– Беспартийная молодежь – настоящая проблема, – начальственным тоном произнес Артем. – Им руководство нужно. Ничего, скоро мы их охватим и вольем в наши ряды.

– Они стареньких дедушек убивают, – невинно хлопая глазами, как кукла, сказала Марина. – Зачем вам таких злых пацанов охватывать и вливать?

– Этому дедушке?извращенцу на кладбище самое место, – ответил Артем. – Партия учит: здоровая нация не должна гнушаться ничем, чтоб очистить себя от скверны.

– Ну, не Шаляпин, не Шаляпин, – с усмешкой сказала Лиза. – Глупый, толстый и безголосый старикашка. Но ежели всех взрывать, кто плохо поет – никакого гексогена не напасешься. Он же безобидный.

– Мразь, – сказал Артем и сквозь зубы сплюнул в пепельницу.

Участь жирного безголосого дедушки меня нимало не тронула, и, сказать по совести, отечественной культуре была оказана немалая услуга; то, что Артем придерживается таких взглядов, было понятно сразу и естественно, но, пока он молчал, я на него не злился, а сейчас мне так ясно представилось, как костяшки моих пальцев разбиваются об эти зубы из дешевенькой керамики, что даже рука заныла. Я вызвал в своем воображении пару других картин, еще более кровожадных, но в конце концов плюнул и снова стал внимательно следить за дискуссией.

Попытались, как в порядочном детективе, разобраться, есть ли между всеми нами что?нибудь общее. Но единственным общим оказалось то, что все мы не были коренными москвичами. Марина из Пскова, Лиза из Владимира, Холодовы – екатеринбуржцы (и даже – единственные из нас – до сих пор без московской прописки), Алекс одессит, а Гена сбежал из Казахстана.

Еще все мы, кроме парочки Холодовых, были холостые, вдовые или разведенные, в общем, одинокие люди. (У Артема имелась семья, но жил он здесь один.) И раньше мы нигде не встречались и не пересекались. Общие знакомые, конечно, в конце концов выявились, но – седьмая вода на киселе. Известно же, что любой житель Земли, если копнуть, окажется связанным с президентом Шварценеггером не дальше чем через четверых человек. Или через троих? Ну?ка, попробую подсчитать: насколько я знаю, брат моей мачехи в молодости служил в одном учреждении с президентом Путлером… Работает схемка! Брат мачехи, мачеха и Путлер – всего?то три промежуточных звена и понадобилось между богоподобным Шварцем и безработным Иваном Черных. Стоп: кажется, я что?то важное в беседе упустил…

– А?! – я встрепенулся.

– Иван, – Артем нетерпеливо тряс меня за плечо, – спишь, что ли? Хоть ты скажи этим мудакам, что таких кидал не бывает, что не станут они убивать… Ты единственный тут нормальный умный мужик! Мы ж вчера говорили! Секта это, и больше ничего!

Оспаривать лестное утверждение, что я являюсь единственным нормальным мужиком среди присутствующих, да еще умным, мне не хотелось, и я послушно кивнул, одновременно с этим мысленно пожелав Артему сегодня же издохнуть. Привычку лицемерить я приобрел давно, и необходимость актерствовать меня ничуть не напрягает.

– Что без толку спорить, – произнес я вслух. – Ты же круто информированный. Знаешь ходы?выходы. Вот и поинтересуйся у своих партийных друзей, что происходит. Нам расскажешь.

– Базара нет, – сказал Артем решительно. – Выходы такие есть, я ж тебе вчера говорил. Ежели народ хочет знать – я к понедельнику проконсультируюсь.

– Народ хочет ясности, – сказал Олег. – Только ничего ты, Артем, не узнаешь. Мафия следов не оставляет. Попробуй, конечно, если заняться нечем…

– Мне всегда есть чем заняться, – оскорбился Артем, – для вас же стараюсь, чтоб вы зря головы не ломали. Меня?то им нипочем не развести. Об ваших же интересах забочусь. Да как хотите, мне?то что! Мы с этими придурками по?любому разберемся.

– Мы не сомневаемся в твоей крутизне, – сказала ехидная Маринка. – Будем весьма признательны, если ты нас просветишь, когда все узнаешь.

– Ну, какая крутизна… – скромно потупился Артем. – Современный человек должен иметь источники информации… Мариш, а что, водка закончилась? Мужики, может, сходить еще за одной? Хозяйка не против? Девчонки, вам чего купить?

Олег с Таней сказали, что им пора. Правильно: если у вас нет московской прописки, после комендантского часа лучше не болтаться по городу. Хотя по опыту известно, что весь шухер спадает уже к половине первого, когда патрули укладываются спать, но чем черт не шутит. Иногда можно и ночью нарваться. Остальные были не против. «Девчонки» также встретили идею с энтузиазмом.

– Кто со мной? – требовательно спросил Артем, опять пихая меня локтем.

Я прикинулся, что задремал. Почему за добавочной водкой всегда ходят парой, как девочки в туалет? Магазин в двух шагах, он вон какой шкаф, один бы донес. Составить Артему компанию вызвался Гена, и я с облегчением откинулся на спинку дивана. Почему?то я был рад, что добровольцем оказался не Алексей. Хотя какая мне, в сущности, разница?

Проводив Олега с Таней и добытчиков водки, Марина понесла в кухню переполненные пепельницы и грязные тарелки. Лиза увязалась за ней. Все?таки человек – удивительно стадное существо: в одиночестве не может ни за водкой сходить, ни посуду помыть. На пару минут мы с Алексом остались в комнате вдвоем. Обменялись какими?то бессодержательными фразами. Он по?прежнему излучал дружелюбие, впрочем, такое же на первый взгляд безликое, равнодушно?вежливое, как и Маринка. У них и манера разговора была общая – неудивительно, что сразу спелись. Оба отпускали по любому поводу банальности и с неизменно серьезным выражением несли всякую чепуху.

Выпил я очень много, и что было после возвращения мужиков с водкой, помню смутно. Решили ждать понедельника, поверили Артему, успокоились, и все плавно перетекло в обычную вечеринку. Даже танцевали. Кажется, кто?то гладил чьи?то колени, но точно не я и не мои. В конце концов Алекс ушел с Лизой, поскольку они соседи, а Гена с Артемом, причем намереваясь продолжить пьянство. Эти последние и меня тащили с собой, особенно Артем – по иронии судьбы, он проникся ко мне такой горячей симпатией, что мне даже стало неловко за свои кровожадные мысли. Мало ли какие у человека взгляды.

Все же я отказался: мне хотелось побыть одному и хоть немного подумать. Да и спиртное в меня больше не лезло: не то здоровье уже. Я и на вечеринки?то давным?давно не хожу. Даже не верится, что еще недавно у меня была так называемая «бурная молодость».

Артем долго тряс мою руку и обещал, что не позднее понедельника мы будем полностью в курсе происходящего, а я – в первую очередь. Он держит события на контроле. Я наконец отделался от него и через две минуты был у себя. Торчал на балконе, пока хмель не выветрился. Доживем до понедельника!

У меня почти не бывает похмелья как такового; во всяком случае, опохмелиться не тянет, и голова не болит. Что там может болеть, там же кость, как говорил незабвенный генерал Лебедь. Я только просыпаюсь в тоске и апатии; но поскольку у меня почти всегда тоска и апатия, разница небольшая. С вечера кладу возле постели какую?нибудь книжку типа «Игры в бисер» и ставлю на тумбочку кружку с водой; а едва открыв глаза, хватаю оба этих предмета и использую по назначению, не давая тоске завладеть мною слишком сильно. Так обычно проходит весь день, а к вечеру я уже в состоянии принять душ и поесть, после чего начинаю чувствовать себя обыкновенно, то есть умеренно плохо.

Сегодняшнее утро ничем не отличалось от подобных. Очнулся, выдул стакан минералки, повернулся на бок и раскрыл «Маятник Фуко». Но глаза мои бессмысленно бегали поверх строк. Что?то вчера было приятное… Нет, глупости это. Есть люди, которые губят все, к чему ни прикоснутся, и я один из них. Мир стал иным, потому что в него пришли Вы, созданный из слоновой кости и золота. Ну?ну. А вот пришел я, созданный хрен знает из чего, и все разрушил. Один умный человек втолковывал мне, что если браться за любое дело с предчувствием неминуемого краха, зла и вселенской катастрофы, то как бы ты ни старался сделать что?либо конструктивное, все равно ничего не выйдет. Нужно изменить себя и свое отношение к жизни. Но как? Впрочем, наутро после пьянства всех тянет заниматься самобичеванием.