— А куда мы, кстати, направляемся? — поинтересовался наконец старпом. — И кто эти люди, что едут с нами? Они, кажется, представились ночью, но я тогда словно в дурмане каком-то был и, к сожалению, имен их не запомнил…

— Девушку зовут Найтли Лау, она дочь моего знакомого золотопромышленника из Южной Африки. А второй спутник — ее телохранитель, Вилли Зомфельд, он родом из Германии.

— Ну и жизнь пошла, — покачал головой дядя. — Золотопромышленники, охранники тела… А почему, позволь спросить, они едут с нами? Или у тебя с этой девицей роман? Если так — поздравляю! На лошади держится, словно королева! Да и глаза… ишь, прямо как звезды горят!

— Согласен, — кивнул я, — девушка она замечательная. Это вы еще в вечернем платье ее не видели — вообще глаз не отвести!

— То-то я заметил, ты на нее всё время поглядываешь, — подмигнул дядя.

— Нет, нет, это совсем не то, о чем вы думаете! Я ведь уже несколько лет как женат, так что стараюсь соблюдать дистанцию. Тем более с дочерью человека, который во многом помог мне. Просто… просто так сложилось… — разумных слов и аргументов не хватало, — короче, просто я не смог отказать ей в совместной поездке.

— Пусть так, — хитро улыбнулся дядя в усы, — только, чувствую, будет у тебя с ней продолжение…

— Ох, Владимир Васильевич, — искренне вздохнул я, — мне, честно говоря, сейчас не до романов. Выпутаться бы поскорее из того положения, в котором мы здесь оказались.

Голубые глаза старпома зажглись неподдельным интересом, но тут подошел озабоченный, как всегда, Зомфельд и, красноречиво взглянув на часы, скомандовал подъем.

Лишь поздно вечером, на очередном привале, я вкратце изложил дяде подробности: начиная с момента своего приезда в Лауфилд и заканчивая событиями минувшей ночи. Рассказывая о последних минутах жизни-здоровяка Уно, вспомнил вдруг о снятом с него кожаном мешочке, который я еще днем, когда он начал ощутимо натирать мне шею, переложил в сумку. Теперь же, как бы в подтверждение своего рассказа, я извлек его наружу:

— Вот этот кисет болтался у бедолаги на шее, а я второпях прихватил его…

Глаза Владимира Васильевича расширились.

— Если в нем лежит то, что я думаю, — внезапно охрипшим голосом произнес он, забирая у меня мешочек, — тогда наши с тобой жизни, Сашок, не стоят теперь и полушки.

С этими словами он ослабил затяжку ремешка и высыпал содержимое мешочка в стоящую перед ним пустую тарелку. О дно с характерным звуком звякнули белесые полупрозрачные камешки, а поверх них — треугольный, довольно грубо отполированный кристалл размером с детскую ладонь.

— Нам конец, — нервно отшатнулся Владимир Васильевич, — теперь с нас точно кожу сдерут!

— Из-за этих осколков кварца? — недоверчиво протянул я руку к самому большому и красивому камню.

— Какого кварца?! — дядя уже торопливо складывал камушки обратно в мешочек. — Это, чтоб ты знал, самые настоящие алмазы! Просто они не обработаны, потому и выглядят столь невзрачно. А у тебя в руке — самая главная и ценная реликвия Аминокана, предмет его гордости! У этого камня даже имя есть — «Глаз Лобенгулы»!

— Лобенгулы? — механически переспросил я, не в силах оторвать взгляд от кристалла.

— Я, Сань, хоть и небольшой знаток местных легенд, но слышал, что Лобенгула был самым жестоким и скорым на расправу королем кафров, а этот камень наделен, вроде бы, какими-то магическими свойствами… Кстати, — понизил старпом голос, отнимая у меня кристалл, — а твои друзья в курсе, что ты снял мешочек с Гансези?

— Вряд ли, — пожал я плечами, — откуда? Говорю же, спонтанно всё случилось, по наитию… Я и сам-то сразу об этом забыл…

— Вот и ладненько, Сашок, вот и пусть до поры до времени ничего не знают, — вернул он мне мешочек. И вдруг совсем по-стариковски заскулил: — Вот ведь напасть-то какая!

— Да не волнуйтесь вы так, Владимир Васильевич, — попробовал я ободрить родственника. — Подумаешь, пара горстей алмазов! Зато вернемся в Россию, продадим их, махнем в Канны, Париж с Амстердамом посетим…

— Эх, Саня, Саня, — вздохнул дядя, — как же ты не понимаешь, что похищение такого рода камней не проходит безнаказанно? Самое позднее завтра нас поймают и начнут потрошить, как поросят перед пасхальным разговением… Ведь, судя по всему, Гансези эту сумочку украл, да еще и убежать с ней собирался!… Стоп! — вскинул дядя указательный палец. — А куда ему, собственно, было бежать? Разве что в лагерь, к своему хозяину Мунги. Но тогда, выходит, сам Мунги и заказал ему похищение алмаза?! Теперь понятно, для чего командир дал колдуну взятку и упросил приставить ко мне своего помощника. А тут вдруг и вы со своим предложением насчет моего выкупа очень удачно подвернулись… Вот Гансези, скорее всего, и решил обеспечить себе прикрытие: камни выкрасть, а похитителями в случае чего выставить именно вас! И, думаю, если б не шальная стрела, ему отлично всё удалось бы…

— Не может быть! — усомнился я. — Мы ж ему заплатили!

— Вот за ваши деньги он и подставил бы вас по полной программе. И если б рано или поздно посланцы колдуна до него добрались, он бы им с чистой совестью заявил, что именно спешно покинувшие деревню белые, выкрав своего соплеменника, утащили заодно и бесценные камни. Главным ведь, Сань, для него было с вашей помощью поскорее соединиться со своим отрядом и тем самым обеспечить себе безопасность от людей Аминокана.

— Но если тело Уно обнаружат, — развил я дядину мысль, — то нас обвинят и в похищении алмазов, и в его убийстве… Так, что ли, получается?

— Именно так, Сашок. И тогда за нами начнут охотиться не только люди Аминокана, но и бойцы Мунги. Чтобы и камешки отнять, и за погибшего соратника отомстить. Так что единственный выход сейчас — поскорее седлать лошадей и гнать отсюда что есть мочи. Иначе точно голов лишимся.

— Может, нам разделиться? — предложил я. — Вилли и Найтли поедут в одном направлении, а мы с вами — в другом. Глядишь, и собьем преследователей со следа…

— Кхе-кхе, — скептически прокряхтел Владимир Васильевич, — сразу видно, что ты новичок в Мозамбике. Да здесь, Сашок, дорог слишком мало, чтоб так запросто затеряться. Тем более что люди, которые отправятся за нами в погоню, будут расспрашивать по пути каждого встречного. И не забывай, что все они — местные, а мы для них — чужие! Не завтра, так послезавтра, но преследователи быстро поймут, что мы разделились, и пустятся по всем направлениям. Не спорь, я лучше знаю. Поднимай друзей, седлайте коней!

— Нет, дядя, нам всем крайне необходимо хоть немного поспать, — решительно возразил я. — Утро вечера, как говорится, мудренее…

Втащив носилки с Владимиром Васильевичем в палатку, я пристроился рядом и прикрыл веки. В памяти тут же начали всплывать лица встреченных за сегодняшний день людей. Мальчик-пастушок лет двенадцати, гнавший вдоль дороги коров… Пожилая женщина, похожая на сельскую учительницу, в очках и на велосипеде… Жители деревни, в которой мы останавливались на обед… Несколько крестьян, столпившихся у обочины возле заглохшего трактора… И ни одного европейского лица за весь день! Разве что мы — в городских охотничьих костюмчиках, с модными рюкзаками и сумками, с пусть и изрядно загорелыми, но всё же белымилицами! Да, дядя прав: здесь нам не спрятаться…

Проснувшись в половине шестого утра, я повесил на шею автомат и выбрался наружу. В нашем крошечном лагере царили спокойствие и благодушие. Сонно пофыркивали лошади, сгрудившиеся у импровизированной коновязи, чуть слышно похрапывал дядя, а воздух был до того свеж и прозрачен, что хотелось лишь тихо радоваться жизни и ни о чем не думать. Однако вчерашний разговор с дядей не позволял уже наслаждаться окружающей красотой в полной мере. Ополоснув лицо и решив никого пока не будить, я пристроился под ближайшим деревом и развернул карту.

«Допустим, — принялся рассуждать я, — за нами действительно выслали погоню. Но на каком виде транспорта? Учитывая, что выбор у местных невелик, люди колдуна могли выдвинуться из Матембе либо пешком, либо на велосипеде, либо на лошади. Быки не в счет — скорость их передвижения сравнима лишь со скоростью того же пешехода, а угнаться пешему за всадником невозможно. Предположим худшее: преследователи тоже выехали на лошадях. Однако поскольку мы покинули деревню много раньше и наши лошади наверняка качественнее деревенских кляч, значит, до одного только озера мы выиграли минимум три часа. Правда, от озера мы двигались уже довольно медленно, да и на обед потеряли часа два с половиной, но зато всё остальное время ехали почти без остановок! Тогда как тем, кто нас преследует, пришлось бы часто останавливаться для расспросов местного населения. Да и отдых их лошадям тоже необходим».