— Фабия, — заговорил он, — вокруг столько прекрасных женщин и девственниц. Почему меня тянет именно к тебе?

Услышавшая такой комплемент матрона зарделась от удовольствия, и ее грудь неровно задышала.

— Шалун, — прошептала она на ухо любовнику, — я надеюсь, ты придешь в мою спальню сегодня ночью?

— Но твой муж, наверное сам захочет в такой день исполнить супружеский долг?

— Я позабочусь, чтобы он был пьян настолько, что не сможет даже подняться с пиршественного ложа.

— Так что же, — обрадовался Валерий, — тогда я опять встречу Аврору вместе с тобой.

— Сейчас начнут собираться гости, любимый.

— Да, — ответил юноша, — мои друзья будут у тебя с минуты на минуту.

— Я пойду одеваться.

Матрона окинула пламенным взглядом юного обожателя и скрылась за занавесью спальни. Тот с легкой усмешкой на лице побрел снова к атрию и снова остановившись там, задумчиво стал смотреть, как играет на солнце вода имплювия. Со стен на него осуждающей смотрели многочисленные бюсты предков Фабии. однако нарушивший чистоту нравственности этого дома молодой человек не заметил их строгих взглядов и думал о чем-то своем.

Во дворе зазвенела цепь привратника. Начали собираться гости.

Корнелий, старший садовник, еще до восхода солнца вывел невольников из эргастула. В этот день предстояло нарезать огромное количество роз и из лепестков сплести венки для гостей, пришедших поздравить Петрония Леонида, которому исполнилось сорок лет. Часть розовых лепестков надо было отнести на кухню, где два главных повара, привезенных из Сирии, сделают из них благоухающие кушанья. Уже пять часов кряду рабыни, быстро срезая яркие бутоны роз и аккуратно укладывая ими дно корзины, трудились под неусыпным взором Корнелия. Старший садовник, как назойливая муха, кружился по цветнику, совершенно напрасно подгоняя своих подчиненных, так как те обливаясь потом и ни минуты не отдыхая, старались сделать все, чтобы их хозяева и приглашенные гости остались довольны их службой. Актис работала вместе со светловолосой девушкой, еще ребенком привезенной Петронием Леонидом из британского похода. В их быстрых руках мелькали ножницы, которые невидимыми движениями срезали цветы с густо обросших зеленых кустов. Актис, забыв обо всем на свете, переходила от одного куста к другому, не трогая лишь нераскрывшиеся, сжавшиеся в комок бутоны роз. Сегодня было тяжело, как никогда. Ее качало от усталости и голода. В глазах рябило. Казалось, не было конца и края монотонной, изматывающей работе. На губах ощущался соленый привкус пота. Горло пересохло, а небольшие глотки из кувшина лишь усиливали жажду.

Наконец старший садовник, посмотрел на заходящее солнце и, приказал окончить работу. Африканцы таскали корзины с цветами к небольшому зданию, где предстояло выбрать самые красивые цветы, сплести венки для гостей и, отобрав часть цветов, раздать их огромной толпе клиентов, собравшейся у ворот господского дома в ожидании подарков от патрона.

Актис устало вытерла ладонью пот со лба. Поправив растрепавшиеся волосы, она подхватила небольшую корзинку, где были только белые розы, тоже пошла вместе с остальными невольниками к домику, у дверей которого стоял Корнелий. Прекрасные цветы, лишившись связи с землей, медленно умирали.

Девушку догнал высокорослый негр, несший огромную корзину, доверху наполненную розами. Обнажив белоснежные зубы в улыбке, он что-то крикнул на своем наречии, прищелкнув языком. Актис шагнула в сторону, пропуская африканца. Постояв немного в нерешительности, а затем пошла за чернокожим рабом.

У небольшого домика уже находилось несколько рабынь, безропотно слушавших приказы Корнелия. Садовник, шагая по утоптанной. дорожке, повторял раз за разом, что этот день особенный, что господа были крайне недовольны их прошлой работой, когда цветы были доставлены несвежими в пиршественный зал и что сегодня нужно сделать так, как повелела ему вчера вечером госпожа Деция Фабия Катула, в противном случае всех ждёт неминуемое наказание. Корнелий, взглянув на подошедшую Акгис, продолжал:

— Нашему господину и высокочтимой госпоже нужно сделать венки из самых красивейших роз, а предпочтение они отдают, — Корнелий замолк на мгновение и, обведя взглядом рабов, докончил свой монолог, — красным большим цветам. И вы должны отобрать достойные восхищения цветы для венков наших господ.

Актис наклонив голову, слушала старшего садовника, бессознательно теребя край туники. Сколько уже раз приходилось ей выполнять самые ответственные поручения, и всегда она справлялась с ними быстро и легко. Наконец старший садовник приказал приступить к работе, добавив, что отдых им больше не положен, ибо они уже и так слишком долго отлынивали от работы, стоя в прохладе домика и наслаждаясь его изящной речью.

Корнелий громко рассмеялся своей собственной шутке и, вдыхая аромат красной розы, которую он держал в руке, направился в здание.

Шел седьмой час после восхода солнца. Почти все гости, приглашенные в дом легата Кампанского легиона, уже собрались, чтобы отметить веселой пирушкой день рождения его хозяина. Друзья и знакомые семьи небольшими группками стояли в перистилии и в атрии, сидели в таблинии', некоторые в нетерпении заглядывали в триклиний', куда их зазывал аромат от бесчисленных блюд, с пиршественного стола.

Петроний Леонид стоял у мраморной колонны в атрии. На нем была белоснежная тога с пурпурной каймой. Праздник как никак официальный, и неприлично встречать гостей в папин', пусть даже и вытканной из китайского шелка. Хозяин радостно здоровался с подходившими гостями, выслушивал от них пожелания счастья ему и его дому, принимал подарки и, подзывая к себе рабов-юношей, очертаниями своих лиц более напоминавших прекрасных девушек, предлагал собеседникам выпить поднесенные чаши с вином.

Фабия, склонив голову на плечо мужа и, обхватив его руку, с радушием гостеприимной хозяйки, поддерживала разговор, каждому обещая ещё невиданное до толе пиршество. Иногда она окидывала взглядом собравшуюся компанию в поисках Валерия и, не найдя его поблизости, вновь вступала в беседу с очередным гостем. Мало-помалу гости стали чувствовать себя раскованнее на этой великолепной вилле. Они с любопытством ходили по дому, восхищаясь его богатством и роскошью.

Все кругом поражало воображение. Гости с удивлением и восторгом осматривали произведения искусства; картины, изображающие морские битвы и нарисованные прямо на штукатурке; мраморные и бронзовые статуи, созданные по греческим образцам; драгоценные вазы и бюсты богов и предков… Насмотревшись вдоволь, они захотели выйти в сад, погулять по парку, а один из молодых друзей Валерия заявил, что непременно хочет увидеть знаменитый розарий Децим Фабии. Матрона в знак согласия три раза хлопнула в ладоши и, как бы призывая гостей к вниманию, громко объявила:

— Я рада показать, наши достопримечательности, а уж желания гостей нашего дома — это для меня как повеление свыше, — Фабия звонко рассмеялась, а затем легко побежала в направлении сада, увлекая за собой весело шумящую компанию друзей и знакомых. Она вела их между финиковыми, персиковыми и оливковыми деревьями, с нескрываемой гордостью проводила сквозь ряды яблонь и груш, усыпанных фруктами, останавливалась у сливовых и айвовых деревьев, предлагала гостям созревшие плоды. В воздухе смешались бесчисленные запахи, которые создавали божественный аромат, пьянивший людей, и заставлявший их с неудержимым восторгом выражать восхищение прекрасным садом.

— А сейчас я покажу самое удивительное место на земле! — Фабия, загадочно приложив палец к губам, поманила гостей за собой. Вскоре перед публикой предстал, знаменитый на всю Кампанию, розарии. Восторг охватил гостей, когда они увидели среди фонтанов, мраморных статуй и кипарисов розовые кусты, обрамленные множеством красных цветов. Гости шли по дорожкам, усыпанными белым аравийским песком, и вдыхали дурманящие запахи распустившихся роз. День был знойный, но здесь царила прохлада. Освежающие струи фонтанов играли с солнечными лучами, и то тут, то там маленькие радуги разноцветными воротами приветствовали людей. Для тех, кто устал, были к услугам изящные скамейки из желтого мрамора. По их бокам возвышались фонтанчики в виде морских раковин. Гости жадно утоляли жажду из них и благословляли богов, что на свете существует такая красота.