- Вы в курсе, что регламент ведения боя предполагает сдачу в плен? - как-то криво усмехнулся полковник. - Правда, персы, чтобы не возиться с пленными, вполне могут их расстрелять. Но не думаю, что они на это пойдут. Наблюдатели…

- Что им наблюдатели? Слишком многое поставлено на карту.

- Тоже верно. Но искушение у наших бойцов имеется.

- Чем сдаваться в плен, не проще ли отказаться от участия в бою? Или сбежать за ограждение сразу после начала боя?

- Ситуации возникают разные.

- А мы будем брать пленных?

- По обстоятельствам. Не думаю, что вы сможете выстрелить в безоружного человека, ротмистр, будь он хоть трижды врагом. Но сосредотачиваться на необходимости сохранить жизнь противнику я бы не стал.

- Разумеется.

Засыпал я долго - молился о том, чтобы Бог простил меня. Страшно быть убитым и страшно убивать. Может быть, кто-то может к этому привыкнуть - а я и привыкать не хочу. Раненая рука болела все меньше. Повязку я сменил, рана почти зажила. Как-то на удивление быстро - словно организм подключил для выздоровления все свои ресурсы. Говорят, на войне люди почти не болеют. Надеялся не подвести товарищей и я.

Земля на берегу Волги была мягкой - наверное, много ила принесла сюда река во время разливов… Однако с каждым часом руки все больше уставали, на ладонях появились мозоли от лопаты, глаза забивались песком. Раненая рука ныла. Товарищи гнали меня из окопов прочь - и я пошел помогать Старостину устанавливать мины. Тоже работа не из легких и к тому же нервная, но, по крайней мере, я научился чему-то новому. Пригодится ли?

Китайцы-инспекторы, которых с утра приехало человек десять, тщательно проверили место будущей схватки: не приготовлены ли здесь укрепления из железобетона, не взрыхлена ли экскаватором почва под окопы, не спрятана ли в кустах установка реактивного огня, нам не положенная? Осмотрев местность, они убрались за проволочное заграждение и линию оцепления. Проволока под током - чтобы на полигон не забрели животные или любопытные. А каждый из участников боя, сбежавший за ограждение, считается условно погибшим. Поэтому за проволокой для нас земли нет. Убежать - все равно что сдаться. Бросить товарищей - предательство.

Еще до приезда китайцев нас покинули все штабные офицеры и прочие военные. Сняли палатки, но душ и туалет оставили - наверное, регламент боя не настаивал на демонтаже подобных сооружений.

Заняли места на далеких вышках за Волгой и в степи наблюдатели, там же обосновались журналисты с отличной оптикой, представители штабов - а мы принялись копать. Иногда по очереди ходили на реку - полежать минут пять в теплой воде, обмыть грязь и пот, смочить волосы. Ничего героического в окапывании не было, эта работа помогала настроиться на нужный лад: мы делаем то, что нужно стране. Без сомнений и колебаний, не торопясь, надежно и слаженно.

Мое отделение вырыло несколько траншей перед домами и между дворами. Хотя стрелять можно из окон, деревянный дом - защита плохая, легко превращается в ловушку. Кирпичный сарай с тонкими стенами - тоже укрытие так себе. Земля укроет лучше. Окоп надежнее каменного дома.

Отделению полковника Сысоева приходилось тяжелее - работали на солнцепеке, а копать нужно было больше. Впрочем, земля им досталась мягче, чем в деревушке - с песком, не утоптанная.

- Домов людям жаль, наверное, - вздохнул Иванов, когда мы вкатили пушку в деревянный сарай, предварительно расшив доски стены, обращенной к Волге. Теперь их можно было снять за минуту.

- Сожгут все и порушат.

- Компенсацию населению заплатили, - предположил Батыр. - Даже хорошо - можно переехать жить в город. Деревня здесь так себе, небогатая.

- Огородов не слишком много, - заметил Пальцев. - Наверное, рыбаки жили?

- Некоторые дома брошены давно, - добавил Чекунов. - Изжила себя деревня. В город все подались?

И правда, отчего жителям деревушки не сиделось на месте? Наверное, все же частный рыболовецкий промысел захирел, земли вокруг лежали незавидные - вот и уехали люди на поиски новой, счастливой жизни. Не так часто в России встретишь опустевшую деревню…

К двум часам дня основные траншеи были вырыты. Решили устроить получасовой перерыв. Я побрел к Сысоеву - посмотреть, как движутся дела там.

Полковник и его люди обустраивались основательно. Разветвленные траншеи позволяли без труда укрыться всем. Окопы, ложные окопы, позиции для гранатометчиков… Люди полковника успели пару раз сходить в деревню, разобрать ветхую избушку и сарай, соорудить перекрытую щель - от минометного огня. Боеприпасы тоже частично перенесли.

- Справимся до шести вечера? - поинтересовался я.

- Должны справиться, - солидно кивнул полковник. - Надо еще избушку какую поплоше по бревнам раскатать - блиндаж устроить. И еще одну перекрытую щель. Зарываться так зарываться. Копать тут

- просто праздник. Песок податливый. Ваши люди помогут?

- Как без этого? Конечно, поможем.

- Еще бы одну траншею, между позициями.

- Это уже из области фантастики. Работы на пару дней. По сухому руслу добраться можно - ползком.

- Да… Нам бы ночь простоять да день продержаться, - усмехнулся Сысоев. - Под вражеским обстрелом были, ротмистр?

- Нет, в боестолкновениях участвовать не доводилось. Под огонь попадал только на учениях.

- А я в свое время с китайцами по-настоящему воевал. В пограничных стычках, когда они через Амур перебраться хотели.

- На Даманском?

- Неподалеку.

- Да, врезали им тогда… Установку бы реактивного огня сюда.

- Хватит и пушки, - уверенно заявил Сысоев. - Пусть ваш Иванов потренируется. Наведет вхолостую, а то и стрельнет разок. Авось снарядов хватит. Сколько у нас снарядов?

- Три десятка.

- Вполне достаточно. Не успеете вы весь боезапас расстрелять. Или сразу подобьете танк, или он вашу пушку в клочья разнесет. Вместе с расчетом.

- Хорошо, полковник. Я отдам приказ разобрать избу, какую похуже. Может, и у себя что-то наподобие долговременной заглубленной огневой точки устроить?

- Смотрите сами. На месте виднее.

Пулеметы работали четко. С позиций полковника простреливался весь полигон, а мы не могли достать только один участок за холмом. Туда я и предложил пальнуть из пушки Федору Иванову. Казаки поспешно сняли доски с передней стенки сарая.

Пожилой рабочий открыл ящик со снарядами и изменился в лице.

- Дела… - прошептал он.

- Что такое?

- Не тот ящик. В нем кумулятивные снаряды.

- Ну и что? Осколочные - в другом. Да можно и кумулятивным выстрелить - хотя, как я понимаю, взрыв зафиксировать будет трудно?

Иванов посмотрел на меня мрачно.

- Ты не видишь, командир? У этих снарядов нет взрывателей.

Я представлял, как должен выглядеть артиллерийский снаряд, лишь в общих чертах, поэтому подвоха сразу не заметил. Теперь форма снаряда и правда показалась мне незаконченной. А в ящике наличествовала полость.

- Может быть, они лежат в другом?

Иванов открыл поочередно все ящики. Взрывателей не оказалось ни в одном.

- Нас подставили, - сказал Пальцев, выглядывая из-за плеча рабочего.

- Кто?

- Штабные.

- Самим надо было все проверять! - рявкнул Чекунов.

Артиллерист покачал головой.

- Взрыватели были. Я смотрел.

- Когда?

- До того как уехал последний грузовик. Когда мы осматривали оружие и отбирали снаряды. И потом, когда открывал один из ящиков. Думал, что сразу нужно отстрелять орудие. Но команды не поступило - и я пошел копать.

- То есть взрыватели исчезли уже после десяти утра?

- После.

Мы воззрились друг на друга. Кто украл взрыватели? Врагов здесь быть не могло - через оцепление и мышь не проскочит… Значит, взяли свои. Но это безумие! Или на полигоне все же прячется одинокий диверсант? Может, это предусматривают условия игры? И мы просто не в курсе?

Я достал мобильный телефон и набрал полковника. Тот ответил не сразу - видно, копал и не слышал сигнала.