Конечно, слава - коварное зелье, и не счесть, скольких оно сгубило. Но если умненько, осторожно, в правильной дозировке дать пацану пригубить, глотнуть, отхлебнуть славы... никто даже приблизительно не сможет предсказать, на какую высоту окажется способным подняться человек!
После кросса ребята разошлись не сразу, и, конечно, Анатолий Михайлович побыл с ними.
Когда он наконец предстал пред ясные очи супруги и первым делом спросил: "Ну как мама?", вместо ответа услышал: "Проиграли?"
- Как же - проиграли! Первое командное и первое место за массовость.
- Все-таки ты псих, Толище, - сказала Настя и повела его в кухню кормить обедом.
Остаток дня прошел в "теплой и дружеской обстановке", как написали бы газеты, будь у нас принято публиковать семейную хронику.
ГРАЧЕВ И ГРАЧАТА
Приглашая в гости, Анна Егоровна сказала:
- Приходите на рюмку чаю, доклада не будет, только прения и раздача небольших призов. Жду в пятницу, к восьми.
В роли хозяйки я видел Анну Егоровну впервые. Должен сразу сказать и здесь она выглядела великолепно, как всюду: несуетливая, приветливая и вместе с тем властная женщина, она легко и непринужденно управляла гостями. Незаметно подрезала торт, ловко подкладывала на тарелки, следила за рюмками, умело дирижировала разговором...
Запомнился высокий седеющий мужчина, ровесник хозяйки дома. Звали его Николаем Михайловичем. Как я понял, он имел какое-то отношение к профессионально-техническому образованию.
- Коля, неужели это правда, что ты от нового помещения отказался? спросила Анна Егоровна. - Услышала, чуть со стула не упала.
- И зря... Зря удивилась. От нового помещения я действительно отказался. Здание строили под техникум, потом решили переиграть, чтобы все увидели, какое внимание оказывается профессионально-техническим училищам. На нас теперь мода... Вот и придумали передать помещение, а техникум вселить на наше место. Но я отказался...
- Выходит, из благородства?
- Какое благородство? Подумай сама - их производственная база и наша? Ну, получим мы красивый дом, и классы будут просторные, и лаборатории, а куда мастерские девать? Негодные для мастерских условия...
- Так тебе ж обещали под мастерские корпус достроить...
- Вот именно - обещали. Обещанного три года ждать, да? И вообще, не хочу я ходить в образцово-показательных. Делегации принимать, разговоры разговаривать... Мы уж как-нибудь потихонечку... На нас и в старом доме никто пока не обижается.
- Ох, Николаша, ты и нудным делаешься... Потихонечку, полегонечку... Кто тебя не знает, подумает - скромненький, серенький... Зайчик... Делегации ему принимать затруднительно? А то сейчас со всего света не едут?
- Едут! И пожалуйста, чего знаем, объясним, чего умеем, тому научим... Это опыт. А когда торжественную линейку давай, и чтобы все мальчики были пострижены, и у девчонок, не дай бог, чтобы не оказались накрашенные губки или недозволенные по длине юбочки, - ну на черта мне это?
- Вот-вот, теперь ясно, - не без раздражения сказала Анна Егоровна. Нас не трогай - мы не тронем! Хлопот не любишь...
Разговор перекинулся на другое, и я получил возможность незаметно понаблюдать за Николаем Михайловичем. Ел он не жадно, скорее даже вяло. И пил вяло, будто делал одолжение хозяйке, но, опрокидывая рюмку, не морщился и за разговором, не умолкавшим ни на минуту, следил внимательно, даже напряженно; никого не перебивал, а когда обращались к нему, отвечал толково и достаточно неопределенно - понимай, мол, как хочешь.
И хотя Николай Михайлович был не самым колоритным гостем Анны Егоровны, так уж получилось, что для меня этот вечер прошел под его знаком.
Мы уже прощались, и Анна Егоровна раздала обещанные призы: каждому гостю по маленькому недорогому сувениру "со значением" (я получил гусиное перо с рефилом), когда ко мне неожиданно обратился Николай Михайлович:
- А почему бы вам не приехать в училище? Покажем, расскажем, не пожалеете...
- Слыхали! - засмеялась Анна Егоровна. - А соловьем разливался: делегации нам ни к чему, разговоры разговаривать времени нет! Жук ты, Николаша. Хитрован, как у нас в деревне говорили...
- Так реклама - двигатель торговли... - сказал Балыков.
И с тем мы ушли от Пресняковой.
На улице было тихо и сравнительно тепло. Нам оказалось по пути, и мы решили пройтись пешком. Вот тогда и состоялся мой первый разговор с Балыковым, директором профессионально-технического училища и, как выяснилось, земляком Анны Егоровны Пресняковой.
- Анна Егоровна - депутат, деятель знаменитый, а я ее босоногой девчонкой помню - Нюркой... Из одной деревни мы, через дом жили... Наверное, если покопаться, то и родня общая обнаружится, может, не самая близкая, но все ж... И в Москву в один год перебрались и сначала на одной стройке работали. - Неожиданно Николай Михайлович хохотнул, видно, вспомнив что-то занятное, и сказал: - Был случай, я за нее даже сватался! Во смех.
- Почему же? - вежливо осведомился я.
Сразу у него сделалось осторожное лицо, и он ответил:
- Лед и пламень! Несовместимые мы люди. Нюрка сызмальства бедовая была, а я из тихих: день да ночь - сутки прочь...
- Что-то, Николай Михайлович, не верится, будто вы на самом деле такой тихоня. Людей учите, воспитываете. Дело живое, живости требует...
- Учить можно и тихонько, тихонько воспитывать не получается. Тем более наш контингент. Вот напишите об этом, важный разговор может получиться. - И он заглянул мне в глаза странно напряженным взглядом, будто хотел и не решался попросить о чем-то для него чрезвычайно важном.
- О чем именно вы советуете написать?
- О контингенте. - И заторопился: - Как мы называемся, неважно, не в названии суть. Кого мы готовим? Рабочий класс... слесарей, токарей, фрезеровщиков, наладчиков, радиомонтажников... Это только в нашем училище. Берем форменного пацана, держим три года и выпускаем самостоятельного человека, рабочего со средним образованием и специальностью. Гарантируем приличный заработок, место в жизни. Я вас не агитирую, не подумайте, я просто точную картину рисую. А теперь вопрос: кто к нам до последнего времени шел? Двоечники, разгильдяи, от которых школа горькими слезами плакала. - Он замолчал и какое-то время шел молча.
Ночной проспект был почти безлюдным.
Случайный прохожий... случайная машина "Скорой помощи"...
Почему-то вспомнилось: Толковый словарь русского языка так объясняет понятие случайность: "безотчетное и беспричинное начало, в которое веруют отвергающие провидение..."
Я, безусловно, не верю в провидение. А вот случай, кажется, послал мне интересного собеседника. И тема, которую он затронул, мне далеко не безразлична.
И тут Балыков заговорил снова:
- Можете представить, когда у нас в прошлом году набор был, приходит ко мне женщина, представляется - завуч соседней средней школы. Мнется, чувствую, темнит, но постепенно выкладывает: есть у них ученик, Карнаухов Сергей, в восьмом классе... Мальчик, говорит, трудный, семья неблагополучная, склонности у этого Сергея самые что ни на есть неприятные... Это все ее слова! Так не соглашусь ли я взять мальчика к себе? Спрашиваю; а если не соглашусь, что вашего Карнаухова ждет? Оставят на второй год, а в недалеком будущем скорее всего колония для несовершеннолетних. А если соглашусь? Тогда обещает вытянуть Карнаухова на тройки и характеризовать прилично. Спрашиваю: а родители? Уверяет: родители на все согласятся! А сам он? Отвечает не задумываясь: не хочет, так захочет! Это беру на себя...
Николай Михайлович с подробностями рассказывает, как познакомился с пареньком, как долго разговаривал с ним, как повел его в спортивный зал и перекидывался с ним тяжелым гимнастическим мячом, - битый час они швырялись этим мячом, пока не ожили ленивые глаза мальчишки, и как он удивился, услыхав от Балыкова:
- А у тебя, Карнаухов, отличная реакция! С такой реакцией из тебя может толковый оператор выйти...