С первой картинкой все справились.

— А теперь будьте добры, посмотрите на пирамиды сверху вниз, — велела Ялда, — и нарисуйте то, что увидите.

Ялда продолжила, когда на груди у большинства учеников появились новые наброски.

— Задумайтесь о световых лучах, — сказала она — которые достигают нас между боковыми сторонами каждого из этих треугольников. Когда «Бесподобная» находилась в состоянии покоя относительно звезд, каждый из этих равных друг другу сегментов неба в нашем восприятии получал свет от равного же среза окружающего мира. Звезды были равномерно распределены в окружающем пространстве — более или менее — поэтому нам казалось, что они равномерно разбросаны по небу, а все направления выглядели совершенно равноправными.

Ялда оглядела класс и остановилась на одной из молчаливых учениц: Авсилии, чей ко, как правило, говорил за них двоих.

— Не могла бы ты наклонить стержни? Постарайся сделать угол с вертикалью максимально близким к одной восьмой оборота. На полпути к ортогональности. Как у голубого света.

Стержни были соединены с основанием при помощи шарнирного сочленения; Авсилия старательно отнеслась к заданию и несколько раз делала шаг назад, чтобы оценить величину угла.

— А теперь я попрошу вас всех зарисовать новую конфигурацию, — сказала Ялда. — Сначала сбоку.

Севера подошла к ней и в шутку прошептала:

— Ты ведь понимаешь, что лишаешь их того громадного удовольствия, которое они могли бы испытать, когда мы научимся проделывать все это с помощью алгебры?

— Ха! И когда это будет?

— Через пару лет, я думаю.

— А много ли из них продержатся в этом классе так долго?

Севера задумалась.

— Больше половины.

Ялда почувствовала воодушевление; для первого поколения это будет приличный результат. Но прямо сейчас она собиралась позаботиться о том, чтобы любой из присутствующих мог объяснить окружавшую их панораму, полагаясь лишь на свое зрение и свою интуицию.

Она снова обратилась к классу.

— Глядя на этот рисунок, можно сразу сделать один вывод — насчет того, что мы ожидаем увидеть, находясь на «Бесподобной». Какие будут предложения?

— Фиолетовый свет, который догоняет нас сзади, — сказала Проспера, — наклонился так сильно, что… оказался по другую сторону горизонтали. — Судя по ее тону, Проспера знала, что должно было произойти какое-то важное изменение, но не вполне понимала, что именно отсюда следует.

— Значит, если ты будешь двигаться вдоль луча в нашу сторону, — подсказала Ялда, — то что будет происходить с его высотой?

— Чем ближе к вершине, тем она будет меньше, — ответила Проспера.

— То есть высота будет уменьшаться. А что высота обозначает на этом рисунке?

— Время. — Проспера ненадолго над этим задумалась. — Значит, свет будет двигаться из будущего?

— Именно. Он будет двигаться назад во времени. Не для нас — он по-прежнему движется из нашего прошлого — а с точки зрения испустившей его звезды. То есть твое наблюдение говорит нам о том, что обычная звезда, расположенная точно позади нас — в задней восьмушке нашего поля зрения или чуть дальше — не будет выглядеть для нас фиолетовой, так как в противном случае ей пришлось бы испустить свет в собственное прошлое.

— Но ведь в случае ортогональной звезды все будет иначе, да? — с нетерпением спросила Фатима.

— Что ж, на этом рисунке их время горизонтально, а будущее совпадает с направлением нашего движения, но…

Фатима подбежала к краю пещеры и посмотрела вниз, вдоль склона горы.

— … но, к несчастью, гора под нами скрывает эту часть неба из вида. — Из-за горы и выхлопа двигателей наблюдать ортогональные звезды пока что не представлялось возможным.

Ялда попросила студентов зарисовать наклоненные пирамиды сверху. Несколько человек были сбиты с толку или вместо настоящего вида сверху изобразили нечто, соответствующее их собственным представлениям, но заметив консенсус, который постепенно вырисовывался среди их одноклассников, исправляли ошибки, повторно взглянув на макет.

Ялда ждала, пока каждый из учеников сумеет правильно отразить на рисунке ключевые особенности двух фигур.

— Каждый из восьми сегментов по-прежнему отображает равные доли видимого нам неба, — напомнила она. — Но их соотношение с окружающим миром изменилось. Давайте начнем с фиолетового света, с более широкой пирамиды. Кто-нибудь может объяснить, что происходит в этом случае?

Авсилия не удержалась.

— Спереди, — сказала она, указывая на треугольник у себя на груди, — угол между ребрами пирамиды при виде сверху стал намного больше 1/8.

— А значит…? — налегла на нее Ялда.

Авсилия замешкалась, но затем довела дело до конца.

— Значит, в 1/8 неба с нашей точки зрения сосредоточен свет от более, чем 1/8 звезд?

— Именно! — Ялда подошла к ней и развернула так, чтобы ее рисунок был виден всему классу. — В направлении движения «Бесподобной» этот сектор видимого неба имеет больший охват, поэтому в нем скапливается свет от большего числа звезд. Мы по-прежнему воспринимаем его как ровно 1/8, но с точки зрения окружающего нас мира в нем умещается гораздо больше. — Оно отошла от Авсилии и указала в направлении зенита. — Сосредоточьтесь на фиолетовых оконечностях шлейфов. До запуска они были равномерно распределены в окружающем нас пространстве; теперь же они группируются вокруг направления нашего движения. И объясняется это просто: если мы возьмем две линии, образующие друг с другом фиксированный угол — как, например, боковые стороны переднего треугольника — то чем больше мы их наклоняем, тем больше будет казаться угол между ними.

Дождавшись, пока эта простая логика не увяжется с фактами, которые они наблюдали собственными глазами, Ялда добавила:

— В обратном направлении эффект будет противоположным. Из-за горы наблюдать его проблематично — и ко всему прочему мы уже доказали, что позади нас есть область, из которой до нас никогда не доберется фиолетовый свет, испущенный обычными звездами — но, оглянувшись назад, мы, вообще говоря, увидели бы более разреженную картину звезд.

Теперь ближе к ней стояла не Авсилия, а Фатима, поэтому Ялда встала рядом с ней и указала на ее рисунок красной пирамиды.

— А как насчет красного света? Если сравнить задние треугольники двух пирамид, становится ясно, что угол, соответствующий красному свету, еще меньше, чем в случае фиолетового — поэтому с нашей точки зрения красные изображения позади нас разбегаются по небу сильнее фиолетовых — по сравнению с фиолетовым светом их как будто проталкивает вперед. И это различие не исчезает по мере удаления от заднего ребра. Для любой конкретной звезды красный свет будет в большей степени удален от надира. Вам это ничего не напоминает? — Ялда указала на вертикальные шлейфы у себя за спиной; все они были обращены красными концами вверх.

— Но что произойдет с красным светом, — продолжила она, — если мы обратим свой взгляд в направлении движения «Бесподобной»? Из восьми треугольников, составляющих пирамиду, здесь мы видим только пять. Что же происходит с тремя треугольниками, которые смотрят вперед?

Фатима любезно добавила три линии, благодаря которым стали видны скрытые треугольники.

— Теперь они направлены назад, — сказала Авсилия.

— Да! — Ялда подняла глаза к зениту. — Видите эти странные красные оконечности шлейфов, которые торчат не в ту сторону? Это звезды, которые в действительности находятся позади нас! Как показывает пирамида, мы не можем видеть красный свет, исходящий от объектов впереди — в том же смысле, который вкладывает в понятие «впереди» наблюдатель, движущийся вместе со звездами. Тем не менее, красный свет в этом направлении мы по-прежнему видим — просто он относится не к объектам, расположенным перед нами, а к тем, что находятся позади нас.