Серега выключил радиотелефон. Включил через три минуты.

— Деньги приготовить купюрами не более двадцати долларов. Передача начнется завтра. Будьте готовы с утра. Я позвоню. Ваш шеф жив. Получим деньги — останется жить.

И он попылил дальше, отключившись. Больше не звонил. Поездил по кольцу, потом свернул и поехал к нам.

Я спросил его, не передавал ли чего Зяма. Он отрицательно покрутил головой, вдруг что-то вспомнил и побежал к машине.

— Ты куда? — окликнул его Семен.

— Куртку в машине оставил, — ответил Серега.

Вернулся он быстро, с курткой в руках, но вид у него был озабоченный. Он подозвал Семена и долго о чем-то шептался с ним, размахивая руками. Семен пытался, судя по жестикуляции, его разубедить в чем-то и успокоить. Но Серега не соглашался, упрямо мотал головой.

Я подошел к ним.

— О чем спорят славяне?

— Да мы не спорим, — ответил Семен. — Он уверяет, что кто-то украл у него из куртки бумажку с адресом Зямы, которую ты ему написал. А я говорю, что он сам небось её выкинул, кому она тут нужна?

— Вот этого я не знаю! — взвился Серега. — Кому-то, значит, очень даже нужна, если он в карман не поленился слазить.

Мы как могли успокоили его, сами подозревая, что Серега выронил бумажку по дороге или просто выкинул да и забыл. Ну в самом деле, кому мог понадобиться адрес старика Шпильмана?

День, вернее, его остаток, прошел спокойно. Еду шефу носили Мишаня и Серега. Мы с Семеном перестали к нему ходить: завидя нас, он начинал нести околесицу вроде того, что мы совершаем огромную ошибку, что его все предали, что жена задумала его погубить и все такое прочее. Что-то в этом роде он пытался втолковать и Мишане с Серегой, но не так настойчиво.

Мы снова и снова обсуждали все детали завтрашней операции, съездили на место, осмотрели все до кустика, просчитали каждое движение. Утром нужно разложить по дороге пакеты для тех, кто повезет выкуп, в условленных и заранее намеченных местах.

Завтра Серега и Семен поедут вместе в Москву, Семен возьмет вторую машину и сразу вернется, а Серега в условленное время позвонит и объяснит дальнейшие действия тому, кто должен передать выкуп.

Нина выглядела в этот вечер оживленной, ей стало лучше. Она съездила с нами на место завтрашнего обмена заложника на деньги, свежий воздух явно пошел ей на пользу. Она приготовила вкусный ужин, Серега позволил нам немного спиртного, и остаток дня мы провели в хорошем настроении. Семен заступил на вечернее дежурство, потом его сменит Серега, а после заступал я. Меня менял Мишаня.

Нина возилась на кухне с посудой, я поднялся наверх отдохнуть, но вспомнил, что надо бы напомнить Семену разбудить Серегу себе на смену, не то перепутает все. Я стал спускаться по лестнице и вдруг остановился…

Мишаня сидел на корточках возле наших пожиток и что-то искал в сумке. Когда у меня под ногами скрипнула ступенька, он вздрогнул и резко отодвинул сумку, взявшись за другую.

— Что-то ищешь, Мишаня? — спросил я.

— Да нет, все в порядке. Уже нашел.

Он спрятал в карман расческу и отошел. Вид он имел смущенный, щеки горели. Еще бы! Я узнал эту сумку. В ней лежали деньги.

Я не стал ничего говорить, хотя испытывал чувство неловкости. Я сам себя пытался отговорить от подозрений, убеждая, что мне это просто-напросто померещилось. Я вышел на улицу, переговорил с Семеном и вернулся. Навстречу мне вышел Мишаня, одетый в куртку.

— Ты далеко? — спросил я его, все ещё не избавившись от чувства неловкости.

— Да нет, пойду свежим воздухом во дворе подышу перед сном.

Я поднялся к себе. На кровати рядом со мной лежал Серега и читал книгу из стопки лежащих около него на табуретке.

— Дай, что ли, книжку почитать, — зевнул я.

— Да тебе это не интересно, — поморщился он. — Это я справочников кучу нашел, валялись тут.

И он показал обложку "Справочника пассажира", который увлеченно листал. Я просмотрел всю стопку. Там были: "Справочник садовода-любителя", "Справочник для поступающих в высшие учебные заведения", "Справочник для поступающих в средние учебные заведения" и тому подобное.

— Ну и чтиво ты себе раздобыл!

— А что? — живо откликнулся он. — Местами весьма любопытно. Чистый детектив!

— Ну-ну, наслаждайся, — хмыкнул я, отправляясь на койку.

Я лежал и слушал, как журчит вода в кране на кухне, как тихо звякает посуда. Я видел сквозь закрытые глаза Нину и захотел вдруг ощутить её рядом, подумал: надо зайти к ней, когда она управится… Но под шепот воды, шуршание страниц незаметно для себя задремал.

Проснулся я уже в темноте. Но в комнате было довольно светло, луна заливала все мертвенным светом, тени предметов казались таинственными, затаившимися чудищами. Серега спал, накрыв лицо книжкой.

"Свет Нина, наверное, выключила", — подумал я.

Мне стало обидно на себя: я ведь так хотел увидеть её, ждал, и на тебе, заснул, как последний дурак. А она заходила к нам в комнату, думала, что я её дожидаюсь, а мы с Серегой дрыхли тут, как два сурка. Спать мне почти расхотелось. Я лежал с открытыми глазами и вдруг услышал голоса за окном…

Я осторожно выглянул. Разговаривали Семен и Мишаня. Мишаня явно оправдывался, а Семен ему выговаривал. Я взглянул на часы. Ого! Два часа с гаком прошлялся где-то Мишаня.

Голоса смолкли. Скрипнула лестница, потом пружины дивана, и все стихло. Я лежал и размышлял, а потом незаметно уснул. Всегда у меня так получается.

Во второй раз меня разбудил Серега.

— Вставай, лежебока, — засмеялся он

тихонько. — Ну и храпишь ты! Бедная Нина, она даже не знает, что ей предстоит за мучение.

— Ничего, это ещё не самое страшное, — зевнул я. — Как там? — я кивнул за окно.

— На Шипке все спокойно! — лихо отрапортовал Серега, заваливаясь на кровать и сладко потягиваясь.

Я забрал у него автомат и вышел на улицу, поеживаясь. Дежурство предстояло не из трудных. Я привык к дежурствам и засадам похуже. А тут тепло, светит луна, глаза не надо ломать. Воздух лесной, чистый курорт, а не дежурство!

Я неспешно прогулялся вокруг дома энное количество раз, потом присел на крылечко. Закинув голову, я смотрел на звезды, про существование которых как-то позабыл в московской своей квартире, где я если и смотрел вверх, то видел только относительно белый потолок.

Я сидел и блаженствовал, и вдруг что-то произошло на заднем дворе, какое-то движение. Я вскочил, вытянул голову. Все тихо. Я сел на место. Но теперь не расслаблялся, а чутко прислушивался. И вот оно, снова! Шумок приглушенный донесся с заднего двора и через мгновение — быстрые шаги, скрипнула дверь черного хода.

Я рванул за угол, выставив впереди себя автомат. На заднем дворе никого и ничего. Я тихонько вошел в дом, крался беззвучно, как кошка, подсвечивал фонариком. Я замер на лестнице черного хода, послушал… Странный звук доносился снизу, из двери в подвал, словно вода, что ли, булькала во фляжке. Я пошел на звук в кромешной тьме, почти на ощупь, чутьем угадывания препятствия перед собой. Но все же около входа в подвал споткнулся, едва не упал, наклонился потрогать, что это… И чуть не вскрикнул. Моя рука коснулась чьего-то лица!

Я зажег фонарь и увидел внизу залитое кровью лицо Сергея, он пытался зажать рукой страшную рану на шее, что-то хотел сказать, но из перерезанного горла вырывалось только жуткое бульканье.

Крови из него вытекло — страшное дело! Я, не раздумывая, выстрелил вверх, тут же всюду включили свет, по лестнице с оружием в руках скатились мои друзья. Даже Нина прибежала с пистолетом, в наброшенном наспех халатике. Они склонились над Серегой, а я бросился вниз по лестнице, где меня ждал неприятный сюрприз. Толстенная дверь камеры была открыта! А по лестнице до Сереги вел широченный кровавый след.

Этот гад шеф ухитрился заманить беднягу в подвал и, когда тот открыл его камеру, чем-то острым перерезал Сереге горло, а сам удрал.