Речной дракон мало походил на своих сородичей, обитающих в полуночных странах — в горах Асгарда, пустошах Гипербореи и боссонском Ямурлаке. В холке он достигал локтей десяти, передние лапы заканчивались изогнутыми, как туранские сабли, зеленоватыми когтями, а задние более смахивали на широкие ласты: речные драконы, как явствует из названия, жили в воде и лишь изредка выбирались на берег поохотиться или погреться на солнце.

Учуяв многочисленную и легкую добычу, ящер пополз через лагерь, круша палатки и стараясь ухватить зубами людей. Благодарение Митре, речные драконы были довольно неповоротливы, у них отсутствовал орган, дающий знаменитое на весь свет «драконье пламя», а потому многим воинам армии Тайса удалось бежать или затаиться. Однако дракон чувствовал, что добыча рядом, и отказываться от нее не собирался. В реке водилось слишком мало крупной рыбы для насыщения его бездонной утробы.

В дракона кидали копьями, несколько самых отчаянных храбрецов пытались распороть ему брюхо, другие стреляли из луков по глазам… Бесполезно. Толстая ороговелая чешуя, покрытая вдобавок речными водорослями и ракушками, надежно защищала монстра от оружия людей. Дольше всех не отступали лучники, надеясь ослепить его или всадить стрелу в небольшое отверстие над скулой или ухом. Чудовище не слишком хорошо видело, зато слышало малейшее движение и бросалось на него.

Конан и Томэо быстро натянули на себя одежду (благо ее было немного — у варвара лишь кожаные штаны, а у наследницы императорской короны длинный голубой кафтан со знаками рода Тайса) и со всех ног понеслись вокруг лагеря к своей палатке и шатру брата Томэо Горисакавы. Мораддин, по своему обыкновению спокойный и невозмутимый, встретил их шагах в десяти от палатки.

Дракон осерчал на атакующих воинов Торинги и с раскатистым ревом принялся крушить все вокруг, сбивая своих недругов толстым шипастым хвостом.

— Где вас носило? — тихо осведомился Мораддин.— Я подумал, вы уже съедены.

— Купались,— коротко ответил киммериец.— Что теперь будем делать?

— Одна такая тварь,— заметила Томэо,— может за ночь затоптать целый поселок в пять сотен человек. Если обычных зверей только голод толкает на убийство, то речной дракон уничтожает всех подряд ради удовольствия…

— Его можно убить? — сдавленным голосом произнес киммериец.— Учти, дорогая моя, если ящер перебьет часть армии, не видать тебе императорского трона.

— Можно,— резко кивнула Томэо.— Самая тонкая чешуя у него на шее, сразу под головой. Еще дракону можно повредить уши или глаза, он обезумеет от боли и уберется. Ты что, хочешь сразиться?

— Не хочу,— буркнул варвар.— Ты недавно болтала о моем Предназначении? Вот, пожалуйста, лишнее подтверждение твоим словам. Мораддин, пойдешь со мной?

— Конечно,— с неожиданной готовностью согласился Мораддин.— Никогда не дрался с драконами, мне даже интересно.

— Эй,— возмутилась Томэо и, нырнув в палатку, нашла у матерчатой стены свой меч.— Куда без меня?

Все трое направились к ворочавшейся почти в центре лагеря огромной туше, которую окружили самые смелые воины семьи Тайса. Там же были братья Томэо и ее дядя Торинга. Зверь как раз доедал одного из телохранителей императора. Несчастный подошел слишком близко и не успел отскочить, когда дракон, выгнув шею, метнулся вперед и вонзил прямые треугольные зубы в человеческое тело. Остальные, видя, какая участь постигла их товарища, попятились и образовали вокруг ящера ощетиненное сталью живое кольцо. Дракону, однако, было все нипочем — отведав крови, монстр раззадорился и восвояси не собирался. Треугольная голова поворачивалась из стороны в сторону, все, что шевелится, ящер считал своей добычей.

Конан, увлекая за собой Мораддина и Томэо, пробился сквозь неплотный строй ополченцев семьи Тайса и оказался чуть правее ящера. В этот момент чудище как раз дернулось в противоположную сторону, чтобы поймать человека, метнувшего ему в голову копье. Копье отскочило от чешуи под драконьим ухом, а неизвестный смельчак успел вскрикнуть, прежде чем его раздавили огромные челюсти.

— Томэо, Мораддин, сумеете его отвлечь? — хрипло спросил киммериец, глядя, как дракон заглатывает свою жертву.— Я попробую вскочить ему на спину и перерезать горло…

Не дожидаясь ответа, Конан рванулся вперед, легко вспрыгнул на основание хвоста речного ящера, уцепился за костистый гребень на его спине и осторожно пополз к драконьей шее. Зверь не обратил внимания на прыгающую по его спине двуногую мелочь, он высматривал на земле новые жертвы.

Мораддин, всегда идущий в бой без рассуждений, с одной лишь целью: победить и помочь товарищу, выскочил из охваченной страхом толпы, прямо к морде зверя. В тот же миг чудовище повернуло к нему окровавленную пасть и сверкнуло горящими глазами.

Белая летучая мышь сорвалась с плеча хозяина, поднялась высоко над ящером и тончайшим писком попыталась удержать Мораддина от необдуманных, как ей казалось, действий. Сам бывший начальник тайной стражи Илдиза творил чудеса: невероятное владение собственным телом, удивительная быстрота реакции и воспитанная с детства учителем-кхитайцем выдержка помогли ему остаться в живых и на этот раз. Дракон, бросаясь на Мораддина, щелкал челюстями в пустоте, хотя всего миг назад в этом месте находился невысокий бородатый человек, который теперь спокойно стоял в шести шагах поодаль. И снова зверь пытался его поймать, но потомок гномов выписывал в воздухе невероятный кульбит и опять оказывался в стороне, дразня зеленое чешуйчатое существо.

Наконец дракону надоело кидаться за неуловимой тенью, и он решил прибегнуть к охотничьей хитрости, о которой Томэо забыла предупредить Мораддина и Конана. В подчелюстных мешках ящера таилось оружие, не уступающее огненному дыханию летучих драконов Полуночи — самая обычная вода.

Мощные мускулы резко сдавили наполненные речной водой мешки, и на этот раз Мораддин не успел отскочить. Тугая струя сбила его с ног, отбросила шагов на пятнадцать и впечатала в мигом размякшую от влаги землю. Перепугавшись за хозяина, белая мышка спикировала с высоты в пятьдесят локтей. Дракон двинулся к увязшему в грязи Мораддину…

— Эгей, скотина! — раздался звонкий голос Томэо.— Я здесь! Попробуй поймай меня!

Чешуйчатая тварь обернулась на зов и увидела справа от себя человека, который стоял на чуть согнутых ногах и размахивал руками. Дракон тотчас потерял из виду замершего Мораддина и ринулся на подвижный силуэт.

Конан тоже не бездействовал. Сначала вскарабкался по широкой и скользкой спине ящера, а затем, держась за растущие из шеи костяные шипы, полез к голове. Предстояло самое трудное: подняться по длинной, в шесть локтей, гладкой шее и пробить мечом тонкую кожу возле головы. Держаться приходилось обеими руками, а значит, он никак не мог достать тяжелый меч.

Спасительное решение пришло неожиданно. Конану вдруг вспомнилось, что драконы (заметим, все драконы: огнедышащие, ледяные и обитающие в водах) не столько живые существа, сколько порождения вездесущего Сета. Нет, безусловно, ходят слухи о драконах, происходящих от иных прародителей, как, например, встретившиеся ему лет пять назад, еще во время службы у Илдиза, крылатые и совсем не злые драконы. Водились они в полуночных районах Кхитая…

«Если эта тварь — наследие Сета, значит, на нее должен подействовать подарок шейха аль-Баргэми,— подумал Конан, подтягиваясь на острых шипах, торчащих из кожи монстра.— Может, пригодится волшебный клинок?»

Варвар левой рукой выхватил изготовленный великим магом Раэном Танасульским кинжал и стиснул лезвие зубами. Когда дракон накинулся на Томэо, киммериец был уже возле громадной головы чешуйчатого речного обитателя. Конан, обхватив шею дракона левой рукой и ногами, правой схватил кинжал, уже успевший порезать ему губы. Удар пришелся точнехонько в пульсирующую под кожей толстую жилу.

Как ни странно, рукоять клинка, обычно нагревавшаяся в битвах с темными силами, на этот раз осталась холодной, и обошлось без загадочного свечения, которым лезвие встречало порождения зла. Ящер дернулся, из глубокой раны выплеснулась прохладная струя темной крови, и дракон, в агонии замотавший головой, отбросил Конана далеко в сторону.