Когда Ялде было почти три года, ей поручили отнести своего дедушку в лес, чтобы помочь ему справиться с болезнью.

Слабость и апатия не отпускали Дарио вот уже несколько дней, и он даже отказывался покидать клумбу, в которой спала его семья. Ялде уже доводилось видеть его в таком состоянии, но еще никогда оно не длилось так долго. Ее отец известил поселок, и когда доктор Ливия посетила ферму, чтобы осмотреть Дарио, Ялда вместе со своей двоюродной сестрой Клавдией и двоюродным братом Клавдио осталась рядом, чтобы понаблюдать.

Как следует потыкав и помяв старика при помощи такого количества рук, которым большинство людей не успевало воспользоваться даже в течение дня, доктор Ливия объявила диагноз:

— У вас серьезный дефицит света. Местные зерновые культуры практически одноцветные; вашему организму требуется освещение в более широком спектре.

— А о солнечном свете когда-нибудь слышали? — язвительно спросил Дарио.

— В солнечном свете слишком много голубого, — парировала доктор Ливия, — он слишком быстрый, чтобы тело смогло его усвоить. А свет, который дают поля, слишком красный и медлительный. Вам не хватает цветов из середины спектра; человеку в вашем возрасте нужна умбра, гуммигут, шафран, золотарник, нефрит и изумрудная зелень.

— Все эти оттенки у нас есть! Вы где-нибудь видели такие превосходные образцы?

Дарио, привыкший втягивать конечности во время отдыха, выпятил посреди груди один палец и указал на окружавший их сад. Ялда, в обязанности которой входил уход за клумбой, почувствовала прилив гордости, пусть даже цветы, которые он нахваливал, в течение дня были закрыты, а их светящиеся лепестки — свернуты и неактивны.

— Эти растения служат только для украшения, — снисходительно заметила доктор Ливия. — Вам требуется полный спектр естественного света с гораздо большей интенсивностью. Вам нужно провести четыре-пять ночей в лесу.

Когда доктор ушла, отец Ялды, Вито, и ее дядя, Джусто, обсудили этот вопрос с дедушкой.

— По мне так это какое-то шарлатанство, — заявил Дарио, устраиваясь поглубже в своей земляной ложбинке. — «Умбра и гуммигут!» Я прожил две дюжины и семь лет, и мне вполне хватало света от Солнца, пшеницы и кое-каких декоративных растений. Нет ничего здоровее, чем жизнь на ферме.

— У всех тело меняется со временем, — осторожно заметил Вито. — Ты же не просто так стал уставать.

— А годы тяжелой работы? — подсказал Дарио. — Или я, по-твоему, не заслужил отдых?

Джусто сказал:

— Я видел, как по ночам ты светишься желтым. Если ты теряешь этот цвет, то как он будет восстанавливаться?

— Ялде надо было посадить больше золотарника, — осуждающим тоном выпалил Клавдио. Джусто шикнул на него, но Клавдия и Клавдио уже обменялись понимающими взглядами, как будто это они теперь были докторами и, наконец-то, смогли выявить источник проблемы. Ялда напомнила себе, что прислушиваться стоило только к замечаниям взрослых, и все же ее больно уколол тот самодовольный восторг, c которым старшие брат и сестра восприняли ее мнимую небрежность.

Вито предложил:

— Я пойду в лес вместе с тобой. Если доктор права, то здоровье к тебе вернется. А если нет, то какой от этого вред?

— Какой вред? — скептически возразил Дарио. — У меня сил не хватит и на двенадцатую часть пути, а если ты меня понесешь, то, скорее всего, не осилишь даже половину дороги. Такое путешествие нас обоих прикончит!

Тимпан Вито затвердел от раздражения, но Ялда подозревала, что дедушка все-таки был прав. Ее отец был сильным мужчиной, но Дарио всегда был тяжелее его, и болезнь на это никак не повлияла. Ялда никогда не видела леса, но знала, что он находится дальше поселка, дальше любого места, где ей доводилось бывать. Если бы у них был шанс прокатиться на попутном грузовике, кто-нибудь наверняка бы об этом подумал, однако дорогой пользовались так редко, что надеяться на подобную удачу не стоило.

Наступила неловкая тишина, и тогда задний взгляд Джусто упал на Ялду. На мгновение она подумала, что это просто благожелательный жест, который означает, что Джусто не возражает против ее компании, но потом сообразила, почему неожиданно оказалась в центре внимания прямо посреди серьезного и взрослого спора.

— Отец, я знаю, кто сможет тебя отнести! — радостно сообщил Джусто. — Туда и обратно, и без всяких проблем.

На следующее утро все семейство проснулось еще до рассвета, чтобы помочь трем путешественникам собраться в дорогу. На фоне мягкого красного свечения окрестных полей Люция и Люцио, брат и сестра Ялды, бегали туда-сюда, забирая припасы из погребков и складывая их в огромные карманы, которые отец разместил по бокам своего тела. Клавдио и Клавдия ухаживали за Дарио — сначала помогли ему подняться на ноги и позавтракать, а потом, взяв за плечи, провели вокруг лужайки, чтобы подготовить к долгому путешествию.

Аврелия и Аврелио, которые тоже приходились Ялде двоюродными сестрой и братом, играли роль дублеров, заменяющих настоящего пассажира, в то время как Джусто обучал Ялду ходьбе на четырех ногах.

— Сделай передние ноги немного длиннее, — посоветовал он. — Твоему дедушке нужна опора для головы, так что наклон спины тебе лучше увеличить.

Она вытолкнула часть своей плоти в передние конечности; на мгновение ее ноги закачались под весом Аврелии и Аврелио, но она успела придать им жесткость прежде, чем потеряла равновесие. Когда центральные жилы затвердели, а суставы потеряли гибкость, Ялда сформировала новую пару колен — на этот раз повыше — и перегруппировала окружающие мышцы. Последняя часть была для нее самой загадочной; в своем сознании она чувствовала лишь волну давления, которая распространялась по конечности сверху вниз, наводя в ней порядок — ее плоть как будто была пучком тростинок, который распутывали, пропуская через гребенку. На самом же деле ее мышцы не просто вставали на свои места, а переосмысливали свое окружение и подготавливались к выполнению задач, которые должны были встать перед ними в новых условиях.

— А теперь попробуй сделать несколько шагов, — сказал Джусто.

Ялда неуверенно подалась вперед, а затем перешла на медленную рысь. Аврелия шлепнула ее ногами по бокам и закричала:

— Эге-гей!

— Прекрати, или я тебя сброшу! — предупредила ее Ялда.

Аврелио присоединился к упреку в адрес своей ко:

— Да, прекращай уже! Это я буду кучером!

— Нет, не будешь, — резко возразила Аврелия. — Я сижу впереди!

— Значит, я займу твое место. — Он схватил Аврелию и попытался поменяться с ней местами. Их ёрзанье раздражало Ялду, но она подавила свой гнев и решила воспринимать происходящее как хорошую возможность для тренировки. Если она сможет устоять, держа на спине двух идиотов, которые отрастили руки только для того, чтобы побороться друг с другом, то больной дедушка вряд ли доставит ей много хлопот.

— Ялда, у тебя хорошо получается, — подбодрил ее Джусто.

— Ага, для огромного оковалка, — прошептала Аврелия.

— Не будь такой бессердечной! — воскликнул Аврелио, пытаясь ущипнуть ее за шею.

Ялда ничего не ответила. Может, она и не отличалась грацией по сравнению с Аврелией, которая была на два года старше нее — или даже по сравнению с собственными братом и сестрой — зато по силе ей не было равных во всем семействе, и никто, кроме нее, не смог бы отнести Дарио в лес.

Рысью она подбежала к краю лужайки, где уже начали закрываться цветки пшеницы. Восточная часть неба постепенно светлела, хотя самого солнца Ялда еще не видела. Рассвет приносил с собой столько перемен, что Ялде пришлось несколько раз наблюдать за закрывающимися цветками, прежде чем она убедила себя в том, что сияние лепестков действительно становилось более тусклым, а не просто терялось на фоне солнечного света после того, как сами лепестки заворачивались внутрь цветка.