Крестьянское скотоводство в Пензенской губернии и, за весьма малым исключением, помещичье в совершенном упадке, как в численном, так и в расовом отношении. Лошадиные породы на некоторых конных заводах еще удовлетворительны, но рабочие крестьянские лошади и в особенности рогатый скот не отличаются красотой, чрезвычайно мелки, слабы и изнурены. От дурного содержания часто появляются между ними заразительные повальные болезни, до такой степени истребляющие рогатый скот, что теперь можно встретить много деревень, в которых во всех пять коров.[8] В подтверждение наших слов о пензенском скотоводстве приводим сведения, заимствованные нами из некоторых статистических данных: по всей Пензенской губернии приходится:
Лошадей
На 1 квад. Версту
9,99
На 100 жителей
29,32
Рогатого скота
На 1 квад. Версту
6,71
На 100 жителей
19,71
Овец
На 1 квад. Версту
13,13
На 100 жителей
49,70
Свиней
На 1 квад. Версту
7,47
На 100 жителей
21,93
Всего же в губернии:
Лошадей 333,079
Рогатого скота 223,903
Овец 564,666
Свиней 249,141
Сравнительно с другими губерниями Пензенская губерния относится по коневодству и овцеводству к губерниям, имеющим лошадей и овец менее принятой средней пропорции, а по скотоводству рогатому состоит в последнем разряде между Санкт-Петербургскою губерниею и областью Камчатскою, с которыми она и составляет весь отдел наименьшего рогатого скотоводства в России.
Влияние винокурения на быт крестьян, по нашему убеждению, во многих случаях неудовлетворительно. Нет сомнения, что, как средство к заработку, оно вносит в домы крестьян известный денежный достаток, но нимало не отражается на их полевом хозяйстве, потому что район, в котором возможно зимнее продовольствие скота бардою, не простирается далее 10 верст вокруг завода. Поэтому значительное винокуренное производство Пензенской губернии, сосредотачиваясь только в 69 пунктах, дает возможность только 69 малым пространствам пользоваться бардою. Здесь причина того, что большее количество барды остается от местного потребления и, становясь негодною, выбрасывается вон, чего не могло бы случиться, если б то же самое количество вина, которое производит Пензенская губерния, выкуривалось не на 69 больших, а на большем числе меньших заводов. Следовательно, винокурение Пензенской губернии, при настоящем своем положении, мало способствует к распространению скотоводства, без которого не может улучшиться и само земледелие. Денежный заработок при упадке своего хозяйства крестьяне употребляют на покупку хлеба и прочих продуктов. А когда заводский заработок оказывается неудовлетворительным для годового продовольствия семьи покупным хлебом, то многие из крестьян отправляются на заработки в более отдаленные места, оставляя задаточные деньги на продовольствие семьи, или, по преимуществу, занимаются лесокрадством. Продажа дров и строевого леса, воровски вывезенного из помещичьих и казенных лесных дач в Городищенском и Краснослободском уездах, составляет некоторый источник прокормления не радеющих о земледелии крестьян, и видимое лесокрадство из казенных дач этих уездов в последнее время обратило на себя особенное внимание министерства государственных имуществ. Не касаясь того, достигли ли своей цели меры, принятые против лесокрадства, скажем, что крестьяне два последние года жалуются на крайнюю трудность воровского вывоза леса из казенных дач, и в то же время ничтожность крестьянского скотоводства и жалкое состояние земледелия утроило в последние 10 лет цену жизненных продуктов. Можно сказать вообще, что земли Пензенской губернии не получают удобрения, которым, при обширном винокурении, могло бы располагать здешнее сельское население, и что это должно считать главною причиною упадка многостороннего сельского хозяйства и относительной бедности крестьянского сословия.
Такое состояние главных основных отраслей сельского хозяйства в тех местах Пензенской губернии, где особенно развито винокурение и где почва сама по себе не обилует плодородием, безотрадно в настоящем и не может обещать ничего хорошего в будущем, если не будет устранена причина этого неутешительного явления. Мы нимало не ошибемся, если причину всех этих неблагоприятных явлений будем полагать в преизбытке того спекулятивного характера, который усвоен здешнему винокурению. Пензенские помещики, владеющие винокуренными заводами, смотрят на винокурение как на независимую самостоятельную промышленность, а не как на прибыльную отрасль сельского хозяйства, которая, видоизменяя главный продукт местного плодородия, кроме денежных прибылей от самого фабриканта, дает средства к возвышению местного хозяйства. Этот взгляд помещиков заставил их ввести производство значительного, как мы видели, винокурения на относительно малом числе огромных заводов; и в нем лежит коренная причина того, что здешнее винокурение мало содействует или, вернее, вовсе не содействует ни скотоводству, ни земледелию.
Когда мы будем приводить эту мысль с должною последовательностью, то увидим, что производство винокурения на малом числе больших заводов не принесло сельскому хозяйству той пользы, какую могло принесть, если б производилось на большем числе меньших заводов.
Помещики, владельцы больших заводов, увлеченные прибылями, доставленными винокурениями в несколько лет, особенно благоприятствовавших ему, сосредоточивали на нем всю свою деятельность к очевидному ущербу земледелия, которое не представляло столь быстрого приобретения денежного богатства. Пример нескольких удачных попыток привлек большое число последователей. Прежние винокуренные заводы на 10 и 20 тысяч выкурки, из которых на каждом перекуривалось от 2000 до 3000 четвертей хлеба, собранного с полей самого заводчика, с прибавлением покупного из ближайших к заводам мест, быстро заменилось заводами, устроенными для 100 тысяч действительной или 500–800 тысяч номинальной выкурки, на которых ежегодно перекуривалось хлеба от 8 до 10 тысяч четвертей. Так винокурение усиливалось, но число заводов не возрастало пропорционально его развитию, и в настоящее время во всей губернии их считается только 69 на пространстве 33 810 квадратных верст, тогда как еще в 1815 году в одной Черниговской губернии, занимающий 49 000 квад<ратных> верст, считалось 442 винокуренные завода, на которых выкурилось только около 1 900 000 ведер вина. Конечно, устройством таких больших заводов пензенские помещики старались централизировать хозяйственный надзор за производством винокурения и предъявить более прав на получение иногородних поставок вина в казну при разделе заподрядов между заводчиками, сообразно силам их заводов. Но, увлеченные, как мы уже сказали, прибылями от винокурения, они упускали из вида, что, расширяя запрос на хлеб без увеличения числа заводов, они должны будут покупать его из мест более отдаленных, откуда доставка хлеба будет обходиться много дороже, в ущерб польз, приносимых винокурением, и что барда в том количестве, в каком она ежедневно выходит на больших заводах, не может быть потребляема небольшим количеством своего и крестьянского домашнего скота, и некоторое весьма чувствительное ее количество должно будет пропадать без потребления, что нередко и происходит на пензенских винокуренных заводах, где лишняя барда, делаясь чрез несколько времени негодною для употребления, спускается в реки и, вместо пользы, приносит вред, отравляя воду в маленьких речках и прудах. Вследствие такого одностороннего взгляда заводчики вскоре начали чувствовать затруднение в своевременной покупке нужного для заводов количества хлеба. Цены на хлеб и доставку его на заводы начали быстро подниматься в пропорции, не соответственной с расширением винокурения, ибо мы видели, что производство вина в Пензенской губернии в последние 10 лет увеличилось около 3 %, а цена на хлеб поднялась с 1 р. 50 к., за четверть до 5 руб. серебром, так что в настоящее время среднюю цену для хлеба в Пензенской губернии в урожайные годы нельзя полагать менее 3 р. 50 к. сереб. Такое возвышение хлебных цен лишило здешних заводчиков тех выгод, каких они ожидали на основании своих расчетов, а развитие винокурения в тех губерниях, которые прежде не производили достаточного количества вина для собственного потребления и которые в настоящее время могут даже отпускать вино и в другие места, показало, что винокуренные заводы Пензенской губернии могут иногда терпеть большой недостаток в запросе на то количество вина, которое каждый из них поставил задачею выкурить в один период. Очарование падало. Пензенские заводчики должны были искать исхода в этом новом затруднительном положении. Привыкшие смотреть на винокурение с ложной точки зрения, они не обратились к восполнению уменьшавшихся денежных доходов от винокурения доходами других сторон, доставляемых им в сельском хозяйстве. Напротив, приученные давать делу желаемый ход, per fas et nefas,[9] они только устремились удвоивать и утроивать номинальные силы своих заводов для получения неправомерно большого количества заподряда, надеясь таким образом обеспечить свои заводы в работе. Мера эта удавалась временно, до тех пор, пока не воспользовались ею все заводчики; но когда все они успели номинально увосъмеритъ силы своих заводов, снова появилась та же несоразмерность между запросом и предложением, так что даже в С.-Петербурге пензенские заводчики получали на каждую предложенную 1000 ведер заводской конкуренции около 40 ведр запроса, а в других губерниях от 10 до 20 ведр на тысячу. К тому же год от году увеличивающееся винокурение некоторых других великорусских и остзейских губерний, менее расходующих на доставку вина в столицы и многие губернские города, породило предложение продукта по такой цене, которая оказалась невыгодною для пензенских заводчиков. Так, например, Псковская губерния давно уже не покупает спирта с пензенских заводов, а в последние годы Астраханская, Ярославская и Московская губернии заподряжали нужное для себя количество вина по таким ценам, которые пензенские заводчики считали для себя разорительными и должны были отказаться от продовольствия вином этих губерний; притом, встречая значительное соперничество принимать подряды по ценам, для себя совершенно безвыгодным. Говоря вынуждены, мы нимало не погрешили против смысла самого дела; ибо большая часть здешних заводчиков, затратив на постройку больших заводов все свои наличные капиталы и сосредоточив на винокуренной промышленности все свои интересы, действительно поставили себя в крайнюю необходимость принимать на себя поставки даже безвыгодные, в вдохновенной надежде на предполагаемое только понижение хлебных цен или усиленные выходы вина на заводах. Тому, кто знаком с действиями пензенских помещиков-заводчиков в отношении заподрядов и поставок вина, не нужно говорить, до чего доходит их уносчивость в предприятиях. Мы скажем только, что они часто грустно ошибаются и нередко оканчивают годовое винокурение недокурами, после которых изощряют свои способности на исходатайствование отсрочек, надеясь пополнить прошлогоднюю недоимку деньгами, которые получат в задаток на новый заподряд. Отсрочки эти, получаемые заводчиками, также per fas et nefas при посредстве местных властей, удостоверяющих о прорвах плотин и других заводских повреждениях, обходятся им недешево, но они все это переносят спокойно в надежде, что авось в следующий год матушка Россия не обойдется без их вина и должна будет заплатить им за него такую цену, которая вознаградит их за все потери и удовлетворит их интересам. Но надежды эти пока остаются и, вероятно, останутся только надеждами, а в сущности сами дела заводчиков становятся год от году запутаннее и запутаннее. Трудно надеяться, что придет такой год, в который неурожай постигнет всю Россию, кроме мест, доставляющих хлеб на пензенские заводы, и явится невозможность приобретать вино из других винокурен. Нам непонятно, как пензенские заводчики, постоянно нуждаясь год от году более и более в деньгах, утешают себя любимой мечтою поправить когда-либо свои дела продажею вина по таким ценам, которые сразу сделают их Крезами, и не хотят обратить внимание на то, как ведут дела их собраты-винокуры других мест, особенно в Царстве Польском, в западном крае, в губерниях остзейских и некоторых местах средней полосы империи, как-то: в губерниях Орловской, Тульской, Калужской и Тверской, где винокурение служит источником возвышения сельского хозяйства и довольства обитателей, где не знают случайностей, вдохновенных соображений, доводящих иногда до крайних убытков, точно так же, как не знают милого обычая спускать барду в реки, а кормят ею скот, пометом которого утучняют свои поля и, рачительно обрабатывая их с помощью здоровых и сильных животных, улучшают и свой быт и быт своих крестьян; где на барду не смотрят как на отброс производства, а как на ценный продукт, который продается по 75 коп. за бочку, а иногда и дороже, и где ни одна капля ее не пропадает даром. Ничто не препятствует пензенским заводчикам так обусловить винокурение, как оно обусловлено в тех местах, где оно приносит большие разнородные выгоды. Но, несмотря на то, что винокуренное производство, как мы сказали, не удовлетворяет пензенских заводчиков, некоторые купцы, лишенные права владеть винокуренными заводами, сознавая все выгоды этого дела, берут помещичьи заводы в арендное содержание, не официально, не обеспечивая себя ничем, кроме доверенности на управление заводом и принятие заподрядов, и тотчас, вступая в права, ставят при заводах собственный рогатый скот и свиней, которых откармливают получаемою бардою и таким образом значительно увеличивают барыши, которых не имели сами владельцы заводов. Нельзя не пожалеть, что этими примерами не пользуются заводовладельцы, которые легко могли бы удобрить свои поля содержимым при заводах скотом и тем самым приобретали бы возможность пользоваться еще большими выгодами, нежели безземельные промышленники. Нам кажется, что этот пример ясно говорит, что покровительственные меры правительства, вверившего винокурение помещикам, здесь не достигают своей цели и что земледельческие интересы края более выигрывали бы, если б винокурение предоставлено было не одному привилегированному классу, а вообще, без различия сословий, всем лицам, владеющим землею и занимающимся возделыванием ее: от этого вино, как нужный для правительства продукт, нимало бы не вздорожало, а земледелие заметно улучшилось бы.