В число американских входили ядерные заряды, доставляемые межконтинентальными ракетами, тяжелыми бомбардировщиками, атомными подводными лодками и ракетами средней дальности, базировавшимися на территориях союзников США по НАТО.

Военные руководители того времени, в отличие от Неделина, почти не советовались по военно-стратегическим вопросам ракетно-ядерной эпохи с Королевым и другими главными. Однажды, вернувшись с какого-то совещания из Министерства обороны, СП поделился со мной и Бушуевым (мы в это время ждали его в кабинете): «Они же не хотят понимать, что прошло их время. Там есть молодые, толковые офицеры. Но им не дают хода и их не слушают». Наши военные соседи из НИИ-4, относившиеся к разряду «молодых», тоже жаловались, что там, «наверху», их не хотят слушать.

Одним из таких «молодых» был Николай Смирницкий. С капитаном Смирницким мы в 1947 году сидели в бронемашине при первом огневом стендовом испытании и при первых пусках в Капъяре.

В 1965 году Смирнипкий был назначен начальником ГУРВО, дошел до должности заместителя Главнокомандующего Ракетными войсками стратегического назначения, но в 1975 году уже в звании генерал-лейтенанта был уволен в отставку. В 1962 году он в чине полковника служил в Главном управлении ракетного вооружения (ГУРВО). Мы редко встречались. Однажды он очень озабоченно сказал: «Ты не представляешь, как тяжело. У министров и главкомов разные взгляды. Каждый из главных — Королев, Янгель, Челомей — имеет свою точку зрения. Мы должны очень спешить, а единой концепции пока нет. Каждому хочется лично выходить на Хрущева и убеждать его в своей правоте. Но ведь не его это дело — разрабатывать стратегию ракетной войны. Все очень запутанно. Тогда, в бронемашине, нам с тобой было куда яснее».

Позднее от Смирницкого я услышал некоторые подробности о «ракетном кризисе». Он был активным участником подготовки размещения ракетных позиций на Кубе и знал то, что от наших людей многие годы скрывалось, несмотря на открытые публикации за рубежом.

Продолжаю хронику событий. 17 апреля кубинские контрреволюционные отряды и наемники, при поддержке флота и авиации США вторглись на Кубу в районе Плайя-Хирон. Кубинская армия, используя опыт наших советников, с помощью нашего оружия полностью разгромила войска интервентов.

3-4 июня 1961 года проходила Венская встреча Хрущева с Кеннеди. Несмотря на два дня переговоров, эта встреча не стала поворотным пунктом в советско-американских отношениях.

Непримиримые сторонники «холодной войны» Даллес, Макнамара и Джонсон оказывали давление на Кеннеди, требовали ужесточения политики по отношению к Советскому Союзу. Посетивший нас Устинов, в то время председатель ВПК, со слов Хрущева после его Венской встречи сказал о Кеннеди: «Этому красивому мальчишке не позавидуешь».

Подливали масла в огонь «холодной войны» и европейские события, в частности возведение в августе 1961 года «Берлинской стены».

В Пентагоне был разработан и 20 февраля 1962 года утвержден «Кубинский проект», в котором октябрь 1962 года определялся как срок свержения Кастро. Конгресс США принял резолюцию, предоставляющую президенту право предпринимать военные действия против Кубы, если это потребуется «для защиты американских интересов».

В апреле, июне и июле 1962 года мы вывели в космос три «Зенита». Полученные результаты подтвердили исключительную ценность этого вида разведки. Ознакомившись в центре Главного разведывательного управления Генштаба (ГРУ ГШ) с обработанной пленкой, возвращенной из космоса, я получил большое удовлетворение от сознания причастности к созданию столь эффективного средства наблюдения и разведки. Правда, офицеры ГРУ жаловались на качество отечественной фотопленки: «Если бы нам американский „Кодак“, мы бы еще не то разглядели».

Там я впервые услышал «под страшным секретом» намек о подготовке для отправки на Кубу ракет Р-12. ГРУ получило задание проверить, возможно ли различить и опознать наземные стартовые позиции таких ракет. Выяснили, что если фотографии будут получать при помощи аэрофоторазведки, то наши ракеты, безусловно, обнаружат. Со спутника это сделать труднее, но также возможно.

В ответ на угрозу американского вторжения, по просьбе Кастро, Хрущев дал согласие на создание группы советских вооруженных сил на Кубе. Но обычными средствами американцев не испугать. Чтобы парировать реальную военную угрозу, Хрущев принял исключительно смелое решение: приблизить ядерные ракеты непосредственно к границе США. Ни министр обороны, пожилой маршал Малиновский, ни любой из членов президиума ЦК КПСС на такой рискованный шаг не решился бы.

После разведывательно-инспекционной поездки на Кубу начальника Генерального штаба маршала Бирюзова во главе группы военных ракетных специалистов, которыми руководил Смирницкий, было принято окончательное решение.

Основу боевого состава группы советских вооруженных сил на Кубе должна была составить 43-я дивизия ракетных войск стратегического назначения. В состав ракетной дивизии входили три полка, вооруженные ракетами Р-12 (24 пусковые установки), и два полка с ракетами Р-14 (16 пусковых установок).

Впервые на чашу весов «мир — война» были положены ракеты только Днепропетровского КБ Янгеля. Знал ли сам Янгель об этом? Он знал и был горд тем, что не только его еще «сырая» Р-16, но и ракеты средней дальности, предназначенные для Европы, оказались способны устрашить американцев. Впоследствии военные ракетчики в укор нам, королевцам, говорили: «Вот Янгель работает на нас, а Королев — на ТАСС».

Ракетная дивизия, если выпустит все свои ракеты первой (второго пуска уже быть не может), способна уничтожить по крайней мере 40 важнейших военно-стратегических объектов почти на всей территории США (конечно, кроме Аляски). Общий ядерный потенциал всей дивизии в первом и единственном пуске, если каждая ракета будет обеспечена стартовой позицией и дойдет до цели, составлял в зависимости от типа головной части до 70 мегатонн.

Для защиты ракет от ударов с воздуха ее прикрывали две зенитные ракетные дивизии и истребительный авиационный полк. Четыре мотострелковых полка должны были охранять наши ракеты от наземного наступления американцев в случае их вторжения на остров. Кроме того, для борьбы с морским десантом предназначались катера, оснащенные системами ракетного залпового огня (усовершенствованные «катюши») и самолеты-бомбардировщики Ил-28.

Подготовка техники и контингента войск, переброска всего этого на Кубу морским транспортом под видом перевозки горючего и других мирных грузов были действительно грандиозной операцией. Особую заботу вызывали погрузка, маскировка и размещение на судах, а затем на берегу ракет, ядерных зарядов и самолетов. Надо учесть, что все боевые средства требовали развитых служб тыла, снабжения горючим, средствами связи и замкнутого размещения всего личного состава. Первые боевые подразделения советских войск во главе с генералом армии И.А. Плиевым прибыли на Кубу в июле — начале августа. В середине августа началась тщательно замаскированная переброска ядерных боезарядов.

Операция «Анадырь» по отправке и подготовке ракетно-ядерной экспедиции на «Остров свободы», как тогда называли Кубу, проводилась столь секретно, что никто из нас, общавшихся с ракетно-космической элитой, не подозревал, к чему готовят ракеты, разработанные нашими друзьями в Днепропетровске.

В сентябре на Кубу начали прибывать ракеты Р-12 и самолеты Ил-28. Теперь из рассекреченных архивов стало известно, что к двадцатым числам октября по плану Пентагона стратегические силы США должны были полностью подготовиться к ядерной войне. Эта информация, поставляемая нашему высшему политическому руководству, видимо, и послужила причиной публикации[7] заявления ТАСС от 11 сентября:

«Советское правительство считает своим долгом проявить в создавшейся обстановке бдительность и поручить министру обороны Советского Союза и командованию Советской Армии принять все меры к тому. чтобы наши вооруженные силы были приведены в наивысшую боевую готовность.