Далее Бата лично, беспрерывно ругаясь и угрожая бойцам штрафными санкциями, произвел разделение отряда на две группы и резерв. И когда повстанцы вышагивали на исходные позиции, до Боева то и дело доносились возбужденные перешептывания о правомерности действий команданте.
Наконец колонна приблизилась к намеченному рубежу. Все затаились в кустах, а Мунги, вполголоса бормоча ругательства, вскарабкался на мощный сук ближайшего дерева и принялся рассматривать позиции противника в бинокль. Солнце еще не взошло, и расстилающаяся за кустами испещренная невысокими холмами равнина из-за полога колеблющихся утренних испарений просматривалась, видимо, неважно: спустя минут пятнадцать командир спрыгнул на землю в довольно скверном настроении.
— На зерновом подъемнике установлен пулемет, рядом топчутся двое часовых с автоматами, — услышал старпом его слова, обращенные к кафру, который исполнял роль своего рода военного советника. — Пока добежим по открытому пространству до первого дома, нас наполовину перебьют.
— Может, они еще спят? — высказал тот осторожное предположение.
— Ага, — фыркнул в ответ Мунги, — и во сне курят! Там огоньки в тумане мелькают…
Заметив притаившегося в пяти шагах старпома, он озабоченно поманил его к себе.
— Джакезе, — зашептал он, когда Боев приблизился, — поручаю тебе очень важное дело! Возьмешь с собой двух бойцов и заряды помощнее и осторожно проберешься с ними вон туда…
Старпом принял от Мунги протянутый бинокль и поднес к глазам. В предутреннем сумраке с трудом различил верхушки круглых соломенных крыш и высокую бревенчатую конструкцию на столбчатых опорах, используемую в этих краях для перегрузки мешков с зерном. На сей раз вышку очень грамотно оприходовали в своих целях солдаты: деревня, в которой они остановились, располагалась в низине, и все прилегавшие к ней окрестности можно было держать под наблюдением лишь с пятнадцатиметровой высоты.
— Взрывчатку получишь у Анунги, — продолжал тем временем Мунги, — двух пачек динамита должно хватить. Ползком доберетесь до амбара, потом разделитесь. Одного… да вон хоть нашего дуралея Калебаса… отправь в обход. Пусть высунется где-нибудь подальше от вас и отвлечет внимание часовых на себя. Например, крикнет им, что якобы видел у реки неизвестных людей с оружием… Когда те отвернутся, быстро привяжите заряды к опорам, дерните запалы и уходите. Взрыв послужит нам сигналом к атаке. Оружие оставьте здесь, вслед за вами всё равно пойдет группа прикрытия. Задача ясна?
Владимир Васильевич согласно кивнул и, пригибаясь, приступил к исполнению. Несмотря на опасность задания, стоило отдать должное тактическому чутью Мунги: если не парализовать пулемет противника до начала атаки, на успех можно не надеяться.
Примитивные, скомбинированные из трофейных динамитных шашек и старых противопехотных гранат взрывные устройства Анунги выдал только старпому и его напарнику Анидолу — бойцу, славящемуся в отряде безбоязненным отношением к любым взрывоопасным предметам. Третий «диверсант», недалекий, но проворный парень, прозванный из-за несоразмерно большой головы Калебасом, отправился на задание налегке. Согнувшись в три погибели, вначале их троица долго продвигалась вдоль русла тощего ручейка, специально отклонившись от нужного направления. И лишь отойдя от опушки примерно на километр, повернула к деревне. Теперь уже они двигались ползком, вспугивая то и дело неведомых птиц, шумно взлетающих со своих наземных гнездовий.
Когда до вышки оставалось не более полутора сотен метров, пришлось замереть: полоса относительно высокой травы закончилась, и взорам предстало совершенно открытое пространство. Конечно, добежать до вышки было делом нескольких секунд, но ведь требовалось еще привязать заряды к столбам, размотать бечевки от детонаторов и, главное, успеть отбежать от опасного места.
— Калебас, — толкнул своего соплеменника Анидолу, — твой выход. Ползи вон к той хижине и начинай оттуда как можно громче кричать, что к деревне со стороны реки идут вооруженные люди. Отвлеки часовых хотя бы на минуту. Надеюсь, — повернулся Анидолу к Боеву, — минуты нам хватит?
Старпома пробила леденящая дрожь, но он решительно кивнул. Калебас исчез. Напарники просидели в кустах еще не менее двадцати минут, когда до их слуха донесся наконец-то неразборчивый выкрик, за ним — еще один.
— Пора, — возбужденно приподнялся Анидолу, — снимай обувь!
Старпом торопливо скинул свои разбитые от многочисленных походов ботинки и, подхватив один из зарядов, приготовился к броску. Тем временем громкие возгласы их сообщника достигли требуемого результата: на фоне предрассветно пожелтевшего неба отчетливо обозначились облокотившиеся на ограждение помоста часовые, опрометчиво повернувшиеся к подрывникам спинами.
— Эй ты, дурачок деревенский, чего развопился на всю округу? — крикнул один из них, демонстративно вскинув винтовку и воинственно щелкнув затвором.
Что ответил часовым Калебас, диверсанты не слышали — они уже со скоростью ветра мчались к вышке. Добежав до опорных столбов, плотно заросших чертополохом, оба, как по команде, рухнули на землю и, не теряя ни секунды, принялись привязывать к ним динамитные шашки. Руки Боева взмокли, сердце колотилось нещадно, но он, не поднимая головы, торопился выполнить свою часть работы как можно скорее. Опасность теперь представляли не только часовые, громко перекликающиеся с Калебасом, но еще и сами запалы: если второпях дернуть веревку чуть сильнее, запросто можно будет взлететь на воздух вместе с вышкой…
Справившись с задачей почти одновременно, напарники переглянулись. Владимир Васильевич повел глазами в обратную сторону, но Анидолу отрицательно покачал головой и осторожно указал пальцем вверх. Старпом поднял глаза. Сквозь решетчатый настил вышки он разглядел, что перепалку с Калебасом продолжает только один из часовых. Другой же, стоя на коленях, растерянно водит руками по доскам, явно что-то разыскивая. Неожиданно старпом ощутил сильный удар по лбу. Едва сдержав вскрик, он изловчился и поймал не успевшую закатиться в заросли чертополоха металлическую зажигалку из серии тех аляповатых монстров, что массово производят африканские кустари.
— Ну, что ты там копаешься? — послышался недовольный голос одного из часовых. — Дашь наконец прикурить или нет?
— Зажигалку уронил… Похоже, на землю свалилась…
— Так спустись и поищи, растяпа!
— Мандо, друг, не шути так! Может, подождешь еще полчасика? Скоро смена придет, наверняка у них огонь найдется… Да и не отыскать мне в темноте зажигалку! Там же заросло всё…
— Нечего было играть с ней! Тоже мне, игрун нашелся… Спускайся, говорю! Ничего, и в темноте нащупаешь — она у меня большая, далеко отскочить не могла.
Под ногами не посмевшего более возражать часового заскрипели ступени, и, несмотря на сгустившуюся к рассвету духоту, Боева охватил озноб. Мелькнула надежда, что растяпа-часовой обнаружит их присутствие не сразу и предоставит тем самым возможность незаметно оглушить его. В этот момент Анидолу подал старпому свою рогатку с бечевой, а сам извлек из-за пазухи короткую широкую финку.
— Ползи к амбару, — шепнул он Боеву, — я здесь один разберусь.
Держа в руках деревянные рогатки и осторожно сматывая с них прикрепленные другим концом к минам шнуры, Владимир Васильевич пополз к глинобитной стене. До спасительного угла оставалось не более пяти метров, как вдруг резкий окрик: «Стой, кто там?!» заставил его замереть и оглянуться. К нему приближался спустившийся с вышки часовой.
— Я сегодня немного выпил, — желая усыпить бдительность солдата, по-английски проговорил Боев. — Не подскажете, как добраться до отеля?
Хитрость сработала. Часовой, никак не ожидавший встретить в мозамбикской глуши белого человека, да еще сильно пьяного и желающего попасть непременно в отель, замер в нерешительности. Нескольких мгновений замешательства вполне хватило: бесшумно появившийся из кустов чертополоха Анидолу ударил его по затылку рукояткой ножа. Солдат, вскинув руки, со сдавленным стоном рухнул.