестьдесят и шириной в тридцать. Стороны этого двора соотносились со сторонами света. Здесь было хорошо отдыхать в жару. Сюда выходили все окна дворца, высокие, узкие с красными переплетами.

Стражник-офицер распахнул перед царицей двери и повел ее по коридору, украшенному орнаментом из скрещенных секир и бычьих голов.

Зал приемов выглядел не так сурово. Его стены художники украсили изысканной росписью: прекрасных девушек, собирающих цветы и несущих драгоценные вазы, сопровождали кошки, удоды, куропатки, дельфины, летающие рыбы. Изображения пальмовых листьев и витых спиралей украшали потолок.

Немало важных сановников собралось в зале, и все они обратили взоры к Яххотеп.

Критяне были одеты в яркие, перекрещенные на груди туники до колен. Они не носили бород, зато тщательно ухаживали за волосами — на плечи падали крупно и мелко завитые пряди, а на лоб — тугие спирали. Одни были обуты в простые кожаные сандалии, другие — в сандалии с высокой шнуровкой.

Женщины соперничали в изысканности нарядов с мужчинами. Юбки на них были разных цветов и разного покроя — длинные, покороче, пошире, поуже, — прозрачные накидки, золотые украшения, агатовые и коралловые бусы. Взглянув на критянок, нетрудно было понять, как они ценят красоту и роскошь.

Однако Яххотеп, умело подчеркнув красками красоту лица, одевшись в простое платье из белоснежного льна и украсив лоб золотой диадемой, символом царской власти, затмила всех.

Она стояла, устремив взор на трон с высокой спинкой, поддерживаемый грифонами, на котором сидел бородатый старец с тонким благородным лицом. В правой руке он держал скипетр, в левой — двойную секиру, олицетворяющую молнию, которая поражает врагов.

— Минос Великий! Фараон Яхмос передает пожелания здоровья и благополучия тебе и твоему острову.

Царь Крита внимательно рассматривал Яххотеп.

Итак, египетская царица существует на самом деле, вот она стоит перед ним, одинокая, безоружная, целиком и полностью в его власти. Он может отдать ее под стражу и отправить владыке гиксосов, может сам казнить ее и отправить Апопи ее голову.

Решение царя изумило критскую знать.

— Займи место по правую руку от меня, царица Египта, — сказал Минос Великий.

Овдовев, Минос Великий никогда не проявлял интереса к женщинам. Оказывать подобную честь иноземным царицам было не в обычаях Крита. Поборники дворцового этикета почувствовали негодование, но когда Яххотеп взошла на трон из позолоченного дерева с геометрическим орнаментом, они позабыли о своем недовольстве — для этой женщины, рожденной властвовать, не было другого места.

— Достоин ли дворец Кносса дворца Фив?

— Дворец Кносса гораздо обширнее, лучше построен и богаче украшен.

— Почему же тогда египтяне слывут несравненными строителями? — удивился царь.

— Великими строителями были наши предки. По сравнению с ними мы карлики. Но мы сейчас заняты войной, и главное для нас — освободить Египет. Если судьба будет к нам благосклонна, мы многое выстроим заново. Да минует Крит беда, обрушившаяся на Египет.

После этих простых и незатейливых слов Минос Великий, данник правителя гиксосов, должен был немедленно отправить дерзкую в заточение.

— Нравится ли царице Египта мой двор? — задал Минос следующий вопрос.

— Он блестящ и изыскан. И я не вижу среди твоих придворных ни одного гиксоса.

По мнению большинства сановников, царица Яххотеп перешла границы дозволенного. Минос Великий как ни в чем не бывало продолжал беседу:

— Не слишком ли утомительным было ваше путешествие?

— Нет, благодарю. Море, к счастью, было спокойным.

— Мой народ любит музыку, танцы и игры, Я прошу тебя, царица, принять участие в празднестве в честь твоего прибытия.

Царь поднялся, Яххотеп тоже. Они прошествовали по тронному залу рядом и через открытые двери вышли в сад, где приглашенных ожидали накрытые столы, украшенные цветами и заставленные необыкновенными блюдами.

После роскошного пиршества двор занял места вокруг арены, где выступали акробаты и танцовщики, предваряя своим выступлением главное увеселение празднества — игры с быком.